6
Шестаков и Турецкий читали заключения экспертов, когда позвонил Вячеслав Иванович Грязнов.
– С тебя причитается, – сказал он Турецкому. – Кажется, нашлась такая машина, это «уазик», только не московский, а из Катуара, и мы с областным угро решили за ним проследить. Мои ребята негласно установили по журналам, что машина выезжала под предлогами вызовов по поводу бытовых ссор и драк, что еще предстоит проверить, причем не возвращалась почти до утра, хотя в этом поселке все рядом, и как раз в те самые ночи и часы, когда твой снайпер убивал партнеров Кольчугина. Вот так вот.
– Ну спасибо, – протянул Турецкий. – А не может здесь быть какого-то простого совпадения?
– Все может быть.
– Отпечатки шин нужны.
– Да, говорят, шины старые. Давно не меняли. Мой эксперт про их марку сказывал, мол, таких давно не делают. Только в провинции и остались, вроде Катуара, где на всем экономят. Это уж тебе устанавливать насчет совпадения со следами той, у школы.
– Если так, то с меня причитается, – сказал Турецкий.
– Наслышаны. Все только обещаешь. А потом опять будет некогда, все дела да случаи.
– Слав, ты меня знаешь: как только, так сразу. Вот поймаю снайпера, – размечтался Турецкий, – и сразу с тобой в загул.
– Ловлю на слове. А у самого как? Есть успехи?
– Какие там успехи. Слезы одни, – пожаловался Турецкий.
– Хватит прибедняться, – сказал Грязнов. – Ладно, будет что новое, позвоню. А с катуарскими разбирайся сам.
– Итак, что мы имеем с гуся? – спросил Турецкий у Геры, положив трубку. – Угрозыск что-то нарыл, а мы что имеем?
– По моей части – почти ничего. Следы, да, совпадают. Одна и та же обувь, причем у двоих фигурантов, и под Архангельском, и в этой школе, откуда застрелили Артемова. Переобуться они не успели, что ли? Или им лень было?
– Они думали, будто нам будет лень проследить их командировку в Архангельск, – хмыкнул Турецкий.
– А что это меняет? Мы и без того знаем, что снайпер один и тот же. Пули-то из одной винтовки.
– Но мы-то думали, что там был один снайпер, а теперь, оказывается, их двое. Напарники, что ли, из одной винтовки стреляют?
– Стало быть, надо проверить этих милиционеров из области, – кивнул Гера, записывая. – Не служил ли кто из них в армии снайпером или не был ли каким-нибудь, прости господи, олимпийским чемпионом по стрельбе либо биатлонистом.
– Тебе еще со счетами за междугородные переговоры надо разобраться, – напомнил Турецкий.
– Уже разобрались, – пожал плечами Гера, доставая копию счета. – Погибший Коптев звонил своей сестре Наталье. Все звонки только ей. Она замужем, двое детей, живет в Москве.
– Звонил-то он звонил... – Турецкий устало потирал лоб и виски. – Сестре-то сестре... Ну-ка дай мне этот счет, или мне почудилось?..
Гера передал листок, и Турецкий углубился в изучение.
– Любящий брат, – хмыкнул он. – Звонил сестре часто, а говорил понемногу, как при деловых, а не семейных переговорах.
– Да уж... Бывает, наверно. Ведь дорого, поди, подолгу разговаривать. Так, может, пригласим сестру? – спросил Гера. – И поговорим за жизнь за чаем с бубликами?
– Рано. Только спугнем, если она тут как-то замешана, – ответил Турецкий. – Только в чем? Ее быстро подготовят, что и как сказать и как себя вести... Нет, рано. Поговорить надо, когда соберем больше информации. Подготовиться надо, понятно? А что у нас есть? Ничего. Кстати, мы запросто вычислили эту пассажирку с дочерью, летевшую во Францию на лечение. Ее оттуда, сам понимаешь, не оторвешь. Иначе говоря, одному из нас надо лететь в Париж, а другому ехать в Катуар, что по Савеловской дороге, посмотреть милицейскую машину и тех, кто на ней раскатывал.
– Кому-то?.. Скажи прямо: решил использовать служебное положение. А слабо кинуть монету? – сощурился Гера. – Кому электричкой в Катуар, а кому «боингом» в Париж?
– Можно, – кивнул Турецкий после паузы, во время которой не без удивления разглядывал подчиненного, столь раскованно и непринужденно переступившего субординацию, чего за ним прежде не водилось. Явно сказывались благотворные перемены в его личной жизни после командировки в Архангельск.
– Только кидать буду я, – продолжал напирать Гера. – Чур, моя решка!
– Валяй! – разрешил шеф.
Монета взлетела и упала на стол, покаталась по столешнице, наконец легла вверх орлом.
– Так нечестно, – обиженно сказал Гера. – У самого, поди, на руках командировка с визой из посольства и командировочными, а еще в демократию играешь. Кстати, в слове Катуар тоже есть что-то французское.
– Верно, – снова согласился Турецкий. – Послезавтра туда и вылетаю. А ты чтобы завтра же смотался в свой Катуар. Туда виза тебе не потребуется. И посмотри внимательно: может, снайпер этот где-то там пасется.
– Да это понятно. Кстати, а что с платой? – спросил Гера. – Помнишь, ребята нашли осколок от электронной платы?
– Вот экспертиза, – Турецкий протянул ему бланк протокола. – Плата из чипа мобильного телефона фирмы «Эрикссон».
– Да уж, вижу, неплохо вы здесь поработали, воспользовавшись моим отсутствием, – сказал Гера. – Выходит, один звонок по сотовому с любого конца города, и машина с господином депутатом парит в поднебесье?
– Сразу видно, давно ты их не взрывал, – заметил Турецкий.
– Ну да... Что это я?
– Не проспался? – посочувствовал шеф. – Террористу надо видеть своими глазами проезжающую мимо машину, чтобы точно определить момент, когда дать сигнал на ее подрыв, да еще с упреждением.
– Кстати, взрыв-то произошел, если ты помнишь, с запозданием, – заметил Гера. – Депутат отделался легким испугом и, судя по всему, тяжелой контузией. Как если бы подрывник наблюдал за его машиной издали, по видеомонитору, да еще с плохим изображением. Может такое быть?
– Черт их знает! Задержка была всего на полторы секунды, ты же сам считал, – вспомнил Турецкий. – И погибли совсем другие люди. Если взять ситуацию в целом, включая сенсационное выступление героя нашего времени Петра Авдеевича Кольчугина по заранее заготовленной бумажке, то опять невольно возвращаешься к тому соображению, что депутата либо хотели попугать, либо хорошенько встряхнуть перед его выступлением в Думе, чтобы сделать из него мученика в борьбе с коррупцией. Только кому и зачем это надо?
– То есть ты все-таки считаешь, это запоздание с подрывом было сделано специально? А если бы он погиб?
– Взрывчатка – безоболочная, без поражающих осколков, хотя риск, конечно, все равно был... Ведь что-то же их заставило пойти на этот форс-мажорный фейерверк?
– Кого – их? – спросил Гера.
– Откуда мне знать... Ладно, еще подумаем, в чем тут дело.
– А как у нас обстоит с анализом на кровь и ДНК? – спросил Гера. – Неужели тоже есть результат?
– Есть... Константин Дмитриевич лично приказали, – с шутливым подобострастием сказал Турецкий, указав на потолок. – Чтоб все наши экспертизы производились вне очереди. Словом, результат-то есть, только идентифицировать его не с чем. Нет ни в нашей, ни в фээсбэшной картотеке вольных стрелков с такой группой крови и ДНК.
Зазвонил телефон, и Турецкий поднял трубку.
– С вами хочет поговорить какая-то дама, – интригующе сказала Зоя. – Вся из себя взволнованная, но фамилии не называет, говорит, что это очень срочно.
– Соедини, – вздохнул Турецкий. – Раз дама чем-то взволнована, лучше ей не отказывать.
– Здрасте, Александр Борисович! – услышал он приглушенный голос. – Это вам звонит Артемова Тамара, вы меня помните? Я вдова убитого Артемова Сергея, мы еще с вами познакомились там, возле казино?
– Я вас хорошо запомнил, – осторожно сказал Турецкий. – Такие красивые женщины останутся в памяти любого склеротика А чем, простите, обязан?
И подмигнул навострившему уши Гере.
– Спасибо, – польщенно сказала она. – Я вас тоже хорошо запомнила. И очень хочу с вами встретиться, – тут она многозначительно понизила голос, отчего у Александра Борисовича где-то в районе лопаток забегали мурашки.
– М-да... – Александр Борисович мельком взглянул на Геру. – А почему шепотом?
– Извините, я не могу долго говорить по телефону. И потом, вы, наверно, женаты и такой весь из себя серьезный, занятой, такой ответственный человек, и у всех на виду... Нас, кстати, сейчас никто не слышит?
– Нет. – На этот раз Турецкий не решился взглянуть в сторону Геры, радостно открывшего рот.
– Так вы свободны, скажем, завтра вечером?
– А на какой предмет? – деловито нахмурился Турецкий.
– Я хочу рассказать вам по делу о моем погибшем муже, которым вы занимаетесь, – снова зашептала она. – Это очень важно...
– Хорошо, приезжайте завтра к нам в Генпрокуратуру, к шести вечера, вам скажут, где мой кабинет. А я выпишу вам пропуск, только вы не забудьте, пожалуйста, паспорт.
– Обязательно. Значит, до завтра, до шести?
Турецкий положил трубку.
– Хитер... Подгадал, ничего не скажешь. Как раз меня здесь не будет, – подмигнул Гера. – Потом хоть расскажешь?
...Тамара положила трубку и взглянула в сторону лестницы, где, как ей послышалось, скрипнула ступенька. И точно. Осознав, что Тамара ее услышала, Елена стала спускаться.
– Подслушиваешь? – спросила Тамара.
– Да как тут не услышишь? – деланно зевнула и потянулась Елена. – Если ты все время висишь на телефоне. Мужа схоронила, любовника потеряла невесть где... И что, уже нового нашла?
– Не твое собачье дело! – огрызнулась Тамара. – Лучше скажи, долго еще будешь торчать в моем доме?
– А ты нас выгони, – усмехнулась Елена. – Прямо сейчас, с больной матерью твоего покойного мужа и до суда. Только попробуй! Иди матери расскажи, что Сережку похоронили... Вот тогда посмотрим, чей этот дом будет.
– Вас выгонишь, как же... – Тамара скрипнула зубами. – Достала ты меня!
И хлопнула дверью в свою спальню, где закрылась на ключ.
Вечером, когда Тамара принимала ванну, Елена позвонила из своей комнаты, где она до сих пор жила с матерью, депутату Кольчугину.
– Здрасте, Петр Авдеевич, – пропела она, прислушиваясь к доносившемуся снизу шуму воды, – как поживаете? Это Лена Артемова. Вы меня узнали?
– А, да-да... Сестра Сережи? Как же, помню... Ну что, опять не поладили с Томкой?
– Нужна она мне... Я чего хотела сказать, ну, мы с вами договорились вроде, ну, типа, чтоб держать вас в курсе ее занятий и поведения. Так вот есть новости.
– Ну-ну? – подтолкнул ее Петр Авдеевич дрогнувшим голосом. – И что? И как она себя ведет?
Похоже, депутат по-прежнему не оставлял надежды заполучить прекрасную вдову в свою постель.
– Да вот, сперва, как ее Паша пропал, бесилась, места себе не находила, ревела белугой, грозилась: ну все, они меня теперь узнают! А теперь вроде успокоилась и опять звонит разным мужикам, а сегодня одного прямо умоляла о встрече... Может, нашла кого взамен? И еще шепотом его уговаривала, чтоб я не услышала. Или нового телохранителя ищет? Ну такого, знаете, что охраняет, то имеет... – Она прыснула.
– Ты не отвлекайся. Конкретнее можешь?
– Да, она просила секретаршу, что ли, позвать какого-то Александра Борисовича, я точно не разобрала. И ему потом говорит, мол, мы с вами раньше познакомились.
– Спасибо, спасибо... – протянул Петр Авдеевич. – Александра Борисовича, точно? Ты не ошиблась?
– Знаете такого?
– Да есть тут один, – пробормотал депутат. – Если услышишь еще что-нибудь интересное, сразу звони.
– И еще она хочет меня, сестру покойного Сережи, и его маму выгнать из его дома, – всхлипнула Елена. – А Сережа заработал его на свои кровные! Нельзя ли ее как-то... ну, поставить на место в этом вопросе, что ли?
– Понятно, понятно... – бормотал депутат. – А тебя на ее место?
– Ну, вы ж понимаете... Сами-то как? – спросила Елена, успокаиваясь. – Здоровье ваше?
– Потихоньку. Прихожу в себя. Постельный режим врачи пока не отменили.
– Ну, вы мужчина крепкий, в соку, сколько раз за вами по телевизору наблюдала.
– Так о чем они договорились, можешь ты наконец сказать?
– Могу, – обидчиво ответила Елена. – Завтра вечером, к шести, она к нему приезжает, я так поняла.
– Куда?
– Домой, наверно... Куда ж еще?
– Что ж, спасибо, – сказал Петр Авдеевич после паузы. – Звони, если что.
Он положил трубку, искоса взглянул на лежавшую рядом с ним в постели молоденькую проститутку.
– Мне одеваться? – спросила она хриплым голосом. – Раз у тебя постельный режим не закончился?
– Ну, в общем, да... сама видишь, я еще не совсем в форме.
– Откуда мне знать, какой ты, когда в форме... – Она села в постели, посмотрела на часы. – Значит, двести баксов с тебя.
– Ты это чего? – Он даже приподнялся на локте. – Сто баксов в час. А прошло только сорок минут. Получается, шестьдесят шесть баксов.
– Из них ты полчаса проговорил по телефону с разными бабами! – обозлилась она. – Я что, пришла сюда слушать про твои с ними дела?
– Я – деловой человек, – заявил Петр Авдеевич. – Известный политик, – добавил он, подумав.
– Козел ты, а не политик! – хмыкнула она. – Ты даже в ванну ни разу не сходил, а от меня требовал, чтоб подмывалась! И лучше не заводи меня! Подписался на два часа? Вот и плати. А там можешь ты, или не можешь, или у тебя не стоит, это твои проблемы. А то никуда не уйду и буду здесь торчать, пока два часа не закончатся. Ты этого хочешь? Или мне нашим ребятам рассказать, какие ты тут расчеты делаешь? Так это завтра во всех газетах будет!
– А ты мне не угрожай! – приподнялся еще выше Петр Авдеевич. – Считать умеешь? В школе у тебя чего по арифметике было? Два часа или сорок минут – есть разница?
– Сволочь... – Она всхлипнула, вскочила, начала быстро одеваться. – Знала бы – в жизнь не поехала к такому жмоту. И девочкам нашим все про тебя скажу. А еще народный избранник! А сам на шлюх народные деньги переводит... Засунь их себе в жопу, понял? – крикнула она уже в дверях номера, обернувшись. – Ни копейки с тебя не возьму!
В передней она закурила, потом достала сотовый и набрала номер.
– Тонь, там есть еще заказы? Меня кто спрашивал? Да тут вообще... ладно, приду – расскажу.
Послышался хлопок входной двери, потом стихло. Петр Авдеевич сел в постели, начал одеваться, потом спохватился, взял телефонную трубку, набрал номер.
– Коля, это я. Тут такое дело...
И рассказал Николаю Григорьевичу про свой разговор с Еленой.
– Так она его и назвала: Александр Борисович? – спросил тот после паузы. – Не может быть ошибки?
– За что купил...
– Ну мало ли... Эта Елена могла узнать, как зовут следователя Генпрокуратуры Турецкого, и, чтоб освободить жилплощадь от Тамары, решила на нее науськать нас. Может такое быть?
– Откуда я знаю? – тоскливо спросил Петр Авдеевич. – Тебе видней. Ну так что будем делать? Ведь настучит завтра прокурорам!
– А чего она хочет? – спросил Николай Григорьевич, подумав. – Только отомстить? Или на ее место?
– Вроде того... Дом она хочет забрать.
– У тебя заберешь, как же... А как она в койке? Испытания провел?
– Что мне, разорваться?
– И то верно. Ты ее вблизи хоть видел?
– Видел... Один раз только. Не Томка, конечно, но сойдет. И смотря сколько клиент примет на грудь.
– Ладно, это все потом, – сказал Николай Григорьевич. – Наверняка она из-за Пашки остервенела... С Пашкой, конечно, прокол вышел.
– Так что делать собираешься? – повторил вопрос Петр Авдеевич.
– Будем думать, – сказал Николай Григорьевич и положил трубку. А потом снова поднял и позвонил Свириду. – У тебя есть прослушка утренних разговоров из дома Артемова?
– Сейчас посмотрю... Да, есть... черт, извини, тут небольшая запарка была.
– В следующий раз за такие дела вычту из зарплаты... Ладно, оргвыводы будем делать потом. Сейчас дай послушать.
– Слушай, а как с банковским кредитом, выгорело?
– Спрашиваешь... У Портнова на подписи. Рустам говорит, даже не стал смотреть финансово-экономическое обоснование... Только спросил: когда вам нужно?
– Смотрю я на тебя, Николай Григорьевич... Орел!
– Ладно, хорош мне жопу лизать, твоя доля от этого не возрастет... Лучше включай, дай послушать.
Выслушав диалог Елены Артемовой и Турецкого, Николай Григорьевич сразу позвонил Михайлову:
– Гена, есть срочное дело, завтра днем давай сюда со своим Вильгельмом Теллем.
– А это еще кто?
– Пора бы знать. Средневековый снайпер. Яблоко сбил стрелой с головы сына.
– А, Леха, что ли? Так он никак не проспится, – виновато ответил тот. – Все бухает. Сейчас спит.
– Он живет у тебя?
– Да, как договорились. А все равно, Григорьич, сам знаешь, не уследишь, если мужик выпить захочет... Надо бы его к какому делу пристроить. А то сопьется совсем. Пальцы начнут дрожать... А так лежит тут целыми днями, то в потолок, то на меня волком смотрит.
– Вздрючь его как следует! И чтоб к завтрашнему утру он был мне как стеклышко! – не выдержал Николай Григорьевич. – Черт знает что! Переживает он, видишь ли! Что, другую бабу ему не можешь найти?
– Пробовал, – вздохнул Михайлов. – Он их видеть не хочет.
– А ты не жалей денег! Отведи его сегодня же в ночной клуб, купи там ему телку, самую лучшую!
– Тогда он точно будет не в форме, – заметил Михайлов.
– Короче, ты меня понял? – холодно спросил Николай Григорьевич. – И завтра утром доложишь о его готовности номер один... А потом ко мне. Все!
