11
Александр Борисович Турецкий и Герман Шестаков в кабинете зама генерального прокурора Меркулова еще раз просмотрели данные экспертизы, пришедшие из Экспертно-криминалистической лаборатории. Все как и следовало ожидать. Афанасьев убит из той же винтовки, что и двое предыдущих помощников Кольчугина. И тоже в лоб. И тоже с большого расстояния.
Меркулов взглянул на сидевшего напротив Турецкого.
– Ерунда какая-то... – сказал Александр. – Афанасьев-то кому сейчас мешал? Давно уже сидит... Сидел, – поправился он.
– И все-таки, – кивнул Меркулов. – Как, по-твоему, зачем нужно было убивать Афанасьева, от которого сегодня никому ни холодно ни жарко, ты можешь это сказать?
– Черт их знает... Ехать к черту на кулички, под Архангельск! – недоуменно ответил Турецкий.
– ...Куда уже должен был выехать кто-то из твоих, – недовольно сказал Меркулов. – И постараться побыстрее перевезти его в Москву.
– А что бы это изменило? – пожал плечами Турецкий, опережая Геру, приоткрывшего было рот. – Гера собирался... А вылетел бы на неделю раньше, так что? Если бы очень захотели, убили бы и в Москве. Вон у них какой стрелок... Везде достанет. И кого угодно.
– Словом, опередили они вас... – Меркулов хмурился, барабанил пальцами по столу.
– И все равно... Ну опередили... А зачем им это? Чтобы дорогостоящий киллер там, в лесу, застрелил зэка, по которого все думать забыли?.. – крутил головой Турецкий. – Такого не бывает!
– Сколько сейчас стоит такое убийство? – спросил Гера.
– Судя по квалификации стрелка, меньше, чем за пятьдесят штук, причем в баксах, он не возьмется, – пожал плечами Турецкий. – Я бы не взялся.
– Я тоже. И что оттуда сообщили? Неужели никаких следов? – спросил Меркулов.
– Какие могут быть следы? – махнул рукой Турецкий. – Стреляли-то из леса. Можно, конечно, выстроить директрису, то есть найти направление, откуда стреляли... Но что там искать, гильзу? Сломанную ветку? Примятые кусты? Ходили, говорят, с собаками. А там после выстрела прошел дождик. Как специально...
– Вы меня учили: так не бывает, чтобы преступление совсем не оставило следов, – напомнил Гера. – Это непреложная истина.
Турецкий внимательно взглянул на него.
– На что намекаешь? Ты что-то знаешь? Или уже успел ночью, во сне, слетать в Архангельск?
– А вы прочитайте вот это! – Гера протянул ему свежий номер молодежной газеты «Юный коммунар», известной сплетницы. – Вот, статья Якова Янковского, а это место я подчеркнул.
– "...Существует ли какая-то связь между тем, что стоит появиться в одной респектабельной, но малотиражной газете материалам о каком-нибудь помощнике печально известного депутата Петра Кольчугина, как фигуранта немедленно убивают? Что или кто за всем этим стоит? И почему упоминание в этой газете служит как предупреждение, а то и приговор?» – медленно, вслух прочел Турецкий.
– Что скажете? – спросил Гера после некоторой паузы.
– Читаю, не мешай... Только не то, что ты думаешь, – глухо ответил Турецкий. – Вот что по-настоящему интересно!
Он пододвинул газету Меркулову. В это время в кабинет вошла Клавдия Сергеевна, секретарь Константина Дмитриевича, и положила на стол шефа папку со сводками, часть которых была очерчена красным карандашом.
– М-да... – Меркулов покачал головой, перелистав страницы. – Выходит, респектабельная, но малотиражная газета, где работает ваш знакомый журналист Залогин, такими вещами пренебрегает, а они вот не брезгуют... Ладно, идите к себе и потом доложите ваши соображения.
У себя в кабинете Турецкий нажал кнопку звонка. И почти сразу же в дверь заглянула Зоя.
– Александр Борисович, здесь Игорь Залогин вас дожидается возле бюро попусков. Говорит, вы приглашали... Ему выписать?
– Обязательно! Потом свяжешь меня с архангельской прокуратурой...
– Думаете, у них появилась новая информация по убийству Афанасьева? – спросил Гера.
– Ты уж извини, но я об этом пока ничего не думаю, потому что ничего не знаю, – насупился Турецкий. – У меня не идет из головы эта идиотская статья из газетенки... А что, если?..
– Если – что?
– Если эта заметка в «Юном коммунаре» тоже приговор либо предупреждение, сделанное теперь Кольчугину?
Гера пожал плечами, недоуменно посмотрел на шефа.
– Хочешь сказать, что, убивая его помощников, его кто-то предупреждал, да? И настала его очередь?
Турецкий не ответил. Он листал свою телефонную книжку, потом набрал номер. В этот момент в его кабинет постучался и сразу вошел без приглашения Игорь Залогин. Турецкий махнул ему в сторону стула и пододвинул газету с отмеченной карандашом статьей Янковского.
– Читай... Как эксперт... это я не вам. Здравствуйте! – сказал он в трубку. – С вами говорит следователь Турецкий из Генеральной прокуратуры. Это квартира депутата Кольчугина?
– Да-а... – протянул испуганный женский голос. – А кто его спрашивает, я не расслышала?
– Из прокуратуры! Следователь Турецкий Александр Борисович. Простите, а вы кто ему будете?
– А я вот соседка его, убираюсь тут, в квартире... Вам Петра Авдеевича?
– Да. Где он сейчас? – строго спросил Турецкий.
– Так уехал он! – сказала соседка. – Вот только недавно, часа не прошло. Куда – не сказал. Что-нибудь передать, если придет или позвонит?
– Обязательно! Пусть немедленно мне перезвонит... Запишите мой телефон.
Пока Турецкий диктовал свой номер, Игорь внимательно читал статью о Кольчугине.
Что-то есть странное и необычное в этом тексте, думал он. И что-то узнаваемое. Будто где-то раньше читал...
– А номер его мобильного телефона не знаете? – спросил тем временем Турецкий у соседки Кольчугина.
– Ой, не помню, врать не буду... Если вам срочно, то позвоните Андрюше, его секретарю, Соломин его фамилия, может, знаете его телефон?
– Спасибо, найдем! – сказал Турецкий и положил трубку. – Что-то хочешь сказать? – спросил он, внимательно глядя на Игоря и одновременно набирая номер Соломина по сотовому.
– Не знаю, как это объяснить, – почесал Игорь в затылке. – А то опять смеяться будете.
– Если ляпнешь что-нибудь несусветное, обязательно... А ты своими словами, – поощрил его Турецкий. – Поймем как-нибудь.
– Это не его стиль, понимаете? Трудно это объяснить, но Янковский, что о нем ни говори, способный журналист, а значит, у него есть свой стиль. Стиль, как отпечатки пальцев, не изменишь, он в принципе единственный в своем роде. А стиль этой газеты «Юный коммунар» – это разбитной стеб, рассчитанный на нынешнюю молодежь. Если бы не его подпись, я бы решил, что писал кто-то другой... Причем тоже профессионал. Опять же, и здесь стиль имеется, чем-то даже мне знакомый, как если бы я это где-то уже читал... Впрочем, я могу ошибиться.
– У тебя какие-то сплошные эфемерности! – Турецкий с хрустом потянулся, отложив попискивающий сотовый. – Все тебе чудится и кажется... Ладно, тут главное, что не он писал это предупреждение... Черт! И Соломин куда-то запропастился.
В это время в сотовом послышался щелчок и едва донесшийся голос: «але!»
– Андрей Викентьевич? – строго спросил Турецкий.
– Он самый. А вы, простите, кто будете...
– Старший следователь Генпрокуратуры Турецкий. Мне нужно срочно связаться с Петром Авдеевичем.
– Он же у вас только вчера был, – вежливо удивился Соломин. – Что-то забыли у него спросить? Может быть, я за него отвечу?
– Возникли новые обстоятельства, – сказал Турецкий. – Это срочно и, кстати, в его же интересах. Весьма срочно, понимаете?
– Извините, я все понимаю, – замялся Соломин. – Но я не могу вам дать его номер без его согласия, поймите это правильно. Будет лучше, если вы мне передадите информацию, а я уже передам ему.
– Это ему нужнее, чем мне! – не выдержал Турецкий. – И о таких вещах я могу говорить только с ним! Звоните ему и передайте, что хочу с ним соединиться!
– Хорошо, так все и сделаем! – заверил Соломин. – Как только с ним соединюсь, сразу передам ваше пожелание...
Соломин отключил аппарат и задумался. Потом набрал номер Петра Авдеевича, но тут же сделал сброс. Рано. Да и не стоит пока. И набрал другой номер.
– Рустам Ибрагимович? Это я, Андрей...
– Здравствуй, дорогой, слушаю тебя внимательно! – благодушно прогудел Рустам Ибрагимович. – Что-нибудь случилось?
– Что-то непонятное. Вчера Петя был у следователя, ну, вы помните, я вам докладывал...
– Было дело, – согласился Рустам Ибрагимович. – И что?
– Следователь только что опять звонил. Требует, чтобы Петя ему срочно перезвонил, представляете? Может, он что-то заподозрил?
– А почему ты у меня спрашиваешь? – понизил голос Рустам Ибрагимович. – Позвони Коле, он ваш идеолог, и он же технический исполнитель. А ты у нас координатор, а Петя со своей неприкосновенностью наша крыша.
– А вы?
– Странный вопрос! Я – спонсор! Но главное сейчас – Коля. А не Петя. От Коли сейчас много зависит, даже слишком много... И передай Коле от меня большой привет. Передай привет и скажи, мол, Рустамчик соскучился по нему! И вообще, скоро буду в Москве, и повидаемся, все вместе...
– А что, уже подписали гарантийное письмо? – осторожно спросил Соломин.
– Да нет, дорогой, – устало сказал Рустам Ибрагимович. – Кто бы знал, каких унижений мне стоило собрать эти визы! Теперь мне все говорят: поезжай в Москву и там на месте разберись. Ты только Пете ничего не говори. Надо будет, я сам ему скажу. А сейчас позвони Коле, так и так, все насчет письма объясни. И скажи то, что мне только что сказал: следователь домогается, хочет с Петей поговорить... Подозрительно это нам, может, чего разгадал, как ты считаешь?
– Так потому вам и звоню... – недовольно сказал Соломин.
– А ты не мне должен был звонить! Коле бы позвонил! Что ты, я не понимаю, как неродной...
Матеря себя последними словами, Соломин отключил болтливого Рустама Ибрагимовича и стал набирать другой номер.
– Николай Григорьевич? – вежливо спросил он.
– Привет, Андрюха, можешь не рассказывать, я только что все слышал... Трепло этот Рустам! Иногда жалею, что с ним связался.
– Так вы сами все слышали?.. – вздохнул Соломин. – А вы ведь проверяли, говорили, что все о’кей...
– Ну, конечно, о’кей! Мы проверяем наличие подслушки у своих клиентов, чтобы нам самим их прослушивать, пора бы запомнить! – поучительно сказал Николай Григорьевич. – А так даже лучше, ты не находишь? Экономит время, избавляет от необходимости выслушивать ложь... Так вот, твой шеф только-только от меня уехал в Думу. Будет держать там речь.
– А разве... что-то изменилось? – удивленно спросил Соломин.
– Да, я так подумал и решил... Надо принимать экстренные меры. Рустам до сих пор не подписал гарантийное письмо. А банк «Империал» артачится. Будем ставить наших акул бизнеса и олигархов на место.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что ты слышал. А о звонке из прокуратуры я обязательно передам Петру Авдеевичу.
– Так что мне сказать следователю, если снова позвонит? – спросил Соломин.
– Соври что-нибудь... Мол, звонил, везде искал, но не нашел. Бывает. Может, человек в отключке или в расслабухе? Не мне тебя учить, правильно?
– Разве я вам врал? – спросил Соломин после паузы.
– Неверно поставленный вопрос. «Разве вы поймали меня на лжи?» Вот так будет точнее. Если честно, я уже не помню. Когда столько народа кругом врет, не подозревая, что мне ничего не стоит их проверить... Всех ведь не упомнишь.
– Наверно, чувствуете себя Богом, который все знает и все видит? – спросил Соломин.
– И делает упреждающие ходы, – согласился Николай Григорьевич. – Ну да, что-то вроде... Во всяком случае, начинаю понимать, как Господу нашему тяжело слушать бесконечную ложь своих овечек. Ну все, не отвлекай, мне нужно срочно звонить.
Николай Григорьевич отключился и тут же быстро набрал номер.
– Это опять я... Минут через пять он будет возле вас. Мы договаривались о десяти метрах упреждения, верно? – спросил он.
– Ну да, с упреждением десять метров, – ответил абонент с южнорусским акцентом.
– Там случайно никого поблизости нет?
– Ну как тут скажешь... – ответил абонент. – Сейчас нет, через минуту будут. Народ-то ходит. А вам нужно, чтобы кто-то был? Или решили переиграть?
– Да нет... – задумчиво сказал Николай Григорьевич. – Все остается, кроме одного. Пусть они лучше проедут те же десять метров вперед, вы поняли, да?
– Извините, уважаемый, но я хотел бы одно понять. То есть вы хотите его не замочить, а только попугать?
– Я уже объяснял. Не хочу повторяться.
– Дело ваше. Но тогда пусть он пересядет вперед к водителю. Сзади – охранник. По первому варианту его хотя бы ограждал движок и водитель... Понимаете?
– Послежу, – обещал Николай Григорьевич.
– И еще. Говорил уже... Спереди машину люди обычно пропускают, а сзади, когда машина проедет, начинают перебегать дорогу... Вот если там появятся посторонние, дети какие-то, это отменяется или как? Я интересуюсь на всякий случай, чтоб потом не было претензий. А то скажете, мы так не договаривались, если появятся жертвы...
– Все остается в силе! – жестко сказал Николай Григорьевич. – Это я беру на себя. И повнимательнее, скоро он будет возле вас.
Он отключил аппарат, прошелся по комнате, прислушиваясь к звукам, которые доносились извне. Начался дождь, и в его шуме вряд ли услышишь звук взрыва, подумал он. Он остановился, вспомнив о недавно приобретенном приборе для прослушивания на дальнем расстоянии. Настроил, приложил к уху, подошел к открытому окну. Потом взглянул на часы. Вот сейчас...
Он прислушался к шуму, доносящемуся из душа. Тамара скоро должна выйти. Придет, ляжет, скинет халат... Будет задавать вопросы. Что и зачем?
Он включил шестой канал телевизора. Обычно у них более оперативно рассказывают о подобных происшествиях. Ну, еще на четвертом... Он вышел из спальни, прошел на кухню, принес оттуда небольшой телевизор «Панасоник».
Тамара, уже без халата, лежала в постели и с помощью пульта бездумно переключала каналы. Остановилась на МТВ, глядя на кривляк с разноцветными волосами. Они дергались под музыку, подмигивая в камеру.
– Включи шестой, – сказал он. – Будем смотреть последние известия.
А сам включил четвертый, НТВ.
– Да ну... – капризно протянула она. – Будешь смотреть оба сразу?
– Да, – кивнул он. – Хочу узнать, какой из каналов оперативнее отреагирует.
