9
Турецкий просматривал видеокассеты с уличных видеокамер, установленных на здании Генпрокуратуры, и дожидался возвращения Геры Шестакова и Лени Барышникова. Уже стемнело, когда Гера явился наконец с докладом.
– Борисыч, говорят, опять что-то стряслось? – спросил он, увидев лицо шефа. – Что, не пришла?
– Стряслось. Убили ее, прямо перед нашими воротами. – Он кивнул на экран монитора и перемотал пленку назад. – Вот Артемова, видишь? Вот идет к нам... классная девка, мужики оглядываются, некоторые идут за ней... И вот она упала, будто споткнулась. И ее больше нет.
– Черт... – пробормотал Гера. – Как в кино.
– Да. И снова снайперский выстрел, которого никто не услышал. Только на этот раз днем. Возможно, она что-то узнала об убийцах своего мужа... Хотя там, где его точно так же застрелили, вела себя так, будто была рада, что освободилась от него...
– Черт их поймет, этих баб! – Гера сел, не снимая куртки и глядя на экран. – Хочешь сказать, что ее здесь уже поджидали? Ну да, ее прослушивали и услышали ваш разговор... А значит, точно знали, когда она сюда явится.
Турецкий не ответил, пожал плечами.
– Баллистическая экспертиза будет только завтра, но я больше чем уверен – тот же стрелок. Опять безошибочно нашел голову в толпе и точно в нее выстрелил... А вот как он их находит в этом мельтешении, можешь ты мне сказать?
– Где-то я слышал или читал в Интернете про такого вот чудо-стрелка, который может свалить кого надо прямо в толпе... – сощурился Гера. – Кажется, это была статья в журнале «Интерпол» про убийство какого-то южноамериканского бизнесмена в Швейцарии.
– Какое к нам это может иметь отношение? – спросил Турецкий. – Где мы и где Швейцария?
– Не скажи... – покрутил головой Гера. – В наше время открытых границ и поддельных загранпаспортов эти стрелки – несколько человек на целый мир. Это штучный товар, и весьма востребованный. И, как футболисты мирового класса, могут свободно переходить из страны в страну, из команды в команду.
– Посмотри на всякий случай еще раз на досуге... Меня другое сейчас занимает, – сказал Турецкий. – Ведь убийство Артемовой у дверей Генпрокуратуры – это вызов, брошенный мне лично.
– Борисыч, не бери в голову, – поморщился Гера. – Какой еще вызов?
– Не скажи, – покрутил головой Турецкий, – почерк все тот же: сразу убивают свидетелей, как только выяснится, что они могут что-то рассказать, попадая в поле нашего зрения. Но чтобы убить прямо у порога Генпрокуратуры, почти у дверей моего кабинета?
– А если у них другой возможности не было? – усомнился Гера. – Вы же с ней говорили буквально вчера, верно? Может, она скрывалась, где-то пропадала эти сутки, а они ее не могли найти? А что она придет к тебе в назначенное время, так это они подслушали... И поняли, что есть одно место в Москве, где ее точно следует искать, поскольку она туда придет... А твоя версия, Борисыч, ты уж извини, происходит от зарождающейся мании величия в твоем усталом воображении! Лучше скажи, сейчас чего ты ждешь? И домой почему не идешь? Тебе ж завтра утром в Париж!
– Тебя ждал. Ну и, возможно, каких-то известий от милиции. Они уже возбудили дело об убийстве Артемовой, провели расследование по свежим следам, и кто знает, может, уже что-то нарыли.
– Свежак – это хорошо, – согласился Гера. – Плох тот следачок, что не любит свежачок. А о моих делах послушать желаешь?
– Ты же все рассказал по мобильному. Или потом до тебя тоже что-то дошло?
– По мобиле все не расскажешь, – вздохнул Гера. – Местный шериф мне сразу не понравился. Думаю, я ему тоже. Уж больно он заискивал да в глаза заглядывал. Хотел узнать, какого черта и кого конкретно мы там искали. Короче, пока я листал журналы – ты только матом не ругайся, Леня в гараже впарил в его «Волгу» «жука» самой последней тайваньской модели, согласно моей санкции.
– Ты понимаешь, что творишь? – насторожился Турецкий. – Ты что, забыл, где работаешь?
– Борисыч, остынь! Я знаю, что ты против партизанщины! Я же не утверждаю, что аудиозаписи, полученные таким, прямо скажем, незаконным способом, могут служить вещдоком для нашего родного суда. Это всего лишь способ проверки твоей же и Вячеслава Ивановича версии относительно причастности подмосковной милиции к серии убийств, совершенных нашим ночным снайпером. И только! Я ведь как рассудил? Он же должен позвонить заказчику насчет нашего приезда? Должен. Причем срочно. Но не из отделения же, правильно? И не из дома, куда надо еще добираться. А из «Волги», чтоб никто посторонний не услышал. Ты следишь за моей логикой?
– Где ты взял эту подслушку?
– Борисыч, ну ты же важняк, а не наивняк! Да их сейчас по Москве – навалом. В Митине на радиорынке купил на свои кровные. Нельзя? Имею я такое право в нерабочее время, когда я не работник правоохранительных органов, а рядовой покупатель, раз они там открыто продаются?..
Его оборвал звонок телефона, и Турецкий снял трубку. Выслушал, кивая, сообщение, потом взглянул на Геру:
– Из милиции звонили. Нашли винтовку с оптическим прицелом. Как только передадут нам дело, мы ее осмотрим... Что касается твоей прослушки, ты мне ничего не говорил, а я ничего не слышал, – спокойно продолжал он. – И я ничего не знаю и знать не желаю. Кроме одного: где можно послушать запись разговоров из машины начальника катуарской милиции?
– У меня дома. Я переадресовал на свой домашний номер, автоответчик все запишет. Лизе я сказал, чтобы сегодня не поднимала трубку до моего возвращения домой.
– Она что, еще в Москве?
– Да! – с вызовом ответил Гера. – Продлила командировку! А что, и это нельзя? Или противозаконно? Что ты так на меня смотришь?
– Дело ваше... Ты хоть снял там свою реплику, куда, на какой номер попал абонент?
– Обижаешь... Это самым первым делом. Нечто я не понимаю? Чтоб никаких щелчков и посторонних голосов в трубке. И мне сейчас прямо не терпится домой. Слушай, поехали ко мне, возьмем по пиву... Лиза нам чего-нибудь приготовит, ну? Или тебе надо собираться в Париж?
Дома у Геры было непривычно чисто. Смущенная Лиза, откидывая непослушные пряди русых волос с раскрасневшегося лица, спешно домывала полы.
Когда пили чай, Лиза спросила у Турецкого:
– Александр Борисович, ну и как вам эти телефонные счета из Архангельска, пригодились?
– Спасибо, – пожал плечами Турецкий. – Но, как выяснилось, это Коптев звонил в Москву своей сестре Наталье. Непродолжительные разговоры, типа здравствуй, как дела... Пока мы вплотную не проверяли, все ж заняты.
– А вы разве не обратили внимание на даты и периодичность звонков? – спросила девушка. – Коптев, за день до гибели Афанасьева в исправительном лагере и своей гибели в этом автобусе, звонил несколько раз подряд сюда, в Москву. И это были, кстати, самые продолжительные звонки! Может, она была посредником и передавала их дальше, по назначению?
Турецкий и Гера переглянулись.
– Черт... – присвистнул Гера. – А я и не заметил... Александр Борисович вот тоже не обратил внимания... Что ж ты сразу-то не сказала!
– А ты не чертыхайся! – сказала она. – Ты и не спрашивал. Думаешь, я просто так сюда летела?
– Ну почему просто... На крыльях любви... – Гера обнял ее за плечи.
– Лиза, вы это точно помните? – спросил Турецкий.
– Вы мне не верите? – обиделась она.
– Извините... – качнул головой Турецкий. – Раз так, то кое-кому из присутствующих давно пора на пенсию... Это мне уже второй звонок...
– Уйдем только вместе, – сказал Гера. – Ну так что, послушаем автоответчик? Может, там ничего и нет.
– Странно... – будто не слышал его Турецкий. – Ну да, нам почему-то казалось, вернее, так хотелось, чтобы эти звонки были адресованы прямо заказчику, и тогда мы его сразу вычислим... А раз этого не случилось, мы были разочарованы, что не сможем сразу закрыть это нехорошее дело... Бывает... Завтра же, ты слышишь, посмотри телефонные счета! – сказал он Гере. – А сейчас давай послушаем твой автоответчик.
Гера кивнул, нажал на перемотку. Стали слушать. Сначала шли звонки людей, попавших не на тот номер. Но потом пошел разговор, сразу вызвавший повышенный интерес присутствующих.
– «Это я... – сказал голос. – Извини, если помешал...»
– Это, похоже, начальник их милиции, – пояснил Гера. – Ну, местный шериф.
– «А что стряслось? – спросил другой голос.
– Слушай, тут ко мне следаки нагрянули из Генпрокуратуры. Журналы смотрели...
– Да? Это интересно... А кто именно приехал? И чего у тебя искали?
– Вот записал... Один Герман Шестаков...
– Есть такой. – Второй голос казался теперь еще более встревоженным. – А второй?
– Барышников Леонид. Эксперт. Знаешь такого?
– Знаю. А что хоть искали?
– Шестаков рылся по журналам, смотрел личные дела, больше интересовался теми, кто воевал в Чечне...
– М-да? Это уже серьезно. И что дальше?
– Поехали домой к одному из них, к Воронину, что уволен с полгода... А тот уже лыка не вяжет. Других не было дома. Но Шестаков решил их не ждать, только посмотрел на Воронина и уехал обратно в Москву.
– А кем служил этот Воронин?
– Снайпером, я рассказывал тебе про него.
– А, тот, запойный?.. Помню.
– Ну и как? Что об этом думаешь?
– Серьезно. Серьезней некуда. Знают, где копать. А что делал второй, он-то чем занимался?
– А, этот, Барышников? Машинами. В нашем гараже торчал, искал там чего-то.
– Что значит – искал чего-то?! – повысил голос собеседник катуарского „шерифа“. – Что именно он осматривал? При нем в гараже был кто-нибудь из твоих сотрудников?
– А зачем? Кто понимает, чем он там занимается?.. ну посмотрели – он под машиной лазит, чего-то там мажет... Пусть себе ковыряется.
– Слушай, а шины ты там заменил, как я тебе говорил?
– Григорьич, ты бы только знал...
– Не забывайся! Сколько раз предупреждал!
– Извини... Не, в натуре, ведь тут каждому дай дефицит! Только мы новые получили, шипованные, немецкие, и сразу очередь выстроилась. И прокурору нашему, и председателю исполкома на его „Волгу“, и директору рынка, у него тоже лысые...
– Все, заканчиваем разговор!
– Зря ты, ничего такого они не нашли, я бы знал...
– Заканчиваем, говорю! Сейчас бросай все, садись в машину, ничего там не трогай, никому не звони, и сразу ко мне! И не вздумай мне снова звонить! Я тебе, мудило, все на месте объясню...»
Послышались длинные гудки, и Турецкий с Герой озабоченно переглянулись, после чего одновременно взглянули на часы. Гера посмотрел на отметку времени на дисплее автоответчика.
– Черт... Получается, четыре часа прошло после их разговора... эх, поздно мы спохватились!
– Я, честно признаться, ничего не поняла. – Лиза порозовела, переводя взгляд с одного мужчины на другого.
– Я тебе потом все объясню, – ответил Гера.
– Почему, можно и сейчас... – сказал Турецкий. – Гера и Леня установили подслушивающее устройство в милицейской «Волге», в том гараже, где стоит «уазик», который, по нашему предположению, был использован при совершении убийства.
– А разве это законно? – спросила она.
Турецкий только развел руками.
– Одним словом, – продолжил он, – если бы мы услышали этот разговор в режиме реального времени, то, зная «Волгу» и ее номер, могли бы ее перехватить и проследить адрес, по которому она направляется. Ясно же, что этот «Григорьич», как только услышал про Барышникова, оставленного в гараже, сразу просчитал, что Леня обязательно поставит в машину начальника местной милиции «жучка». И ведь угадал! Как если бы всю жизнь работал с ним вместе... Тертый попался...
– И что теперь? – спросил Гера. – Разве не сбылась догадка МУРа и лично Вячеслава Ивановича, что это именно та машина?
– Сбылась... Посмотрим, что скажет экспертиза по поводу шин твоего «уаза», – задумчиво сказал Турецкий. – Хорошо, что их не сменили, по-моему...
– Ты не уверен, что это те самые? – удивился Гера.
– Не в том дело. Я просто пока не знаю, что предпримет этот «Григорьич», как его по неосторожности назвал твой шериф из Катуара. Вернее, не знаю, что я предпринял бы на его месте. Тем более что он теперь знает, кто им занимается и что мы вышли на верный след. Сейчас наверняка у него в руках твой «жучок» с Митинского рынка.
– Думаешь, подаст на нас жалобу в суд? – хмыкнул Гера.
– Нет, конечно, но теперь он точно знает, что знаем мы и откуда ему угрожает опасность.
Турецкий взглянул на часы и поднялся.
– Спасибо! – Он пожал руку Лизе. – Мне, пожалуй, пора домой. И до встречи. Что вам привезти из Парижа?
– Эйфелеву башню, – сострил Гера. – Эту самую большую в мире нефтяную вышку, не давшую ни грамма нефти.
– Ничего не надо, не слушайте вы его, Александр Борисович! – отмахнулась она от Геры. – Я сама послезавтра улетаю в Архангельск, так что не знаю, когда свидимся...
– Когда снова прилетите в Москву, – улыбнулся Турецкий. – Уже насовсем... Ну а ты сам знаешь, чем без меня тут заняться, – сказал он Гере.
Утром Барышников принес и выложил на стол Герману Шестакову результаты экспертизы. Следы от шин «уазика» катуарской милиции и те следы, что оставила машина возле школы, были идентичны. Каких-то других следов в машине, идентичных тем, что обнаружили уже в школе или под Архангельском, где был убит заключенный Афанасьев, обнаружено не было.
– Вот, пожалуйста, светлые стороны извечного разгильдяйства, воровства и недостаточного финансирования на святой Руси! – воскликнул Гера. – Они даже «замазанные» шины не удосужились сменить! Хотя в салоне «уазика» почему-то все вымыли... Представляешь, как тяжко приходится нашим коллегам пинкертонам там, на Диком Западе, в этом логове дисциплинированности и ответственности за порученное дело?
– Будем брать? – спросил Леня.
– А за что? – удивился Гера. – И, главное, зачем? Ну покатались ребята по ночной Москве в служебное время да пожгли казенный бензин... Так за это задерживают в присвоении очередного звания или там с премиями, и только. Может, они случайно там оказались? Может, они никогда Москвы не видели? Пусть пока погуляют и подумают над своим поведением... А мы за ними понаблюдаем с помощью профессиональных топтунов.
– А если сбегут?
– Леня, пожалуйста, не задавай глупых вопросов! – поморщился Гера. – Кто, куда сбежит? Они же понимают, что прямых улик у нас нет. Знаешь, какой вой поднимется? И не смотри на меня так! Я сейчас, как никогда раньше, понимаю Борисыча! Это ж сколько глупостей приходится ему выслушивать от нас, своих непосредственных подчиненных! У меня своих дел по горло!
Потом Герман вызвал Володю Бугаева, судмедэксперта, и сказал ему, чтобы тот взял у Зои копию письма из ФСБ, где прокуратуре разрешается ознакомиться с анализами их уволившихся сотрудников.
– Давай, Володя, покопайся в их картотеке, пока они не передумали! Ты у нас эксперт или не эксперт? А раз эксперт, тебе и карты в руки. А я пока разберусь с тем, что, уходя от нас, взвалил на меня наш доблестныйАлександр Борисыч.
Но тут позвонил Игорь Залогин.
– Я слышал, у вас вчера на Большой Дмитровке застрелили Артемову?
– Да. Было дело. А что, конкуренты опередили?
– Хотелось бы подробностей.
– Если хочешь взять у меня интервью, то, Игорек, извини, ничего путного по этому поводу, кроме ай-я-яй, как нехорошо убивать свидетелей, а красивых женщин тем более, сказать не могу. Даже если бы знал, все равно бы не сказал. Тем более – по телефону. И потом, знаем мы тебя, тебе только скажи – и на другой день после публикации опять кого-нибудь пристрелят.
– Гера, ладно... с тобой все понятно, а что думает на этот счет Александр Борисович, можно его попросить?
– Его сейчас здесь нет. Если хочешь поговорить со мной за жизнь, то опять же не по телефону. Лучше приезжай так, тем более давно не виделись. Наша линия сейчас чиста, только сегодня проверяли, но кто знает, не подслушивает ли тебя какой-нибудь микрофончик, установленный в твоей пепельнице? Сам понимаешь.
Едва Гера положил трубку, как раздался новый звонок. Это был Турецкий.
– Гера, что нового?
– Борисыч, ты никак из Парижа? А слышно, как из соседнего кабинета.
– Я сейчас в клинике под Парижем, – уточнил Турецкий. – Так какие новости?
– Милицейские следователи нашли на чердаке винтовку с оптическим прицелом.
– Это я знаю без тебя, – раздраженно ответил Турецкий. – Еще есть информация?
– Хотел приберечь на десерт, – обиженно сказал Гера. – Шины-то оказались искомые, те самые. Пора бы допросить катуарских шерифов, как ты считаешь?
– Хорошо бы, конечно, но лучше бы пока не торопить события.
– Тебя подождать?
– Не в этом дело. Ты справишься и сам, только... Ты же знаешь, что от нас именно этого и ждут. И значит, готовятся. После убийства Артемовой у меня такое впечатление, что кто-то наблюдает за каждым нашим шагом.
– Понял. Живем, как за стеклом. Мы этому шерифу повестку, а ему в тот же день кто-то пулю в лоб, а потом венок на могилку от товарищей по службе.
– Соображаешь. Ладно. Будут новости, звони на сотовый, надеюсь, его еще не прослушивают.
...Отключив телефон, Александр Борисович поднял глаза на подошедшую Софью Михайловну Шайкевич – бледную, изможденную, с темными кругами под глазами – и поспешно вскочил.
– Садитесь... Она уснула?
– Да, с трудом уложила. Опять про папу спрашивала.
– Извините, есть еще вопросы. С кем именно разговаривал ваш муж по телефону накануне... за день-другой до?..
– Не знаю... Он обычно уходил в другую комнату, старался говорить негромко, потом не хотел мне ничего объяснять. Хотя я прекрасно видела, что ему не по себе. Только говорил мне, что делает это ради нашей Сонечки... И теперь получается, что своей смертью он спас ей жизнь, так?
– Откуда вы это взяли? Ему угрожали?
– Не знаю, не знаю... Я точно говорю вам, Сема был очень расстроен в последнее время, всего боялся, а с дочкой стал так нежен, как никогда, и вы бы видели, гражданин следователь, как он смотрел на нее, когда укладывал спать... Конечно, если он и делал что-то предосудительное, то только ради нее. – Она снова всхлипнула. – И вот они его убили...
– Кто они? Мы хотим найти убийц вашего мужа. Чтобы они перестали убивать.
– А разве его не застрелили, потому что он случайно стал свидетелем расправы над Павлом Арнольдовичем Симуковым и его супругой во время ограбления?
– Нет, скорее, наоборот. Скорее, Симукова застрелили, поскольку тот узнал, чем занимается ваш муж... все-таки постарайтесь припомнить какие-то детали, может, он называл какие-то имена. Может быть, вы что-то случайно услышали?
Она замотала головой.
– Хорошо, – сказал Турецкий. – Успокойтесь, подумайте... Вот вам номер моего мобильного телефона. Если что-то вспомните, позвоните обязательно.
– Разве что... Ну, я слышала в один из последних вечеров, как он громко благодарил одного господина за помощь... Называл благодетелем. За Сонечку, понимаете? Несколько раз его благодарил. И назвал его, если не ошибаюсь, Николаем, отчества не разобрала. Довольно длинное. То Сема говорил тихо, а тут вдруг стал громко выражать ему благодарность. Но ведь своих убийц не благодарят, верно? Даже когда не знают, что они убийцы. Они ведь ничего хорошего своим жертвам не делают, прежде чем убить, верно? Или?.. – Она приоткрыла рот, замерев от догадки. – Или они так свою жертву завлекают?
