Книга: Прокурор по вызову
Назад: Хмуренко. 10 апреля. 22.10
Дальше: Хмуренко. 11 апреля. 14.00

Турецкий. 11 апреля. 9.00

Ирина Генриховна с Ниночкой по поводу первого теплого выходного дня отправились гулять по набережной, а Турецкий, вынужденный выполнять данное накануне обещание, остался чинить телефон.
В аппарате звонок работал через раз и звук то появлялся, то исчезал. Разобрав все до последнего винтика, Турецкий обнаружил причины: оборванный контакт и сломанное пластмассовое крепление рычага. Контакт он кое-как припаял, но клея в доме не нашлось. В поисках «Момента» он выгреб на пол в прихожую все содержимое кладовки и нашел-таки искомый тюбик, но тот, как назло, оказался абсолютно засохшим.
Турецкий решил с горя выйти за пивом и заодно поискать клей, может, в каком-то из ларьков удастся разжиться. Убирать хлам на место он не стал: Ирина с Нинкой собирались вернуться часа через два, не раньше. Можно успеть и пива выпить, и с телефоном закончить и прибрать.
От этих радужных мыслей его оторвал короткий звонок в дверь.
— Иду! — закричал Турецкий сдавленным голосом, как будто действительно идет черт знает откуда, лихорадочно заталкивая в кладовку наиболее неприглядное.
— Прошу прощения, Александр Борисович, — сказал Ильин, войдя в квартиру и скромно остановившись у порога, — целый час вам звоню, у вас все время занято.
— А я как раз выйти собирался: нужно клей купить. — Турецкий выпроводил Ильина на лестничную клетку, забросил в ящик с инструментом разводной ключ и, навалившись на дверь кладовой, закрыл ее, утрамбовав все, что валялось на полу.
— По убийству Калашниковой эти долбаные воскресенцы не продвинулись ни на шаг, только зря съездил, — сказал Ильин, когда они спустились во двор. — Можно было за пять минут все по телефону выяснить.
В тоне его Турецкий почувствовал упрек за испорченный субботний вечер. Незаметно для Ильина он переключил часы в режим секундомера и спросил:
— Поконкретнее давай, что у них есть? Что ты мог выяснить за пять минут по телефону?
— Сделан фоторобот подозреваемого, тот, что я вам вчера показывал. Подозреваемого видели несколько человек, когда он входил в подъезд. Среднего роста, небритый, на нем была спецовка, вязаная шапка на глаза, лицо черное, как у негра, — все в мазуте, на плече здоровенная сумка, из нее торчали моток кабеля и инструменты. Толком его, ясное дело, никто не разглядел, поэтому и фоторобот такой хреновый. По киллеру — все. Теперь что касается самой Калашниковой. Родственников нет: мать проживала в Звенигороде, умерла три года назад, отец не известен. По словам знакомых матери, Калашникова после школы уехала в Москву. Работала в частной фирме то ли секретарем, то ли бухгалтером. В Воскресенске знакомых не имела, с соседями отношений не поддерживала, общалась только с экономкой — Серебро Луизой Гавриловной. Она убирает в том доме в нескольких квартирах. Эта Луиза Гавриловна утверждает, что Калашникова появлялась изредка — не чаще двух-трех раз в месяц, гостей у нее ни разу не было, — короче, отдыхать приезжала. О себе никогда ничего не рассказывала. Осмотрел квартиру. Необжитая, шмоток практически нет, ни бумаг, ни документов, ни записной книжки, ни хрена! Выводы: в Воскресенске нам ловить нечего. Появились у Калашниковой свободные деньги, она и решила вложить их в недвижимость. Почему не в Москве, тоже более или менее понятно — устроила себе тайное лежбище. В общем, нужно брать за задницу Замятина, тут я с Эдиком согласен на сто процентов. Пусть колется, с кем гулял в «Ирбисе» тридцатого. Найдем вторую шалаву, если ее до тех пор не шлепнут, и выясним, кто и кому проболтался про квартиру Калашниковой в Воскресенске. Наверняка о ней знали максимум одна-две ее ближайшие подруги.
— Замятина взять за задницу не получится, я уточнял, — Турецкий театрально развел руками, — во-первых, его задница слишком высоко сидит, во-вторых, она слишком скользкая. Зато у меня возникло несколько вопросов. Ты говоришь, в квартире Калашниковой не нашли никаких документов, знакомых в Воскресенске у нее нет, как же в таком случае установили ее личность?
— Ну паспорт при ней был. Но и только.
— А прописана она, значит, в Звенигороде, в квартире матери?
— Точно.
— Ладно. Допустим, эта ниточка оборвалась. Калашникова приезжала в Воскресенск на своей машине?
— Нет. Машины у нее вроде бы не было. Приезжала на электричке.
— На электричке?! Ты в своем уме?! При ее бабках она, по-твоему, стала бы толкаться в электричке?
— Может, на тачке, но не до самого дома. К дому она всегда подходила пешком, это установлено.
— Конспираторша, мать ее! — Турецкий в сердцах сплюнул. — Все равно нужно разыскать того, кто ее подвозил в Воскресенск.
— Где его теперь найдешь? — уныло возразил Ильин.
— «Где», «где»! В Москве! И за пять минут ты бы ничего не выяснил по телефону. Смотри! — Турецкий предъявил ему секундомер, отсчитавший больше четверти часа.
Ильин, обидевшись, замолчал, а у Турецкого кончились вопросы, поэтому минут пять они шли молча. Закончив обход ближайших ларьков и так и не найдя клея, Турецкий купил вместо него шесть бутылок пива: себе и Ильину, потом, подумав, взял еще одну: вдруг в лесу кто-то сдохнет и Ирина Генриховна пожелает присоединиться. И еще банку соленых орешков, хотя и считал это баловством.
— Пойдем! — скомандовал он, — отказы не принимаются, будем продолжать оперативное совещание.
— А оперативных данных хватит? — кисло усмехнулся Ильин, которого перспектива сидения у Турецкого на кухне, похоже, не слишком прельщала. — Да, чуть не забыл! У Калашниковой нашли две фотографии, на одной мать, на другой она сама, очевидно с подругой.
— Фотография сделана в Москве на улице? — с надеждой спросил Турецкий.
— Вы думали, они сфотографировались на работе? Увы, к сожалению, в квартире. Вот, — полез он за пазуху.
Турецкий взглянул на фотографию и замер на месте. Подругой Светы Калашниковой оказалась сногсшибательная фемина, клеившая его неделю назад в ресторане «Россини». А чтобы вычислить ее, теперь нужно только найти прокуроршу с соседнего столика, которая с феминой лобызалась как ближайшая подруга.
— Александр Борисович, вы ее знаете? — заволновался Ильин, заметив у Турецкого заинтересованность в глазах. — Откуда?!
— Встречал как-то.
— Где?!
— Места нужно знать!
Турецкий бегом помчался домой и, только забежав на кухню, вспомнил, что телефон лежит в руинах и, собственно, поэтому он выходил на улицу.
— Скотчем нужно, — посоветовал Ильин, выглядывая из-за плеча, — дайте попробую. — С грехом пополам он скрепил лопнувшую пластмассу и, подгоняемый нетерпеливым сопением Турецкого, торопливо закрутил все винтики. — Работает! Скотч вообще величайшее изобретение человечества после колеса.
Турецкий набрал Меркулова:
— Костя! Я надыбал свидетеля по делу Замятина. Двадцать пять — тридцать лет, прокурорский работник, но не из Генпрокуратуры. Скорее она из городской или областной прокуратуры. Третьего числа принимала участие в обыске в офисе «Вулкана». Сейчас дам команду своим орлам отыскать эту даму.
Ильин, пока Турецкий говорил, откупорил бутылку:
— Держите пиво, Александр Борисович.
Меркулов, видимо, услышав про пиво, ответил недовольно:
— Ты следователь, а не я. Я могу лишь дать команду о содействии твоему розыску.
— Я сейчас еду в ресторан «Россини», попытаюсь выйти на нее. А ты, Костя, узнай через управление кадров — кто такая эта дама.
Турецкому повезло. Официант был тот же, что и в прошлое воскресенье.
— Знаете ее? — спросил Турецкий сурово, заранее исключая малейшую возможность отрицательного ответа.
Официант повертел снимок в руках.
— Какую?
— Желательно обеих.
— Вот эту, — официант ткнул пальцем в Калашникову, — не знаю, но лицо знакомо. Кажется, по телевизору видел, она телеведущая?
— Вроде того. — Турецкий усмехнулся. — А вторую?
— Заходила несколько раз.
— Как часто, с кем, когда в последний раз?
— Не помню. — Официант закатил глаза, наморщил лоб, и прищелкнул языком: — Нет. Крутая телка, потому и узнал. Хотя, по-моему, шлюха. Как-то раз отстегнула пятьдесят баксов чаевых. Нет, больше ничего припомнить не могу.
— А кто может?
— Ну поспрашивайте у швейцара там, у оркестра… Не знаю.
— Понятно. — Турецкий отпустил официанта и, когда тот отошел, произнес вслух, обращаясь скорее в пространство, чем к Ильину: — Вот оно, значит, что. В прошлый раз он перед ней расстилался в расчете еще на один полтинник… Пошли в вестибюль, позвоним Меркулову, может, он уже все узнал в управлении кадров.
Меркулов действительно все узнал:
— Ольга Борц, следователь Тверской межрайонной прокуратуры, записывай телефон и адрес. И еще могу тебя обрадовать: только что говорил с нашим новым и. о. Дело по проверке фактов, изложенных в речи Замятина, в части, касающейся швейцарских счетов президента и сотрудников президентской администрации, решено передать сам догадываешься кому. Так что завтра вылетаешь в Швейцарию, вопрос уже практически согласован.
— Что значит завтра?! — закричал в трубку Турецкий, не обращая внимания на окружающих. — Можно подумать, Швейцария куда-то денется до послезавтра. Мне нужно разобраться в новом деле.
— Дело возбуждаю я по фактам и передаю тебе. Ты объединяешь его с тем, что в твоем производстве. Материалов пока тоже никаких нет. Встретишься с представителями швейцарской Генпрокуратуры, они вручат тебе материалы, тогда ты и разберешься в новом деле.
— Проходите, будем пить чай. — Борц, предупрежденная Турецким о визите, встретила их с Ильиным в своей квартире во всеоружии: приоделась, накрасилась и даже выставила в прихожую две пары мужских тапочек.
Ильин расплылся в улыбке и начал произносить витиеватое приветствие, протискиваясь мимо застывшего в дверях Турецкого, но последний поймал его за локоть и оттеснил назад.
— Узнаёте эту женщину? — Турецкий сунул Борц фотографию под самый нос.
— Это Яна Кузнецова, моя школьная подруга. Мы шесть или семь лет не виделись, а неделю назад встретились в ресторане.
— Где она живет, знаете?
— Да, на Симоновском валу.
— А вторую женщину узнаёте?
— Нет. А-а-а! Это та, что с Замятиным по телевизору трахалась?!
— Пошли! — скомандовал Турецкий Ильину и, повернувшись к Борц, добавил: — Надеюсь вас не нужно предупреждать. Никому ни слова.
— Господи, да вся страна видела!
— И тем не менее! — Не пожелав вступать в долгие объяснения, Турецкий буркнул: — До свидания, — и сбежал по лестнице.
Кузнецова долго не открывала, минут десять, не меньше, но Турецкий, слыша в глубине квартиры шум, продолжал настойчиво звонить. Наконец шум переместился в прихожую.
— Ресторан «Россини», прошлое воскресенье, — напомнил он громко и, приблизившись к глазку вплотную, натужно улыбнулся.
Дверь открылась. Она узнала Турецкого, выключила миниатюрный пылесос и улыбнулась в ответ:
— Проходите! Как вы меня нашли? В «Россини» меня никто не знает…
— Искать — моя профессия, мадам, — сказал Турецкий утробным голосом, высоко подняв брови. Импровизация оказалась удачной.
— Инспектор Трэнтон, — в тон ему ответила Кузнецова.
— Вот именно! Старший следователь по особо важным делам Турецкий, Генеральная прокуратура. Меня интересуют три маленьких вопроса. Кто сдал киллеру адрес Калашниковой в Воскресенске, личность самого киллера, а также личность коллеги Калашниковой, работавшей с ней в паре тридцатого марта в клубе «Ирбис». Телерепортаж об этом вы, надеюсь, видели.
Увидев, что Кузнецова изменилась в лице, Ильин быстро захлопнул дверь и, крепко взяв ее за руки, предупредил:
— Без глупостей.
— Хорошо, хорошо, отпустите! — Кузнецова прошла в комнату плюхнулась на диван размером с половину футбольного поля и закурила, глубоко запрокинув голову и выпуская дым причудливыми кольцами.
— Очень красиво, — нетерпеливо заметил Турецкий, подождав до половины сигареты, — я бы даже сказал, очень сексуально. Но мы торопимся. И вам я посоветовал бы поторопиться с ответами.
— Про Светкину воскресенскую квартиру в первый раз слышу, — быстро заговорила Кузнецова. — Как ее убили? Хоть не мучили? Она страшно боли боялась…
— Нет, снайпер работал. Продолжайте.
— В «Ирбисе» они с Русей Лагуш трудились, меня не брали. — Она усмехнулась невесело и раздавила окурок в пепельнице с таким выражением, как будто свернула голову мелкому зверьку. — Конкуренции опасались… Ну и слава богу! Как показали их по телику — они первым делом перегрызлись, а потом ударились в бега. Светка куда как умнее была — и то не убереглась. А Руся заявилась наверняка к тетке и заперлась в чулане, думает, никто ее там не найдет!
— А где ее тетка живет?
— Здесь, в соседнем доме.
— Хорошо, последний вопрос, — Турецкий перешел почти на приятельский тон, — кто был с ними тридцатого, кроме Замятина? Кто вообще в «Ирбисе» бывал, они вам рассказывали?
— Нет. Тайна фирмы. А может, Шмидт пригрозил им, что почикает, если протреплются.
— А вы знаете Шмидта?
— Что значит «знаю»! Его пол-Москвы знает. Лично мы не представлены.
— А как Калашникова и Лагуш на него вышли?
— Вышли! — Кузнецова фыркнула. — Подцепил их, наверное, однажды. Ну и оценил по достоинству.
— Понятно. Вы свободны завтра в первой половине дня?
— Есть деловые предложения?
— Есть. Подъедете в Генеральную прокуратуру, оформим протокол допроса. А сейчас проводите нас к Лагуш.
— Нет!
— Да. Вы же сами сказали, что она заперлась в чулане, никому не открывает и вообще у нее одна извилина. Вот вы ей мягко, по-женски объясните, что чем подробнее она нам все расскажет, тем живее будет. Можете разобрать пример с Калашниковой для убедительности.
Назад: Хмуренко. 10 апреля. 22.10
Дальше: Хмуренко. 11 апреля. 14.00