Игорь позвонил своему бывшему преподавателю Петру Арнольдовичу, как договаривались, ровно через три дня, вечером.

– Я еще не вполне готов, – сухо ответил старый педагог. – Если можно, я тебе перезвоню, как только буду уверен на все сто процентов.

– Время, – вздохнул Залогин. – Время не терпит...

– Время как раз терпит, – ответил тот. – И только время, если его не подгонять, может выявить истину. В принципе я уже знаю, чья это рука, но мне потребуется встретиться с этим человеком и переговорить с ним с глазу на глаз, прежде чем назвать, с его согласия, его имя. Сегодня, кстати, буквально через час, он обещал меня навестить. Если не терпится, можешь мне потом перезвонить. До одиннадцати часов мы с Марьей Михайловной телефон не отключаем.

– Но тогда, чтобы вас лишний раз не беспокоить, может, вы сами мне перезвоните, когда сочтете возможным? – предложил Игорь.

– Договорились! – коротко сказал Петр Арнольдович, положил трубку и взглянул на часы.

Итак, скоро должен явиться Семен Яковлевич Шайкевич, бывший его ученик, один из самых способных, но не самых удачливых, с кем он собрался переговорить, прежде чем назвать его имя Игорю.

И потому, когда раздался телефонный звонок, профессор сначала подумал, что звонят в дверь.

– Петя, возьми трубку, – сказала жена из другой комнаты. – Это тебя.

Звонил как раз Шайкевич.

– Извините, Петр Арнольдович, я сейчас нахожусь в Шереметьево-2. Вот только что отправил во Францию свою дочку на операцию вместе с женой... – Его голос буквально задыхался от счастья. – И потому я задерживаюсь, но если можно, если вы не против, я буду у вас часа через два.

– Слава богу! – искренне обрадовался Петр Арнольдович. – Просто рад за вас и вашу семью. Значит, теперь все в порядке, нашли деньги? А где, если не секрет?

– Это долго рассказывать... – замялся Шайкевич. – Мой работодатель, для которого я пишу, человек глубоко порядочный, что бы вы о нем ни думали, дал их мне на лечение ребенка, поскольку затягивать с операцией было уже нельзя. Времени не оставалось, понимаете?

– Ну хорошо, приезжайте, сами все расскажете! – бодро ответил Петр Арнольдович, после чего перезвонил Игорю Залогину.

– Игорек, это я, – сказал он. – Звоню, чтобы ты не волновался и не ждал понапрасну. Словом, он только что мне звонил из Шереметьева, извинялся, говорил, что отправил свою дочку на операцию во Францию. А деньги ему дал тот самый его работодатель, который заказывал статьи и выступления. Он назвал его глубоко порядочным человеком, ведь операцию дальше нельзя было откладывать, понимаешь? И сказал, что будет у меня часа через два.

– А назвать его вы мне все равно не хотите? – спросил Игорь.

– Мне очень не по душе твоя настырность! – строго сказал Петр Арнольдович. – Я еще не знаю, какой вред принесли его заказные статьи, но то, что человек ради здоровья и жизни своей дочери готов на все, не может не служить ему оправданием, если ты это правильно понимаешь.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Игорь. – Но мы не знаем, какой вред он нанес другим, в том числе детям.

– Поэтому, прежде чем открыть тебе его имя, я должен точно знать, что ты собираешься делать с информацией, которую от меня получишь? – наставительно сказал старый профессор.

– Что ж, это на ваше усмотрение, – согласился Игорь. – Как скажете.

– Я позвоню тебе, – недовольно сказал Петр Арнольдович и положил трубку.

Когда через два часа позвонили в дверь, Марья Михайловна сразу ее открыла. На пороге она увидела двух коротко стриженных молодых людей в пиджаках и при галстуках. В руках одного из них был букет красных гвоздик.

– Профессор Симуков здесь живет? – вежливо спросил тот, что был с цветами.

– Простите, а вы кто? – спросила Марья Ивановна.

– Нас прислал Семен Яковлевич Шайкевич, знаете такого?

– Да-да, проходите, пожалуйста! – сказал старый профессор, выходя к ним в переднюю. – А где он сам?

– Скоро будет, – сказал тот, что с букетом, закрыв за собой дверь.

После этого он и его спутник вытащили пистолеты, снабженные глушителями, и выстрелили в супругов в упор, сделав затем контрольные выстрелы в головы своим жертвам.

Семен Яковлевич появился десять минут спустя. Он позвонил в дверь, и, когда она открылась, кто-то втащил его внутрь квартиры, где он был также убит... Молодые люди, проверившись, не запачкались ли кровью, собрались уходить, но зазвонил телефон. Переглянувшись, они решили послушать. Вежливый с букетом, который он бросил в лужу растекшейся крови, снял трубку.

– Петр Арнольдович? – спросил Игорь. – Это вы? Извините, время уже около одиннадцати...

– Вы не туда попали, – последовал вежливый ответ, и в трубке раздались протяжные гудки.

Утром из редакции Игорь снова звонил Симуковым. Но никто не подходил к телефону. Что за черт, подумал он. Решил позвонить позже. Набрал номер и невольно вздрогнул, услышав незнакомый мужской голос.

– Вы сами кто будете? – спросил мужчина в ответ на вопрос Игоря, где Симуковы.

– Я его бывший ученик, мы должны были созвониться... А что хоть случилось?

– Профессор Симуков мертв, – сказал мужчина. – Его жена тоже. Их застрелили. А я участковый инспектор Гаранин. Соседи меня вызвали... Здесь уже работают сотрудники милиции. Если вы хорошо знали Симуковых, не могли бы к нам подъехать? Тут еще один мужчина лежит убитый. Его никто здесь не знает.

Игорь примчался к Симуковым через сорок минут. В квартиру никого не пускали, хотя здесь уже побывали корреспонденты с телевидения. Наконец в дверях появился участковый Гаранин – пожилой, полный, с усами, с усталым взглядом плохо выспавшегося человека.

– Проходите, – сказал он Игорю, пропуская его в квартиру. – Может, что-нибудь нам подскажете.

Игорь с содроганием осмотрел сначала залитый кровью пол передней. Отшатнулся, увидев обезображенное, залитое кровью лицо профессора. Затем перевел взгляд на его супругу, наконец, увидел третий труп, вообще неузнаваемый, поскольку выстрелы были произведены прямо в лицо и, вероятно, с близкого расстояния.

– Его, конечно, трудно узнать, – обратился к Игорю следователь. – И документов у него с собой нет никаких, но, быть может, вам что-то знакомо?

– Извините, но... – Игорь разве руками, он был слишком потрясен. – Мы должны были с Петром Арнольдовичем вчера увидеться или созвониться. Я позвонил сам, но какой-то мужчина сказал, что я не туда попал...

– В какое время это было?

– Около одиннадцати вчера.

– Вы здесь когда-нибудь прежде бывали? – спросил следователь.

– Да, и не один раз. – Игорь растерянно разглядывал раскрытые шкафы, сброшенные полки, разбросанные по полу вещи.

– Вы можете сказать, здесь что-то пропало? – Следователь кивнул на обстановку в комнате.

– Кажется, пропало. Был севрский фарфор, бронзовая лампа, восемнадцатый век... Антиквариат, короче.

Игорь замолчал.

– Странное ограбление, – сказал следователь. – Следов взлома нет, дверная цепочка снята. Судя по всему, дверь открыли сами хозяева. Значит, они ожидали своих грабителей?

– Если можно, я лучше пойду, – морщась, сказал Залогин. – Поймите, будет лучше, если на все ваши вопросы я отвечу завтра.

– Это нам виднее, что лучше и что хуже, – покачал головой следователь. – Чувствительная у вас, однако, натура. Впрочем, это, конечно, не ваше поприще. Итак, завтра же я вас жду у себя, вот мой телефон, – он протянул Игорю свою визитку.

«Старший следователь межрайонной покуратуры О. П. Долматов», – прочел Игорь и, кивнув, положил визитку в карман пиджака.

Добравшись до редакции, он тут же позвонил по прямому телефону Турецкому на работу. Тот не отвечал. Позвонил по другому телефону. Ответила Зоя.

– Александр Борисович у Меркулова, а Гера только что уехал в аэропорт, – сказала она. – Там прилетает девушка Лиза с какими-то документами. Больше, конечно, встречать ее некому, – не удержалась она.

– А когда Александр Борисович появится?

– Игорь Николаевич, спросите что-нибудь полегче, – сказала она.

Игорь позвонил по сотовому Гере, ругая себя, что никак не привыкнет к наличию у того мобильной связи. Набрал номер, но с тем же результатом. Отключился от всего мира, встретившись с какой-то дамой? Судя по тону Зои, похоже на то. Женщины, особенно тайно влюбленные в свое начальство, такие вещи секут сразу. И что теперь делать?

Игорь заперся в кабинете. Что-то нужно немедленно предпринять, но что именно? Идти завтра к милицейскому дознавателю? А вдруг это не просто ограбление? Что сказал бы Турецкий? Дело, которое он ведет, сложное, сильно разветвленное, и не исключено, что и это тройное убийство тоже может относиться к его компетенции.

«И что дальше? Выход один, – думал он. – Пока я единственный носитель информации, я им опасен, и это тем более опасно для меня. Значит, нужно подключить других к этому знанию, другого выхода просто нет. И если они меня подслушивают, они это узнают. Опять же логика труса, но все равно ведь логика... Хоть такая...»

Он снова набрал служебный номер Турецкого. Трубку сняла Зоя.

– Зоя, Александр Борисович еще не звонил, не появлялся?

– Пока нет... Думаю, он сейчас очень занят у Меркулова. А что хоть случилось, Игорь Николаевич? Что ему передать, если объявится?

– Я могу тебе перезвонить по сотовому? – спросил Игорь, подумав.

– Думаете, нас прослушивают? – удивилась она. – Это вряд ли. Линия проверялась, и не раз. И начальство, тот же Александр Борисович, очень ругается за перерасход времени мобильной связи.

– Я много времени у вас не займу, – сказал Игорь. – Несколько слов, а ты ему передашь. Только сразу, как он появится, ты меня слышишь?

– Не понимаю, чего вы так боитесь... Даже не ожидала. Может, лучше наговорите на автоответчик? Набирайте номер, я подключусь.

Игорь быстро набрал номер. Она почти тут же ответила:

– Алло, я слушаю!

– Записывай, – сказал он быстро.

– Я уже подключила автоответчик...

– Как мне кажется, тот, кто писал статьи для Янковского и речь для депутата Кольчугина, вчера вечером отправил свою жену и дочку во Францию для лечения, в качестве оплаты за свои услуги. Он же, скорее всего, вчера и был убит в квартире у профессора Симукова Петра Арнольдовича, которого я попросил узнать по этим статьям, кто это мог бы написать... Профессор и его жена тоже убиты. Для отвлечения следствия их квартира была ограблена. Украли антикварные ценности. Думаю, это было связано с моей просьбой к профессору узнать, кто и для кого писал эти статьи. И он это узнал достоверно.

– О господи! – охнула Зоя. – Какой ужас... Вы-то сами, Игорь Николаевич, будьте теперь поосторожнее.

– Постараюсь. А ты не забудь сразу передать Александру Борисовичу, – напомнил Игорь.

Походив немного по кабинету, он решил, что следует еще кого-то посвятить в это дело. Например, сходить к главному или к другим коллегам и как на духу все рассказать... Нет, хуже не бывает: выглядеть смешным и жалким. Высмеют, если ничего не случится. Будут крутить пальцем у виска. И правильно сделают. Лучше быть мертвым, чем смешным. К тому же те, кто сейчас решат от него избавиться, вряд ли об этом будут знать. А если узнают? Значит, начнут устранять и других, кому он сообщит... А если никому не расскажет, то остается для них единственным носителем информации... Если только они уже не прослушали его звонок в Генпрокуратуру. А если знают, то что же? Ждут со снайперской винтовкой где-нибудь на крыше, когда он выйдет из редакции? Или – с пистолетом в подъезде. А убегать от снайпера – значит лежать в гробу с усталым видом. В конце концов, нужно собраться с духом, сказал он себе, взглянув на часы. Полдня прошло, ничего не сделано, и все валится из рук. Но как заставить себя выйти на улицу? И – будь, что будет.

В дверях он остановился. Конечно, не принуждать посторонних разделять с тобой смертельную опасность – это благородно, но вовсе не значит, что следует покорно идти навстречу убийцам, как баран под нож.

Подумав, Игорь снова сел за стол и написал на отдельном листе бумаги все, что рассказал Зое. Потом включил диктофон и наговорил то же самое. Прежде чем уйти, он посмотрел на часы. Странно, что Турецкий до сих пор ему не позвонил. Такое долгое совещание? А Гера где? Пора бы и ему приехать на службу. Или Зоя права, и он сейчас слишком занят благоустройством той девушки, что прилетела из Архангельска. Дело молодое, так сказать...

Он вышел из редакции, оглянулся. Жаль, его машина сломалась, только завтра ее удастся забрать из автосервиса. А сегодня придется ехать как-то по-другому. Он поднял руку, чтобы остановить частника, и сразу возле него резко затормозила и остановилась «восьмерка».

– Куда надо, командир? – Из окошка высунулось грубое, рябое лицо водителя.

Игорь невольно отступил назад. Настоящее дежа вю, такое впечатление, будто он где-то видел этого водителя. Потом он достал кошелек и сделал вид, что озабоченно разглядывает его содержимое. Развел руками:

– Нет, знаете, я лучше так доберусь...

– Деньги, что ли, закончились? – дружелюбно сказал детина. – Да ты садись, много не возьму! Если в ту же сторону. Тебе куда?

Игорь внимательно смотрел на него, не отвечая. И даже немного попятился, оглядываясь на прохожих. Слава богу, что их сейчас много. Глупейшая ситуация, подумал он. Как в какой-то комедии, «Бриллиантовая рука», что ли?.. Там такой же таксист подкатил к герою. Нет, определенно я его где-то видел! Наверно, возле школы, где убили Артемова. Точно! Он был у него телохранителем. Или уже мерещится? Что ж, проверим...

– Мне в Тропарево, – соврал Игорь.

– Ну, – кивнул детина. – Надо же. Как знал, что нам по пути.

И распахнул дверцу, кивнув на заднее сиденье.

– Садись, мужик, не тяни время! Сколько заплатишь, столько заплатишь. Что я, не понимаю? Сам попадал сколько раз...

Теперь я знаю, что испытывает кролик перед пастью удава, подумал Игорь. И потому ни за что в нее не полезу.

– Спасибо, – сказал он, отступая. – Лучше не надо. Извини, друг.