12
Герман Шестаков, прилетев в Москву, связался с Турецким, и тот велел немедленно ехать на службу.
– Ну, что ты там накопал в вечной мерзлоте? – спросил Турецкий, едва он вошел в кабинет. – Показывай свои наработки. Ты смотри мои бумаги, а я – твои. Может, найдешь что-нибудь интересное незамыленным глазом.
– Имеем кое-что, – сказал Гера, передавая Турецкому папку с документами.
– Понятно... – протянул Турецкий, листая его бумаги. – Выходит, стреляли в этого Афанасьева из той же самой винтовки?
– Получается, что так, – кивнул Гера. – Вот это и есть самое непонятное. Возникают вопросы. зачем, во-первых, было убивать этого Афанасьева? второе – только об этом и думаю денно и нощно: зачем было тащить туда, в архангельские леса, дорогостоящего снайпера, чтобы застрелить безобидного зэка, про которого все давно думать забыли? Ведь никому от него ни холодно ни жарко. И третье – зачем было стрелять в него из той же «замазанной» винтовки, из какой убили Артемова, а до этого еще двоих? И тоже ночью.
– М-да... Какой-то ночной снайпер на нашу голову, – сказал Турецкий. – Который не расстается со своей винтовкой! Может, она у него заговоренная?
– Ну, Афанасьева он как раз шлепнул средь бела дня, во время построения. Там сначала не поняли, в чем дело, может, пырнул кто-то сзади? Что, не могли дать ему другую винтовку? Снайпер хорош, когда нужно кого-то чисто замочить, чтобы не осталось следов. И тех парней, которых убили и сожгли в автобусе, наверняка с той же целью зачистили, не иначе... А с другой стороны, будто специально подкинули нам эту пулю, попавшую Афанасьеву в лоб, – сказал Гера. – Чтобы мы лишний убедились, что стрелял тот же самый стрелок! Это что, вызов?
– Давай по порядку, – нахмурился Турецкий. – Я бы обозначил это по-другому: зачем убивать помощников депутата, а потом устраивать покушение на него самого? Нельзя ли было сделать это сразу?
– Все-таки ты хочешь сказать, будто его запугивали, предупреждали, убивая его партнеров-помощников, прежде чем добраться до самого? – спросил Гера.
– Чтобы он не выступил со своими разоблачениями, – встряхнул головой Турецкий. – Ведь пытались-то его взорвать, когда он ехал в Думу со своими разоблачениями! А они об этом узнали. Но это только на первый взгляд. Ну не тянет он на бескорыстного борца с коррупцией и привилегиями, хоть ты меня убей... Такое впечатление, что меня подталкивают именно к этой версии...
– А председатель правления этого банка «Империал» Замойский, он сейчас где? – спросил Гера, перелистывая дело о покушении на депутата Петра Кольчугина.
– Там же, где его храбрый разоблачитель, и он же депутат, – усмехнулся Турецкий. – В Центральной клинической больнице. Чуть ли не в соседних палатах лежат.
– Так что случилось с нашим бескорыстным? – спросил Гера. – Тоже инфаркт?
– Контузия после взрыва, – сказал Турецкий. – Это есть в деле...
– В деле это есть, – согласился Гера. – Нет другого, почему они так здорово промахнулись? Судя по протоколу осмотра, машина была на расстоянии не меньше десяти-двенадцати метров от взрыва. Плохая реакция подрывника?
Он посмотрел фотографии.
– Эта дорога под Балашихой, – сказал Турецкий, – если свернуть с Горьковского шоссе в сторону Никольской, достаточно узкая. Я был там. Ленин с пьедестала указывает на поворот. Висит ограничение скорости, тридцать, ну сорок километров в час, не больше.
Гера взял калькулятор. Быстро нажимая на кнопки, произвел соответствующие манипуляции.
– Получается, что взрывник запоздал секунды на полторы. Что указывает на полное отсутствие у него элементарного опыта. Опять непонятно!
– Я все время об этом думаю, – согласился Турецкий. – Снайпер, который убивает помощников Кольчугина, – самого высокого класса. А для их хозяина не нашлось квалифицированного убийцы? Такого, который знает, как это делается? Если, конечно, он не собирался на самом деле убить бабушку с внучкой, а Кольчугин просто случайно проезжал мимо.
– Ну ты тоже скажешь! – покачал головой Гера.
– Знаешь, у меня создается впечатление какой-то нарочитости, – сказал Турецкий. – Пока не вижу этому объяснения, но что-то здесь не так... Теперь о самом взрыве. Кстати, видишь, что наши ребята нашли?
– Что именно? – спросил Гера.
– Вот, – показал на фотографии Турецкий. – Это остатки печатной платы, специалисты подтвердили...
– Значит, кабеля к месту взрыва не было?
– Выходит, что так, – подтвердил Турецкий. – Мина была радиоуправляемой.
– Тогда тем более непонятно, – хмыкнул Гера. – Как мог этот минер проморгать целых полторы секунды! Сотые доли нужны, если палец на кнопке. Спал он, что ли? А с платой что?
– У экспертов, – ответил Турецкий. – Теперь давай вернемся к твоим делам. Что с твоими покойниками?
– В том автобусе были застрелены из неопознанного пистолета Макарова и затем сгорели два человека. Обрати внимание: если снайперская винтовка «замазанная», то пистолет нам неизвестен. Один убитый был ранее судимым местным жителем Степаном Калашниковым, второй – Станислав Коптев, проживавший в Архангельске. Вместе сидели и после выхода на свободу проводили свободное время. Были приводы в милицию, то есть, похоже, и свои дела делали вместе.
– Итак, они сначала угнали автобус... А это чьи следы?
– это – самое занятное, – сказал Гера, взяв из рук шефа фотографии. – Вот эти следы, которые мы нашли там в лесу, возле сосны, с которой стреляли в Афанасьева, указывают на то, что их там было как минимум четверо. Двоих мы идентифицировали, это те самые Калашников и Коптев. А вот другие двое – вопрос. Возможно, один из них – наш ночной снайпер. На этот вопрос можно найти ответ только здесь... В школе, где мы были. Если, конечно, в лесу снайпер не сменил обувь.
– Это мы сейчас проверим... Прямо сейчас, – и Турецкий нажал на кнопку звонка.
Зоя заглянула в дверь.
– Вызывали, Александр Борисович? – спросила она. – Извините, но только что звонили Гере по междугороднему, и я не успела соединить...
– Кто хоть звонил? – спросил Гера.
– Какая-то Елизавета Петровна, если не ошибаюсь, из Архангельска.
– Лиза? – подскочил Гера. – Ты не ошиблась?
И снова сел на место, смутившись, поскольку увидел удивленные взгляды.
– Зоя, возьми эти снимки, нужно их срочно передать нашим экспертам для идентификации, – сказал Турецкий. – Гера сейчас освободится и все тебе объяснит... – он кивнул в сторону Шестакова.
– Так что она хоть сказала? – спросил Гера.
– Связь была плохой, и она должна перезвонить, – сказала Зоя, не сводя с него недоуменного взгляда. – Я могу идти?
– Иди... – махнул рукой Турецкий, отдавая снимки. – А это чей анализ? – спросил он, когда Зоя вышла.
– Тоже пока загадка, – пожал плечами Гера, прислушиваясь к тому, что происходило за дверью. – Кто-то из двоих поранился, напоровшись на сучок сосны, с которой стреляли. Но Калашников с Коптевым здесь ни при чем... Хотим посмотреть здесь, в Москве, в банке данных.
Услышав звонки междугороднего, он снова привстал, потом сел.
– Герман Николаевич! – Зоя заглянула в кабинет. – Это опять Елизавета Петровна по вашу душу.
Гера схватил было трубку, но, увидев чуть насмешливые глаза Турецкого, взял себя в руки.
– Але, – услышал он отдаленный голос Лизы. – Гера, это ты?
– Да, я, здравствуй...
Турецкий встал и отошел к окну, чтобы покурить в открытую форточку.
– Как ты долетел? – спросила она.
– Замечательно, как видишь...
– А я уже по тебе соскучилась... Ну ладно, я все понимаю. Тут вот что... Помнишь, вы были на квартире у Станислава Коптева, с обыском?
– Хорошо помню, – сказал Гера. – И что?
– В его почтовый ящик заглядывали? – спросила она.
– Ну заглядывали... – сказал Гера, невольно подумав, что, будь она его сотрудницей, он снял бы сейчас с нее стружку за то, что вот так тянула резину.
– Ну да, тогда еще, видимо, не пришли... – сказала Лиза.
– Да кто не пришли! – не выдержал Гера.
– Ты на всех так кричишь? – полюбопытствовала она.
– Я не кричу, здесь пришли ко мне...
– Кричишь... Словом, Игнатий Петрович, с кем мы тогда ездили в лес, где стреляли в Афанасьева, просил тебе кое-что передать. Его самого срочно куда-то отозвали, и он просил меня... Что я и делаю. А ты еще кричишь.
– Уже молчу, – кротко сказал Гера. – Что он просил передать?
– Так вот, после твоего отъезда Станиславу Коптеву пришло извещение из междугородки для уплаты телефонных переговоров с Москвой. Там несколько разговоров было, как раз незадолго до убийства Афанасьева. Много он там наговорил, понимаешь? Ты что молчишь?
– Я хочу, чтобы ты приехала сюда, – сказал он неожиданно для себя.
И краем глаза заметил, как Турецкий обернулся в его сторону.
– Хочешь, чтобы я сама привезла эти телефонные счета? – спросила она.
– Да... нет, это не обязательно! – воскликнул он. – Скажешь номера, даты, и мы все найдем здесь сами. Просто приезжай, пожалуйста! – добавил он.
– Хорошо, Гера, я сначала отпрошусь, и...
– Увольняйся, все бросай и приезжай ко мне в Москву! – решительно сказал Гера.
– А как же... Герочка, у меня здесь мама, учеба, друзья... Я не могу так сразу всех их бросить! – в отчаянии сказала она. Похоже, она никак не могла прийти в себя после столь неожиданного и решительного приглашения.
– Хорошо, – почти угрожающе сказал он. – Даю тебе два дня. Теперь говори номера и даты счетов.
Он быстро их записал, потом попрощался и поднял глаза на Турецкого.
– Извини, я что-то забыл... Ты говорил о радиовзрывателе?
– Да. – Турецкий сел напротив Геры. – Значит, не зря слетал в Архангельск? Что хоть за Лиза? Фотографию покажешь?
– В другой раз, – смутился Гера.
– Ладно, вернемся к делу... – усмехнулся Турецкий. – Так что ты еще нарыл? Местных жителей допросили?
– Все следы там давно остыли... Дознаватели до нас потрудились.
– А есть что-нибудь подозрительное?
– По-моему, ничего нет, – пожал плечами Шестаков. – Но ты же не поверишь и все сам захочешь посмотреть.
– Сначала ее фотографию. Она есть или нет?
– Потом... А, кстати, милицейскую машину, что проезжала мимо школы, перед тем как убили Артемова, нашли? – спросил Гера, насупив брови и явно меняя тему. – Вроде Вячеслав Иванович нам обещал?..
Турецкий махнул рукой:
– Обещал! А толку?.. Ну, его ребята все ближайшие отделения проверили, опросили, только время зря убили... Если кто налево по ночам ездит, он же не признается? Вот и отказываются, говорят, их патрулей там быть не могло.
Гера понимающе кивнул.
– Ладно, – сказал Турецкий. – Черт с ней, с машиной... Действительно, иди разберись со всеми этими следами.
– Слушай, – запнулся Гера, уже откладывая документы по Кальчугину. – А это откуда? О каком сотовом речь?
Турецкий встал, обошел стол, склонился над плечом Геры.
– А, это... Пара «челноков» из Ставрополья. Снимали там квартиру. Когда милиция делала обход, обнаружили у них сотовый телефон, про который они сказали, будто нашли его не то на Черкизовском рынке, не то в Лужниках и оставили у себя.
– Так это я прочитал! – возразил Гера. – А кто-нибудь из наших там был? Черт возьми, неужели я должен был для этого прилететь из Архангельска? У нас в прокуратуре столько бездельников!
– А ты не кричи, – сказал Турецкий. – Правильно тебе твоя Лиза сказала. Знаешь, сколько там и окон, откуда просматривается место преступления, и сотовых?..
– Скажи уж, просто руки не дошли, – хмыкнул Гера. – Текучка заела.
– Тоже верно, – согласился Турецкий, слегка смутившись. – Но благодаря твоему нахрапу прямо сейчас руки дойдут... Вот записан номер отделения и телефон этого дознавателя Карпова, сейчас все и узнаем...
И стал набирать номер.
– А чей хоть этот сотовый, кто-нибудь узнал? – спросил Гера, подумав, что даже и такие асы, как Александр Борисович, способны иной раз словно бы не замечать очевидных вещей. Да, не одно же дело висит на плечах «важняка»...
