14
Турецкий вышел от Дименштейна около пяти часов.
Минут пять, наверное, он стоял, приводя мысли в порядок. Потом поехал на Петровку, 38. Славка ведь еще на работе, подумал он. Не иначе сегодняшнее «свидание» со Старухиной – его рук дело. С Дименштейном он поддерживает какие-то отношения – это факт. Недаром Вовика к нему в клинику определил. Со Старухиной хоть и шапочно, но знаком – факт номер два. Меня уже поддевал по ее поводу – три. Один раз – случайность, два раза – совпадение, три – система.
Грязнов сидел у себя в кабинете и вроде как бы даже удивился его визиту.
– Что, уже справился? Торопливый ты какой-то, честное слово. Я бы на твоем месте на второй круг зашел.
Турецкий пропустил скабрезные грязновские намеки мимо ушей и выдержал паузу.
– Так, так. Значит, старого друга подставил? Ладно, запомним. Придет война – попросишь хлеба, – мстительно пообещал Турецкий.
– Погоди, это ты, что ли, старый друг, которого подставили?
– Ну вроде того.
– А кто тебя подставил?
– Мой старый друг. Догадайся кто.
– Неужели Костя?
Турецкий не выдержал:
– Засранец ты, Вячеслав Иванович, вот ты кто.
– Борисыч, ты не прав! – Грязнов посмотрел на часы и сгреб бумаги со стола в сейф. – Поехали; в виде моральной компенации, хотя и не понимаю, чем ты так расстроен, приглашаю тебя в гости к одному хорошему человеку, там поговорим.
– Что хоть за человек? – спросил Турецкий, когда они вышли на улицу.
– Я же говорю: хороший.
– А у него есть или возьмем по дороге?
– Обычно есть.
Грязнов поехал впереди на своей «Ниве», Турецкий следом. Он вспомнил, как три часа назад точно так же паровозиком шел за старухинской «вольво», и опять разозлился на Грязнова. Старый друг, называется! И еще пытается отвертеться. Ничего, примет двести граммов – расколется как миленький. Нужно с него взять репарацию и контрибуцию. Лучше натурой. Старухинской.
Тем временем они свернули на Фрунзенскую набережную и остановились возле его дома. Славка сегодня окончательно охренел, подумал Турецкий. «Приглашаю в гости к хорошему человеку».
– У хорошего человека ничего нет, – сказал Турецкий злорадно, когда Грязнов вылез из машины. – Придется вам, уважаемый Вячеслав Иванович, слетать за живой водой.
– Не ври, – ответил Грязнов. – Я же по глазам вижу, что у тебя есть. И не допили мы в прошлый раз, я точно помню. Или ты тихо сам с собою прикладываешься? Нехорошо.
– Ладно, не трынди. Наскребем чего-нибудь по сусекам, по антресолям.
По сусекам скрести не пришлось, полбутылки коньяка стояли в холодильнике на видном месте и сразу были обнаружены Грязновым. Как только они вошли, Грязнов первым делом шастнул на кухню, справедливо опасаясь, как бы разозленный Турецкий не выкинул какой-нибудь фокус и не заставил его и вправду бежать за бутылкой.
– Чем закусывать будем? – поинтересовался Грязнов.
– Обойдешься. Не маленький.
– Забыл совсем.
Грязнов достал из кармана лимон и попытался его нарезать. Нож был тупой и нестерильный. Грязнов цыкнул и пошел к раковине демонстративно его отмывать. Турецкий подал ему рюмку прямо на рабочее место, подождал, пока Грязнов с чувством поглотил свою порцию, и поставил посуду на стол. И после этого сказал:
– А теперь колись, нехороший человек. Что за дела у тебя с Дименштейном?
– Так, пересекались несколько раз, а что?
– Когда он еще был женат?
– Да какое мне дело до его жены!
– В глаза смотреть! – неожиданно рявкнул Турецкий. – Ну, признавайся, знаешь, кто его бывшая?!
– Только по почкам не бейте, гражданин следователь, все подпишу, всех заложу. Дайте папироску, – дурашливым голосом ответил Грязнов.
– Значит, все-таки подставил старого друга?!
Грязнов затянулся и поднял руки вверх:
– Больше не буду. Честное октябрятское. – Он разлил по новой. – И потом, что значит подставил? Я на самом деле способствовал развитию ваших близких отношений. С Дименштейном, я имею в виду.
Допить в спокойной обстановке не дал Денис. Он позвонил и сообщил свежую новость: только что он засек звонок с угрозами в адрес нового директора сахновского НИИ профессора Добропольского.
– Кто звонил? – спросил Турецкий.
– Неизвестный.
– Эрнст, что ли? Скульптор?!
– Ну и шуточки у вас. Не знаю я, кто звонил. Намекает на свою причастность к убийству Сахнова и Добропольского предупреждает, чтоб боялся.
– А он что, боится?
– Я через десять минут приеду, привезу запись – сами послушаете. И нужно срочно решать, что с этим делать. Я поставил двух человек ждать Добропольского на стоянке, но обычно он раньше половины девятого – девяти с работы не уходит. Как раз успеем.
– Что тут решать? – воинственно сказал Грязнов. – Нужно этих героев – любителей пугать по телефону наших обывателей – честных академиков, брать за жабры и трясти. Вроде бы случайно на них вышли. Будет чем реабилитироваться за то, что с уноновцем облажались.
– Это не мы облажались, – возразил Турецкий. – Это они его отмазали, а попутно еще и нас облажали. И наверняка снова что-нибудь в том же духе выкинут, если мы напролом сунемся.
– Второй раз побоятся. К тому же это вряд ли кто-то из сотрудников УНОНа, скорее всего, обычные «быки». Рога поотшибать – расколются.
– А я думаю: ни фига эти ребята не боятся, – грустно заметил Турецкий. – И тебя серьезно предупреждаю: во второй раз на нас наедут наши долбаные начальнички покруче, чем в первый.
– И что ты теперь прикажешь, господин «важняк»? Умыть руки, что ли?!
– Нет. Загрести братков чужими руками.
– А если спросят, как мы на них вышли?
Турецкий разлил и предложил вместо тоста:
– Давай Дениса подождем, да? Мы еще сути разговора не знаем, а уже взялись строить планы, как будем реагировать на наезды начальства.
– Я тебя умоляю! Могу предсказать с точностью до запятой, – ответил Грязнов недовольно.
Денис приехал даже быстрее, чем обещал. Стали слушать запись.
«Неизвестный. Профессор, вы вроде ученый человек, но совершенно не рубите фишку. Хотите, чтобы у вас случились осложнения?
Добропольский. Потрудитесь объяснить, в чем дело. И что вам, собственно, от меня нужно?
Неизвестный. Чтоб вы были живы-здоровы. На радость отечественной науке. Чтоб с вами не случилась авария. Как с вашим предшественником.
Добропольский. Большое спасибо.
Неизвестный. На здоровье. Что будем делать с непонятками, пан профессор?
Добропольский. Что вас не устраивает, конкретно?!
Неизвестный. Профессор тупой! (Смеется.) Сегодня после работы я тебе объясню.
Добропольский. Я работаю допоздна.
Неизвестный. А я вообще целыми днями пашу как папа Карло (опять смеется)».
– Ну? – сказал Турецкий, обращаясь в первую очередь к Грязнову-старшему.
– Ну-ка, Денис, давай еще раз послушаем, – ответил Славка.
Турецкий состроил язвительную мину и разлил остатки на троих.
– Кто говорил, что он все заранее знает до последней запятой?
– А кто тут ратовал, что нужно в суть разговора вникнуть? – парировал Грязнов.
– Повторяю свой вопрос: «Ну?» – сказал Турецкий, после того как по требованию Грязнова прослушали запись еще дважды.
– Этот мафиози ни фига срока не мотал. Разговаривает, как приблатненный старшеклассник.
– Согласен, – кивнул Турецкий.
– Он общается с нашим уважаемым профессором уже не в первый раз, – вставил Денис. – Но в самый первый раз на Добропольского наверняка выходил не он. Судя по разговору, это обыкновенный «бык» из отставных спортсменов. А насаживать профессора на крючок должен был более серьезный товарищ. Выходит, Добропольский уже некоторое время на них работает, и связь с ним держат через посредника.
– Скажи тогда, кто такие «они» и на кой ляд они держат связь с Добропольским, раз такой умный, – потребовал Грязнов.
– На кой – понятно. Кто-то действительно занимается распространением наркотиков в клинике. А может, и изготовлением в НИИ, на их оборудовании. Используя их спецов, только сырье гонят.
– Мысль, конечно, интересная, – хмыкнул Грязнов, – а где факты? Факты где?
– Возьмем их при встрече – будут и факты.
Турецкий постучал ножом по столу, требуя слова, как председатель собрания.
– Никого мы брать не будем. Хватит с нас сегодняшнего клистира.
– Хорошо, – сказал Денис, – можем устроить массированное прослушивание Добропольского и того деятеля, с которым они сегодня встретятся. Кстати, Александр Борисович, пора выставить нашему работодателю предварительный счет – за использование нелегальных средств связи.
– Золотые слова! – подхватил Турецкий. – Именно что нелегальных, и про работодателя, слава богу, вспомнил. Во-первых, мы данные прослушки можем себе в задницу засунуть – показывать их никому нельзя. Во-вторых, наша непосредственная цель – не искоренение наркомании как социального зла, а розыск пропавшего без вести господина сына вице-премьера Жеки Промыслова. А счет папочке выставишь, когда хоть что-нибудь нароешь.
Тут Грязнов захватил председательский нож-молоток и узурпировал таким образом власть.
– Значит, так. Возьмет их как бы случайно – обыкновенный наряд ППС за нарушение общественного порядка, это я организую. На Петровку их не повезут, доставят в районное отделение и там поработают как следует. Если наш «бык» из чистеньких – может расколоться, как два пальца об асфальт. И профессору тоже неудобно будет объяснять, как он оказался в одной компании с боевиком наркомафии и устроил пьяный дебош. А свидетели подтвердят, что они вели себя, как давние знакомые...
Но тут Турецкий достал из ящика разделочную доску, молоток для отбивных и грохнул так, что у всех в ушах зазвенело. Показав таким образом, кто здесь главный, он подвел итог дискуссии:
– Арестовывать мы никого не будем. Даже если тебе, Славка, удастся спрятать свои уши в этой истории, на твоих районных героев наедет какой-нибудь дядя с генеральскими погонами из министерства, и они сей секунд выпустят задержанных с извинениями, а протоколы порвут и затолкают опять-таки себе в задницу, демонстрируя глубину... э-э... своего раскаяния. Это в лучшем случае. В худшем нас завтра опять отымеют.
– Да ладно, плавали, знаем, – перебил Грязнов.
– Поэтому, – продолжил Турецкий, – мы, как я сразу и предлагал, натравим на них третью силу – Азарова. Сделаем ход конем. Сейчас я позвоню ему и скажу, что из достоверных источников получил информацию: профессор Добропольский сегодня встречается со связником наркомафии; он их задерживает или берет под наблюдение, но уже в официальном порядке и не упоминая о нашем участии в деле. А Костю попрошу взять азаровское следствие под личный контроль, и всех, кого Азаров с нашей подачи взял за одно место, будем дотошно расспрашивать насчет Промыслова.
– Извини, Борисыч, – сказал Грязнов недовольно, – но должен тебе прямо заявить: ты перерожденец. Думаешь, молодежь – Азаров твой – будет для тебя жар загребать? Да с чего ты взял, что он побежит к Меркулову обо всем рассказывать? Сам же давеча голову ломал, на какого дядю он работает.
– Вот и хорошо: дядя его прикроет.
