В Москву вернулись около пяти. Меркулов терпеливо ждал, предупрежденный звонком Турецкого. На Долгову, как и предполагалось, Константин Дмитриевич произвел вполне благоприятное впечатление. Несмотря на его некоторую врожденную простоватость, которая не исчезала, даже будь на нем трижды суперпуперный костюм от самых крутых кутюрье, граждане по-прежнему при первой же встрече проникались к нему неизменным уважением и доверием.

Долгова быстро успокоилась, с удовольствием выпила кофе две порции подряд и объяснила свой побег от действительности банально и просто:

– Сорвалась, перепсиховала. Хотите – верьте, хотите – нет. Почувствовала необходимость отъехать подальше от насиженных мест и подумать.

– Подумали? – спросил Костя.

– Подумала.

– Ну и замечательно, – удовлетворился Меркулов. – Значит, вам проще будет объяснить мне свои проблемы, а мне – проще будет вам помочь.

– Мы разработали тесты, по которым можно определить, есть ли у человека генетическая предрасположенность к наркотикам. Тест позволяет выяснить уровень зависимости.

– Вы не шутите? – Лицо Меркулова стремительно вытягивалось.

Божена Долгова, совершенно не реагируя, спокойно продолжала:

– Разработка также позволяет дифференцировать потенциальных наркоманов. Она дает ответ на вопрос о склонности к определенным наркотикам: у кого к гашишу, у кого – к героину и так далее. Благодаря этому тестированию подростков можно разделить на группы риска. И специалисты могут работать с ними дифференцированно. Во всем мире спорят, что такое наркозависимость. Известно, что наркотик накапливается в крови и разрушает организм.

– Кстати, я всегда хотел выяснить, можно ли как-то узнать, где находится эта самая зависимость: в правой доле мозга, в левой или мозжечке?

– Ну что ж, – улыбнулась Долгова, – по крайней мере, вы отчасти знакомы с анатомией, это облегчает лекцию... Мы выяснили, что есть такие глютаминовые рецепторы, которые очень чувствительны к наркотикам. Они идеально подходят друг к другу, как две половинки одной разорванной купюры, и сцепляются крепкой связью. По нашему мнению, это и есть схема наркотической зависимости. Я не только нашла причину зависимости, но и синтезировала белок, который разрывает эту любовную связь организма и наркотика! Этот белок можно вводить в организм в виде вакцины.

Меркулов слушал предельно внимательно, и потому последние слова произвели на него наиболее сильное впечатление. Он еще не успел их как следует осмыслить, но уже чувствовал, что столкнулся с чем-то поистине грандиозным.

Долгова тем временем продолжала:

– Как только белок попадает в организм, он сцепляется с глютаминовыми рецепторами и как бы прикрывает их своим телом. И наркотик уже не может с ними связаться, поскольку постоянное место занято...

– Вы очень доходчиво рассказываете, – учтиво отметил Меркулов.

А Турецкий сидел в уголке, потягивал свой кофе и поражался, как это у Кости складно получается. Вот он ее как бы ни о чем и не спрашивал, а зануда Долгова, из которой ему каждое слово приходилось буквально клещами вырывать, вдруг заговорила сама, да так заговорила, что не остановишь. Нужно только не забывать подталкивать ее ненавязчиво в нужном направлении, чтобы не зарывалась в один наболевший предмет.

– Видите ли, теоретически все давно готово, – с жаром продолжала Долгова, – мы долго экспериментировали с животными и можем с уверенностью сказать, что разработанный нами препарат безвреден, не имеет серьезных побочных эффектов. Более того! Даже доказано его несомненное положительное воздействие на иммунную систему человека. Но самое главное, из-за чего, собственно, и разгорелся весь сыр-бор, – избавление с его помощью от наркозависимости все еще не подтверждено на живых наркоманах. На людях. Согласитесь, что мышки и обезьяны как излечившиеся наркоманы вряд ли кого способны убедить. А после смерти профессора Сахнова нам практически не дают работать, ни о каких экспериментах на добровольцах в клинике при НИИ новый директор и слышать не желает.

– Но угрозы-то начались еще при Сахнове? – осторожно заметил Турецкий.

– Да. Однажды по электронной почте мне прислали файл: такую веселенькую подборку материалов, как для рекламного ролика, с занимательными картинками о том, как живут преуспевающие ученые и врачи в развитых странах. Какие у них дома, автомобили, яхты, дети и собаки. А в конце приписочка: «А вы хотели бы так пожить?»

– Кто прислал файл, не знаете?

– Понятия не имею.

– Вы его, конечно, уничтожили?

– А что мне было с ним делать? Распечатать картинки и развесить по стенам?

– А адрес, с которого пришло письмо? Там же всегда бывает электронный адрес!

– Знаю, но адрес был незнакомый, американский, по крайней мере, заканчивался на «com».

– Когда примерно это было?

– Около года назад, я тогда еще только начала работать в этом институте.

– А вообще знакомые в Америке у вас есть?

– Нет, но мои статьи печатались в англоязычных журналах, их мог прочесть кто угодно, понять перспективность исследований и, думаю, соответственно в такой неординарной форме предложить сотрудничество.

– Еще письма были?

– Нет, но зато через некоторое время начались телефонные звонки. Кто-то, не называя имени, делал туманные намеки на то, что я могу озолотиться, если умело распоряжусь собственным талантом.

– И что вы на это отвечали?

– Просто клала трубку.

– А в личной беседе никто этих намеков не повторял? – уточнил Меркулов.

– Нет.

В кабинет без стука просочился Азаров и застыл на пороге, придерживая отпадающую челюсть.

– Божена Анатольевна! Ну и заставили же вы нас поволноваться.

Но никто из присутствующих на Азарова не обратил ни малейшего внимания, так что он, смутившись, уселся в свободном уголке и больше не возникал.

– А потом, значит, когда эти таинственные альтернативные работодатели поняли, что их деньги и красивая жизнь вас не интересуют, начали угрожать? – продолжал спрашивать Константин Дмитриевич.

– Да, что-то в этом роде.

– То есть?

– Я бы разделила звонки с угрозами на две категории. Одни как бы содержали некую информацию. Например: не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, или: мы тебе предлагали деньги – больше предлагать не будем. А другие никакой информации даже не подразумевали. Что-то вроде: я тебя застрелю как собаку, или: жить тебе осталось два дня, а дальше – просто... всякие нелестные эпитеты. В общем, неконструктивные были разговоры. Голоса звонивших тоже отличались, хотя, возможно, это просто такая извращенная тактика?

– Но до дела, как я понял, так никогда и не доходило? То есть на самом деле никаких реальных, нетелефонных покушений на вас никто не совершал?

Долгова о чем-то задумалась, явно колеблясь, рассказывать или нет.

– Ну знаете, если вспоминать все странности, которые со мной происходили в последнее время, может, что-то можно квалифицировать и как покушение...

– Например?

– Скажем, недели две назад я возвращалась около полуночи домой. Вообще-то я бываю довольно рассеянной, тут тоже задумалась, одно соединение у меня два дня подряд никак не желало синтезироваться. В общем, машина ехала под горку с выключенными фарами и неработающим мотором и буквально в нескольких шагах от меня вдруг заревела и понеслась. Только это вряд ли было настоящее покушение, потому что я среагировать так и не успела, машина просто вильнула совсем рядом и уехала.

– В общем, я все понял, – решительно резюмировал Меркулов. – Завтра же постараюсь подсказать соответствующим людям, чтобы подыскали для вас подходящую лабораторию с хорошей охраной и без городского телефона, чтобы вас никто не беспокоил. Вы мне сейчас напишете список необходимого оборудования и список своих сотрудников, без которых вам не обойтись. Я свяжусь с кем надо...

У Долговой явно заблестели глаза.

– Возможно, впоследствии удастся восстановить лабораторию в полном объеме, но, как вы понимаете, на это нужно некоторое время. А на сегодняшнюю ночь мы вам подыщем какую-нибудь квартиру. – Меркулов многозначительно посмотрел на Турецкого.

Турецкий сделал вид, что намека не понял, да и Долгова стала возражать:

– Да я вполне могу переночевать и в лаборатории в своем кабинете.

– Александр Борисович, звони Грязнову, – распорядился Меркулов, – пусть подберет пару надежных ребят с автоматами и большими кулаками. И с мозгами – тоже, не повредит. Думаю, что больше я сегодня тебе не понадоблюсь. – С этими словами зам. генерального прокурора устало отправился к себе.

– Алексей, ты чего хотел-то вообще? – спросил Турецкий у Азарова.

– Да вроде ничего... А! Совсем из головы вылетело. На свадьбу же хотел пригласить, Александр Борисович.

– Чью? – автоматически спросил Турецкий.

– Как – чью?! Мою, конечно.

– Поздравляю, – сказала Долгова.

– Ладно, я тоже, – сказал Турецкий. – Позвони мне домой, надиктуй на автоответчик, куда и во сколько приезжать. Сейчас я все равно все забуду.

– Отлично, – Азаров испарился.

В лабораторию Долгову Турецкий отвез сам, все сотрудники уже разошлись по домам, чем изрядно упростили дело. Два мордоворота омоновца, присланные Грязновым, получили четкое указание никого в лабораторию не впускать, за Долговой следить неотступно, телефоны отключить и каждые два часа докладывать обстановку.