6
Турецкий просидел у себя в кабинете почти до девяти вечера, удерживали его на работе по преимуществу не дела, а наличие кондиционера. И слоняться по собственной пустой квартире – пренеприятнейшее занятие. Дома тихо и жутко, как в мертвом городе. В результате, когда он добрался до своего жилища, под дверью уже торчал Грязнов и терзал звонок.
– Скажи спасибо, что я культурный человек, – сказал злой и потный Славка. – В следующий раз буду из пистолета замок открывать. Или группу захвата приглашу.
– Лучше пожарную команду. Тогда не придется подниматься на лифте, подадут прямо на кухню через балкон.
Несмотря на поздний час, жара и не думала спадать. Турецкий распахнул настежь все окна, но от этого стало только хуже: воздух на улице за день накалился, и асфальт во дворе, и вообще вся Москва. Вдобавок пацаны подпалили где-то поблизости несколько шин, вонь и копоть стояла по всей Фрунзенской набережной.
Турецкий с Грязновым разделись до трусов. Бутылку коньяка на пять минут поставили в морозилку, изъяли оттуда миску со льдом и направили на нее все вентиляторы в доме (три штуки), а принесенных Грязновым цыплят кинули на сковородку разогреваться. Атмосфера стала частично пригодной для жизни.
– Есть оригинальный тост, – объявил Грязнов, доставая из морозилки коньяк. – За идиллию!
– За отсутствующих здесь дам! – поддержал Турецкий.
Но настоящей идиллии не получилось. Именно из-за отсутствия дам. К тому моменту, когда цыплята окончательно обуглились, сыщики поглотили не более трети бутылки. Без всякого энтузиазма.
– Сашка, надо пригласить Старухину, – в задумчивости произнес Грязнов. – Шутка.
– Согласен. Шутка.
– Зря шутишь – не улавливаешь сути момента. Еще через двести граммов с тебя начнет спадать маска «важняка», и после этого она, как великая физиономистка, все прочтет на твоем лице, тебе даже говорить ничего не придется.
– Она не согласится, – вздохнул Турецкий. – Твоих волосатых ног испугается. Давай лучше Клаву Шиффер пригласим. Может, она цыплят лучше тебя разогревать умеет.
Потом они обсудили более реальные кандидатуры, и Грязнов принялся звонить. А еще через пятнадцать минут раздался звонок в дверь.
– Открывай ты! – Турецкий подскочил и вприпрыжку помчался за брюками. До того успех Славкиной затеи казался столь же сомнительным, как в случае со Старухиной и Клавой Шиффер.
Турецкий принял парадный вид, тщательно оглядел себя и с замиранием сердца проследовал на кухню.
– Добрый вечер, Сан Борисыч! – Это был Денис.
Грязнов-старший недовольно стаскивал штаны. Турецкий последовал его примеру. Потом подал Денису стопку, но он отказался.
– Жарко, я пивка принес. – Он указал на холодильник с неплотно прикрытой дверцей.
Внутри оказалось два ящика «Амстела». В этом просматривалось какое-то скрытое неуважение к его, А. Б. Турецкого, персоне, но в чем именно оно состоит, он так и не смог сформулировать для себя. Возможно, в том, что пришел Денис, а не Старухина.
Денис открыл себе бутылку пива, взглядом поискал стакан, не нашел – пришлось удовольствоваться чашкой. Турецкий наблюдал за ним с ехидцей и, все еще непонятно на что обиженный, не сказал, что стаканы в гостиной в серванте.
А Денису и из чашки оказалось вполне удобно.
– Сан Борисыч, – он осушил полбутылки и, блаженно растянувшись на стуле, закурил, – тут одна интересность обнаружилась: наш Жека совсем недавно лечился в клинике при НИИ нейрофизиологии и нейропатологии. Выписался он тринадцатого июня, а шестнадцатого руководитель клиники профессор Сахнов был убит.
– И? – осторожно спросил Турецкий.
– Я, конечно, не утверждаю, что это Жека его пришил, но есть повод проверить его последнюю госпитализацию более подробно.
– О чем это вы, мужики? Мы пиво пить собрались или на производственное совещание? – возмутился Грязнов и, решительно отодвинув бутылки, разлил по стопкам коньяк. – И с каких это пор, герр Турецкий, мой родной племянник на тебя батрачит? Ты что, его на полставки младшего прокурора оформил?
Турецкий слегка разомлел и вдруг понял, что дамы в такую жару были бы внапряг, и даже хорошо, что их нет. И на Дениса он зря обижался.
– Не-а, Слава, я ему такого клиента нашел! Целый вице-премьер, большой человек, а главное – не стеснен в средствах. Кстати, пиво, Денис, тоже включи ему в счет, в качестве расходов на форс-мажорные обстоятельства.
– И по две бутылки коньяка в день, – добавил Грязнов. – Вернее, в сутки.
– Коньяк, Слава, придется квалифицированно отрабатывать, – заметил Турецкий.
– А я что, я разве против? Все равно у вас без меня ни хрена не выйдет, а так – лишний стимул к конструктивному сотрудничеству. Чего там стряслось у вашего вице-премьера, жена, что ли, к нефтяному магнату ушла?
– Он у нас сам магнат, – откликнулся Турецкий, – курирует энергетические отрасли, а ушел от него сын.
– С магната можно и по четыре бутылки потребовать, – прикинул Грязнов, – а то и по пять. Будем создавать стратегический запас на зиму. Ладно, быстро излагайте, чего нужно, и на том о работе закончим.
– Ты про этого профессора что-нибудь знаешь? – лениво спросил Турецкий. – Как его там...
– Сахнов, – подсказал Денис.
– А это разве не твое дело? – удивился Грязнов. – Я думал, у вас в Генпрокуратуре только ты один и работаешь...
– А это мы расследуем?
– Ну.
– Значит, еще кто-то работает, – вздохнул Турецкий.
– Сахнов ваш на машине разбился, а потом у него дырку в голове нашли. Я, собственно, особенно не в курсе. Но если нужно, могу поговорить...
Турецкий снова вздохнул:
– Ладно, я сам.
– Дядь Слава, нужно нашего пропавшего Промыслова по сводкам проверить: ДТП, неопознанные трупы или, может, он вообще в розыске числится.
