– «Рубил ее он над ручьем, еще не замерз поток, и теплая кровь текла за голенища сапог», – все повторял Турецкий крепко засевшие в голове строчки. – Ну и ну. Неужели ребенок мог такое написать? Или стихи вписаны в дневник спустя несколько лет?

Но вообще-то, придя утром в свой кабинет, Турецкий первым делом задумался о том, что вчера представлялось несущественным в свете угрозы СПИДа: расследование, по крайней мере временно, зашло в тупик. С утра мысли насчет СПИДа снова начали казаться ему идиотическими, предложение Дениса пойти сдать анализ – бредовым, а состояние розысков Промыслова – неудовлетворительным. Но какие решительные шаги можно в настоящий момент предпринять, Турецкий не знал, поэтому перешел к тактике паука: уселся поближе к кондиционеру пить кофе и ждать внешних раздражителей.

Деятельность его оказалась успешной. Первым позвонил Денис и доложил о пропаже Вовика из тщательно охраняемой четырьмя омоновцами и десятками телекамер наркологической лечебницы на Соколиной Горе:

– Вовик из клиники сбежал.

– Как? – удивился Турецкий.

– А черт его знает. Уверяют, это у них первый случай за два года их существования.

– Ему помогал кто-то снаружи или изнутри?

– Не знаю пока, сейчас поеду разбираться.

– Так. А в котором часу он намылил лыжи?

– Вроде бы под утро. В два часа был обход, дежурный санитар утверждает, что наш Вовик был на месте. А в шесть хватились, а его уже и след простыл.

– Он в боксе лежал или в общей палате?

– Они помещают пациентов в одиночку только в крайнем случае – из высших медицинских соображений. Якобы больные положительно влияют друг на друга. Они мне вчера полчаса всякое такое втолковывали.

– А...

– Александр Борисович, у меня есть одна идея. Вовик вчера был основательно под кайфом и сболтнул, что у него как раз на Соколиной Горе обитает какой-то давний знакомец. Я думаю, он ни фига не помнит, о чем говорил, поэтому рванул именно к нему и чувствует себя в безопасности.

– Координаты этого типа знаешь?

– Уже почти выяснил.

– Ладно, действуй. Чуть что – сразу звони.

Нечего мне туда лезть, сам разберется, подумал Турецкий, раз сел в засаду, – значит, надо сидеть, хотя бы до обеда.

Интуиция его не подвела. Почти сразу после Дениса позвонил Славка Грязнов:

– Заезжай на минутку, есть разговор.

– А по телефону что, нельзя?

– Нельзя. Хочу тебе кое-что показать.

– Может, давай в обед?

– Ты обнаглел, Борисыч! Я тут стараюсь для тебя...

Пришлось ехать.

– Показывай побыстрее, – потребовал Турецкий прямо с порога. – Мне Денис должен звонить, у нас свидетель ударился в бега.

– Знаю, – ответил Грязнов, – и помахал перед носом у Турецкого рапортом.

– Ты что, старый хрен, по факсу не мог переслать?! Обязательно меня гонять по городу, как молодого?! – возмутился Турецкий.

– Садись, сейчас все объясню.

Турецкий нехотя уселся.

– Насчет твоих приключений в городе Кондратьевске. Проверял по просьбе Кости Меркулова, откуда пришла ориентировка в Кондратьевское РОВД на тебя и твоего Азарова...

Ага, Костя подозревает, что у нас дома не все в порядке, поэтому сам поднимать шум не стал, попросил Славку, догадался Турецкий. И телефончик мой, возможно, слушают. Вот же ж гадство! Как в старые добрые времена. Надо предупредить Дениса, чтобы был поаккуратнее с Вовиком, неизвестно, кто может вмешаться. Черт, а если его похитили? Те же омоновцы из охраны клиники?

– Ну и что ты там нарыл, – сказал Турецкий нетерпеливо, – выкладывай скорее, не томи.

– Ничего.

– А поподробнее?

– В Рязанском областном УВД открещиваются, якобы они ни сном ни духом. В Кондратьевске майор Филимонов, начальник тамошнего РОВД, уверяет, что ему позвонили из области и предупредили о вашем визите. Фотографии тут же передали факсом.

– Кто звонил, о чем предупредил?

– Звонил как будто новый зам. начальника УВД области, Филимонов его по голосу не знает, да и связь там такая, можешь себе представить. Сказал, что у вас липовые удостоверения следователей Генпрокуратуры по особо важным делам и что вы готовите побег из спецколонии. Еще сказал, что особо опасные и при задержании можете оказать сопротивление, поэтому при аресте и допросе пусть не стесняются.

– «Пусть не стесняются»! Офигеть можно... Но я все это уже слышал, только без фамилий. А что областной зам?

– Как раз в тот момент, когда звонили Филимонову, он был на выезде. Какого-то рязанского банкира завалили.

– Великолепно! Это все?

– Все. Теперь делай выводы. Кто, во-первых, знал, что вы едете в Кондратьевск, и имел ваши фотографии. Во-вторых, знал при этом рязанско-кондратьевские подробности: служебный номер Филимонова, то, что он не знаком с новым замом, и так далее.

– Легко сказать, делай выводы! Лет десять назад я бы тебе сказал, где у нас все знают однозначно. А сейчас – поди разбери.

Когда Турецкий вернулся к себе, к нему заглянул Азаров и тоже показал пришедшую из Кондратьевска бумагу. «...Приносим официальные извинения... Виновные наказаны...»

– Наказаны, ха, – сказал Турецкий. – Это значит, сроком на две недели отстранены от сбора добровольных пожертвований населения. – Он отдал бумагу Азарову. – Приложи к ушибленному месту, поможет.

– Это еще не все. – Азаров извлек из папки другую бумагу из Кондратьевска. – Вот копия акта судмедисследования трупа того мастера из котельной.

– Ну и? – Турецкий вскинул глаза на Азарова.

– Все то же. Средняя степень опьянения. Причина смерти – повреждение головного мозга, вызванное падением. Смерть наступила в течение десяти – пятнадцати минут после падения. На теле многочисленные ушибы. Все ли они получены при падении в люк, или его предварительно скрутили, оглушили, а потом аккуратно уронили – не разберешь.

– А что говорят свидетели? Там же народу, возле гастронома, как на Красной площади.

– Это только перед крыльцом. А люк на заднем дворе, за трансформаторной будкой, примерно метрах в пятидесяти от того места, где мы с ним разговаривали. Там якобы безлюдно, поскольку загажено до последней степени. Так мне, во всяком случае, объяснил следователь, занимающийся этим делом.

Все равно бред получается, подумал Турецкий, мужик был перепуган до смерти, когда началась заваруха, он наверняка со страху рванул на другой конец города. Или он только ваньку валял – изображал неподдельный ужас? А сам, когда началось, спокойно вильнул за угол и наблюдал, что будет дальше? Там его и прихлопнули...

В обеденный перерыв позвонил Денис:

– Александр Борисович, все в порядке!

– Подходи, я жду.

– Понял. – Денис повесил трубку.

И молодец, раз понял... А если они еще и кабинет слушают, мелькнула мысль у Турецкого. С них станется. Еще бы узнать, кто они такие, эти «они». Похоже, придется разговаривать в коридоре. Или в буфете. Прощай любимый кондиционер, прощай прохлада. Ненавижу!