Паша решительно шагал по коридору, все в нем кипело от возмущения. Конечно, лучше бы потом ее расспросить, но он хотел непременно все увидеть своими глазами. Хотя не стоило бы попадаться ей на глаза и выглядеть ревнивым идиотом. Он быстро шел, представляя себе эту картину: с помощью отмычки он вламывается в их номер, застает ее с этим старым кавказским бурдюком, наполненным дерьмом и прокисшим уксусом, – нет, он не будет мстить, никого не собирается убивать или обличать. Просто хлопнет дверью, и больше она его не увидит.

Он не дошел до семьсот сорок второго номера, поскольку внезапно открылась дверь соседнего, и на пороге выросли два мрачных амбала с повязками охранников на рукавах, загородивших ему дорогу.

– Служба безопасности гостиницы, – сипло объявил один из них, загораживавший своим широченным торсом практически половину коридора, и показал нечто вроде удостоверения с красными корочками. – Пропуск или приглашение есть?

Приглашение Паша сумел получить в администрации гостиницы, предварительно подсмотрев в журнале регистрации фамилию и инициалы некоего Ивана Николаенко из Минска, остановившегося на этом же этаже в номере семьсот пятьдесят два. Для этого он позвонил из местного телефона-автомата в вестибюле, как только увидел, что Тамара и ее поклонник с солнечного Кавказа вышли из ресторана и направились к лифту.

– Руки! Убери, говорю! – Паша попытался обойти амбала, но тот перегородил ему дорогу, а из номера вышли еще два, только пожиже, «славянских шкафа», как Паша называл их про себя, похожие на братьев-близнецов. Они, не теряя времени, зашли ему за спину.

– Документы есть? – спросил амбал. – Или сейчас милицию вызову.

Как только Паша достал свое удостоверение частного охранного отделения «Лагуна», стоявший сзади один из близнецов ловко выхватил ксиву и его, после короткой схватки, затолкали в номер и повалили на пол. Паша яростно и грамотно отмахивался, продемонстрировав свое умение в этой тесноте, так что вскоре грохнулся шкаф, сломалась широченная кровать, на которую повалились оба амбала, но уже в дверях на нем повисли двое других и опрокинули-таки на пол.

Они уложили его лицом вниз, связали ремнями руки и ноги. Потом один из них, кому досталось меньше других, достал из кейса какой-то прибор с наушниками и стал его настраивать.

– Ну что, Паша, вот мы и свиделись! – из соседней комнаты появился Толян, он же Мамонт.

– Ну ты борзой! – продолжал он, оглядывая разбитые скулы и носы товарищей. – Вот что значит черный пояс! – После чего с силой ударил лежащего ногой по ребрам. – Нравится Тамарочка? – Он склонился над Пашей. – Не захотел со мной пойти, а? Нас на бабу променял? Ведь это ты и заказал Сережку, чтоб с ней жить! То-то меня Серега все спрашивал: не замечал ли я чего между тобой и Тамаркой? И я, как истинный твой товарищ, нет, говорил, быть того не может, Пашка не такой! Пашка не предаст! И он мне верил... Мне, понимаешь, верил, раз я за тебя поручился! – И снова ударил его ногой по ребрам. – С-сука! Вот когда до меня все дошло! А она, Тамарка твоя, за стеной с черножопым трахается! Кинула Серегину сеструху, Елену, чтоб дом и машину себе забрать! И чтоб с нашим Пашей на Гавайи смотаться! Скажешь, не так?

– Кончай, Мамонт, – сказал Паша разбитыми губами. – Не накручивай. Сам знаешь, что не так!

– А что я знаю? Что я видел? Раньше вы с Тамаркой прятались от всех, а ты нарушил первую заповедь телохранителя: жена хозяина – не женщина. И что за это следует, помнишь? Какое наказание, я спрашиваю?

– Заканчивай, Мамонт, – сказал один из близнецов, посмотрев на часы. – Все он понял. Больше не будет...

– Не-ет, все только начинается! Сейчас я так сделаю, что ему все бабы сразу разонравятся. Хочешь? И никакие лепилы тебе не помогут. Ну-ка переверните, чтоб я его рожу мог видеть!..

– Да не было этого! – крикнул Паша в отчаянии, когда его перевалили на спину.

– Вот теперь точно не будет! – сказал Мамонт и каблуком ударил его сверху в пах.

Паша застонал, его скрючило.

В дверь осторожно постучали. Охранники переглянулись, и Мамонт вышел к встревоженной дежурной по этажу.

– Соседи ваши беспокоятся, – вполголоса сказала она, оробев от его внушительного вида, и кивнула в сторону соседнего, семьсот сорок второго номера. – Только что мне позвонили. Вы же говорили, все будет нормально?..

– А все нормально, чего они беспокоятся, не понимаю!

С этими словами он стукнул кулаком в дверь соседнего номера и, не дожидаясь приглашения, толкнул дверь. Она была заперта.

– Вам кого? – спросил за дверью Рустам Ибрагимович. – Я же просил нас не беспокоить!.. Это дежурная?

Мамонт выжидательно взглянул на дежурную по этажу и внушительно кивнул ей.

– Ну да, откройте... Вы же звонили только что?

Едва дверь приоткрылась, Мамонт вставил в проем ногу, после чего решительно отодвинул ее вместе с гостем с солнечного Кавказа и вошел в номер, сунув Рустаму под нос свое удостоверение.

– Служба безопасности, – сказал Мамонт, обежав взглядом номер. – Какие проблемы?

Он увидел и услышал все, что хотел увидеть и услышать. И сброшенную на палас женскую одежду, и разобранную постель, и шум воды, доносившийся из душа.

– Там что-то случилось, дорогой, – кротко сказал Рустам Ибрагимович, показывая на стену соседнего номера и рассматривая рябое лицо здешнего «секьюрити». – Какая-то драка, по-моему. Падала мебель.

– Спецоперация, – хмуро сказал Мамонт. – Брали одного опасного преступника. Поселился, гад, под чужим именем, представляете?

– Скажите пожалуйста... – сочувственно покачал головой Рустам Ибрагимович. – И что, есть пострадавшие?

– Без этого не бывает, – сказал Мамонт. – Но теперь он обезврежен, можете не беспокоиться. Отдыхайте.

Потоптавшись еще немного, он наконец вышел и вернулся в соседний номер.

– Ну как? – спросил он спеца, который возился с телевизором, настраивая его. – Готово, нет?

– Вроде началось, – сказал спец, прижав к уху наушник. – Приступила к своим обязанностям. Сейчас все увидим.

На экране стала видна широкая постель, на которой возились и стонали обнаженные мужчина и женщина.

Некоторое время охранники смотрели на происходящее за стеной.

– Вот это телка, – вздохнул один из них. – Ух, баба!.. Я бы ей за так отдался!

– Это успеется, никуда она от нас не денется... – махнул рукой Мамонт. – Ты другое скажи. Вот почему она и Пашке давала, и этому черножопому, а мне нет?

– А ты просил? – хмыкнул кто-то.

– Намекал. А вот он ее уже имел! – указал он пальцем на Пашу. – Ну-ка поверни его сюда! Пусть полюбуется со стороны, как она с другим трахается...

Паша лежал закрыв глаза и стонал от боли. Мамонт ударил его носком ботинка в пах, так что Паша снова сложился пополам, прижав колени к лицу.

– Смотри мне, сука, сюда! Ты ж хотел один ее трахать, а другим чтоб не досталось? А за это нужно наказывать, я правильно говорю? Мы чем хуже? Мордой не вышли?

– Кончай, Толян, – негромко сказал один из близнецов. – Нам Коля что говорил?

– Мало ли что говорил?.. – хмыкнул Толян. – Может, мне потом поступили секретные инструкции, откуда ты знаешь?

Он склонился над лежавшим Пашей.

– А хочешь, я насовсем сделаю тебя импотентом? – спросил он.

Паша открыл глаза и плюнул ему в лицо. Мамонт, взревев, схватил рулон скотча, залепил лежащему рот и... прыгнул на него сверху обеими ногами.

На экране по-прежнему извивались в любовной страсти тела, а Мамонт бешено месил каблуками лежащего на полу человека, пока он не затих.

– А он борзой, этот черножопый, – кивнул в сторону экрана Толян. – Я бы с бабой столько не выдержал... Видал, как надо? – Он толкнул ногой неподвижное тело Паши. – А ты так не сможешь... Ну-ка отклейте ему рот, пусть сам скажет, как собирается вести себя дальше!

Один из близнецов склонился над Пашей.

– А он теперь никак не будет себя вести! – сказал он. – Ты, Толян, точно мамонт, в натуре, насмерть его раздавил. Он теперь деревяшка.

– Ты кончай шуточки... – испугался Толян, приглядываясь к неподвижному телу Паши. Потом он прижал палец к его шее, где сонная артерия, недоуменно почесал в затылке. – Как бы его отсюда вынести, а? Предложения есть?

– А чего тут предлагать... – усмехнулся близнец. – Сам же и говорил. Надевай униформу гостиницы, укладывай его в тележку для постельного белья, я тут рядом такую видел. Сверху закидаем наволочками и простынями... А лучше время не теряй, позвони Коляну. А то ведь накидает нам из-за тебя!..

– Ну так давай, не стой, кати сюда эту телегу и загружай! – Сопя и вздыхая, Мамонт стал набирать номер на сотовом. – Колян, это я. Тут такое дело получилось...

– Что, опять перестарался? – перебил Николай Григорьевич.

– Ну все ты знаешь... – с искренним страхом сознался Мамонт и невольно оглянулся в поисках скрытого микрофона или видеоглазка.

– Просто я тебя знаю! – закричал на него Николай Григорьевич. – Замойского чуть до инфаркта не довел, сейчас в ЦКБ лежит. Ты зачем назвал его жидом? Тебя кто просил? А мне кредит у него брать!

– Даст, куда денется.

– Вот отправишься к нему в больницу с цветами, извинениями и апельсинами, тогда, может, и даст.

– Сгоряча, сам знаешь, чего не бывает... – снова вздохнул Мамонт.

– Где этот сейчас?

– Да тут, рядом, в номере.

– Вас кто-нибудь с ним видел?

– Да нет вроде... Ты, ладно, не бери в голову, как-нибудь сами справимся.

– Попробуй только не справиться, – холодно сказал Николай Григорьевич и отключил сотовый.