ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ТОНКОСТИ

У начальника МУРа Вячеслава Ивановича Грязнова шло важное совещание. Как отголосок того, которое происходило накануне в Главном управлении внутренних дел. Смысл и того и другого сводился к тому, что в стране, особенно в последнее время, активизировалась организованная преступность, ввиду чего были сделаны официальные заявления руководства страны, а также даны определенные обещания со стороны руководителей силовых и правоохранительных структур. Затем, как это было обычно до сих пор, последовали новые резкие заявления и такие же новые обещания. Одновременно указывалось на снижение уровня оперативно-розыскных мероприятий, качества следственной деятельности, наконец, на отсутствие необходимой судебно-юридической базы, отсутствие важнейших законов, регулирующих… и так далее. Словом, в соответствующих министерствах и службах спят, думцы лоббируют принимаемые в интересах преступных группировок решения, а угрозыск и вовсе отказался от своего славного краснознаменного прошлого.

Получив от руководства соответствующий втык, Грязнов не собирался оставаться в долгу перед подчиненными и теперь раздавал каждому по заслуженной порции. За этим сугубо воспитательным и благородным делом его и застал сигнал телефонного аппарата с золотистым гербом на корпусе. Подобные мероприятия — не самое приятное дело даже для очень закаленных духовно и телесно мужчин. Поэтому Грязнов был хмур. Но то, что он услышал по правительственной связи, вообще ввергло его в полное уныние. Все, что он мог вымолвить по поводу новости, вложилось в короткое и выразительное русское «твою мать!..».

Народ замер. Вячеслав Иванович — всем это было хорошо известно — умел крепко выражать свои бурные чувства. Здесь же прозвучала интонация беспомощности.

— И кто сейчас там? — спросил он у невидимого собеседника. — Наумов? Это, что ли, который из президентской охраны? Ну, пиши пропало… Слушаюсь. Принимаю к исполнению.

Грязнов положил трубку, безнадежно посмотрел на нее и уныло заявил:

— Закончим в следующий раз. Ничего нового все равно не скажу. Все свободны. Яковлеву и убойному отделу остаться. — А когда основная масса начальников покинула кабинет, сказал оставшимся своему первому заместителю и начальникам отдела и отделений по расследованию убийств: — Хана, мужики. Восемнадцатый год помните? Когда эсеры Мирбаха замочили? Ну вот, повторяется. Только что в «Мегаполисе» кокнули американского консула Джеймса Петри. Все службы уже на ушах. Давай, Володя, — повернулся к Яковлеву, — готовь лучшие силы на выезд.

— Надо бы сказать, чтоб они там до нашего прибытия ничего не трогали, — высказал наивную надежду полковник Яковлев.

Грязнов взглянул на него с сожалением:

— Ты же слышал, там уже обосновались деятели из охраны президента. Значит, живого места не осталось. Это ж слоны, мать их!..

Короткое время спустя мигающий «форд» начальника МУРа и два микроавтобуса-«мерседеса» с оперативниками и экспертами неслись по Петровке, распугивая сиренами наглых российских нуворишей с их крутыми иномарками.

Вячеслав Иванович оказался, как, впрочем, и всегда, недалек от истины. Набившиеся во все помещения взбудораженного «Мегаполиса» представители почти всех спецслужб ничего путного обнаружить не смогли, зато не оставили и тех следов, которые еще, возможно, могли бы пригодиться.

С минуты на минуту ожидали представителя американского посольства в Москве, так называемого офицера безопасности, чтобы в его присутствии допросить охранника, поскольку тот на вопросы отвечать отказывался, ссылаясь на незнание русского языка. Среди присутствующих оказались представители не только ФСБ и различных президентских служб, как-то: охраны, правительственной связи и так далее, но и люди из МИДа, Минюста. Эти-то когда успели? Ничего нельзя понять. Ждали также и «важняка» из Генеральной прокуратуры, которому придется возглавить оперативно-следственную комплексную группу, в которую войдут… А черт его знает, кто будет настаивать еще на своем присутствии. Воистину не стая воронов слеталась… Надо же, как информация-то поставлена! А мы все канючим: того нет, этого!

Высказавшись примерно в этом духе, Грязнов дал указание посторонним очистить помещение. Генерал-полковник Наумов, неуловимо копирующий интонациями и жестами своего «величайшего» предшественника, ставшего в конце концов народным трибуном в Государственной думе, попробовал не слишком тактично заявить о своем праве, так сказать… Но Грязнов, и сам недавно надевший генеральские погоны, был непреклонен. Во-первых, он получил указание на этот счет лично от министра внутренних дел, а во-вторых, расследование дела находится целиком и полностью в его компетенции. А компетенция предполагает и соответствующую ответственность. И еще неизвестно, как оно дальше повернется. Весомый аргумент вроде бы убедил напористого охранника.

Общими усилиями смогли наконец начать работу. Судмедэксперт и врачи «скорой помощи» занялись трупами, криминалисты — оружием, обнаруженным на верхней полке шкафа для белья, куда его, по всей видимости, и сунул, уходя, убийца. Опыляли предметы в поисках отпечатков. Словом, занимались нудным, рутинным делом.

Охранник — американец сидел в одной из комнат апартаментов.

Присматриваясь к нему, Грязнов скорее чисто интуитивно понимал, что тот что-то знает, но… не торопится выдать следствию. Он же незнаком с российскими законами и не знает, что у нас можно на следствии говорить одно, а на суде полностью противоположное. Это не Америка, где, открыв рот, ты уже не сможешь закрыть его. Ну ничего, тут, в конце концов, можно и подождать немного.

Другое волновало Грязнова: кого пришлет Генпрокуратура. Хотелось бы, конечно, чтоб Сашку Турецкого, но о нем что-то в последнее время не слышно. Командировки, то да се. А то ведь дело может случиться громким, вот и пришлют кого-нибудь вроде начальника следственного управления Казанского, карьериста и вообще того еще хмыря, а с ним никакой каши не сваришь, одна нервотрепка. Грязнов собрался уже позвонить заместителю генерального прокурора по следствию Константину Дмитриевичу Меркулову, но появились американские представители из посольства: офицер безопасности и советник посла, назвавшийся Саймоном Лайонсом, с которыми тут же уединился для решения каких-то дипломатических проблем чиновник российского МИДа.

А следствие, как таковое, тем временем топталось на месте. Нет, в общем-то каждый профессионально делал свое дело, однако не хватало, как говорится, основного стержня. Главного нерва, к которому от многочисленных нервных окончаний должны нестись сигналы, выявляя конечную идею. Оформить и обосновать такую идею, чтобы максимально четко определить основные версии дальнейшего расследования, должен, естественно, специалист. За долгие годы работы в уголовном розыске Грязнов привык в наиболее трудных ситуациях видеть рядом с собой своего старого друга Александра Борисовича. Старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации — так он именовался полностью — Турецкий был таким вот неутомимым мотором, фонтанирующим идеями…

Отворилась дверь, и в комнату, представляющую собой некое подобие зала для приемов в этих обширных апартаментах, стремительно вошел Александр Борисович собственной персоной. Вид у него был слегка взъерошенный, как у недавно проснувшегося, но еще не полностью осознавшего это человека. Он вежливым, но властным жестом отстранил кинувшегося к нему охранника — из местных, гостиничных чекистов.

— Ну что у вас тут? — спросил так, будто имел весьма негативные представления о розыскных способностях присутствующих. И, как заговорщик, подмигнул Грязнову.

Вячеслав Иванович мысленно перекрестился.

Через несколько минут Турецкий был уже в курсе всего, то есть практически ничего, за исключением того малого, что лежало в настоящий момент на поверхности.

— Григорий Севастьянович, — обратился он к генералу Наумову, несколько обособленно устроившемуся у окна, не принимавшему участия в разговоре, но определенно озабоченному своими амбициями, — хочу попросить вас, как человека, представляющего высшие государственные сферы, — Турецкий поднял указательный палец к потолку, подразумевая Самого Господа Бога, либо, в крайнем уж случае, президента, — сообщить дипломатическим представителям двух дружественных государств, уединившихся для приватной беседы, что прибыл руководитель комплексной оперативно-следственной группы и намерен немедленно допросить свидетеля по делу об убийстве американца. Если нужен переводчик, мы его немедленно доставим. И еще, господа… — повернулся он к остальным представителям ведомств, удобно расположившимся в креслах. — Те из вас, чьи конкретные интересы в настоящий момент не связаны с данным делом, могут быть свободны. Зачем вам терять ваше драгоценное время на следственную рутину? Полагаю, что все заинтересованные ведомства и службы будут иметь полную информацию, которую сумеет получить следствие. Поэтому, если нет возражений, — он «гостеприимно» указал рукой на входную дверь, — милости прошу…

После короткой неловкой паузы несколько человек поднялись и, не теряя достоинства, удалились.

— А ты молоток, Турецкий! — неожиданно хмыкнул генерал Наумов. — Пойду выясню, чего они там, действительно, дурью маются.

Так он по-своему оценил секретную беседу дипломатических представителей.

— Ну а теперь, Слава, расскажи, что вы на самом деле успели тут выяснить, — сказал Турецкий, когда генерал вышел.

— Чего у тебя вид такой? — усмехнулся Грязнов.

— Это какой?

— Будто тебя из койки вытащили.

— А-а… — засмеялся Турецкий. — Ты угадал. Я дрых, как младенец, и, кажется, видел очень приятный сон. Но его прервал Костя, который, как, впрочем, и обычно, заявил, что я, мол, дрыхну, а мой лучший друг Вячеслав ломает башку над очередной неразрешимой задачкой. Словом, даже не умывшись толком, я уселся в Костину «Волгу» и оказался здесь. Не знаю, к чему был сон, но на моей памяти покушались на президентов и премьеров, всяких там вице-премьеров мочили направо и налево, а вот с американскими консулами, по-моему, впервые. Или я ошибаюсь?

Грязнов пожал плечами и машинально взглянул на свои часы:

— Спать в пятом часу?…

— А я, к твоему сведению, именно это время дня наиболее охотно отвожу для сна, — как отрезал Турецкий.

— Значит, память мне изменяет. — Грязнов пожал плечами, решив, что шутки друга становятся пресными и не заслуживают даже улыбки. — В конце концов, каждый может спать, когда хочет.

— Или когда начальство дозволяет, — подхватил Турецкий. — Я ночью из Владивостока прилетел. Есть вопросы?

— А почему я не знал? Тоже, друг называется!

— Э-э… друг… — вздохнул Турецкий. — Как у Шекспира? Есть многое на свете, друг Гораций, о чем не снилось нашим мудрецам… Расскажу потом… Да, еще банкиры были, бандиты — тоже; а вот консулов все равно не припомню. Ну где там наш генерал? Он уже успел тебе попортить нервы?

— Да как сказать… — замялся Грязнов, не любивший вообще связываться с высокопоставленными чиновниками, какие бы функции те ни исполняли.

— Все ясно, — улыбнулся Турецкий. — Но у него одна слабость: он любит удаляться с высоко поднятой головой. Поможем не разочароваться. А что вы тут углядели?

— Имеется ряд косвенных улик. Но пока молчит американец-охранник, мы ничего не можем свести воедино. Во-первых, неизвестен убитый собеседник консула. Никаких при нем документов — кто, что, откуда? Никто, кстати, не обратил внимания, как он пришел сюда. На вид, как я уже говорил, лет тридцать. Может, с небольшим. Парень симпатичный. Был. Смерть последовала от выстрела в голову. Почти в упор. Аналогичная рана у американца. То есть я могу с уверенностью сказать, что киллер был высоким профессионалом. Ему не потребовался контрольный выстрел, бил точно, куда хотел. Вывод: либо близко знал обоих и поэтому мог подойти, чтобы произвести выстрелы практически в упор, либо… черт его знает. Пистолет — известный тебе, наш, родненький ПСС, то бишь бесшумный и беспламенный. Последняя модель. В магазине для шести патронов четыре не использованы. Номера, естественно, сбиты, но эксперты пообещали попробовать восстановить, может, узнаем, откуда уши торчат. Что еще? Ах да, как всегда, главное — в конце. На столе фрукты в вазе, кофейник с причиндалами и две бутылки минеральной — боржоми. Вода натуральная. Таковая имеется и в ресторане, и в буфете. Тоже и фрукты. Посуда местного происхождения. Но и тут может быть хвостик: ни в одной службе отеля этот заказ не зафиксирован. Вроде как чья-то самодеятельность. Соответственно возникает вопрос: каким образом и когда заказ появился в номере?

— На всех предметах, включая пистолет, наверняка никаких пальчиков? — поинтересовался небрежным тоном Турецкий.

— Верно угадал. И это означает, что покойнички даже не прикоснулись ни к фруктам, ни к воде, ни к кофе.

— Что в свою очередь может указывать на то, что они не успели этого сделать, ибо…

— Вот именно, — подхватил Грязнов, — убийцей мог оказаться официант или кто-то другой, доставивший заказ в номер. Но в таком случае его должен был видеть американский охранник. А он пока молчит.

— Или он сам? — наивно предположил Турецкий.

— Ну это было бы уж слишком, — поморщился Грязнов.

— И тем не менее… Значит, обслугу вы допросили? Обыск учинили?

— В общих чертах… Когда не знаешь, что искать… Во всяком случае, обслуга утверждает, что никого из посторонних замечено не было.

— Значит, еще одно подтверждение того, что здесь действовал высокий профессионал… Ну где там наш генерал? Кстати, ты не в курсе, чего это вдруг все службы всполошились?

— Событие! Неужели неясно?

— И только? А с местными чекистами поговорить тебе не удалось? Ведь если мы с тобой прямо сейчас возьмем «акулу» и пробежимся по апартаментам, наверняка зафиксируем не один «жучок». Я уж не говорю о более изощренной технике. Как же так получилось, что встреча, причем явно не афишируемая, такого лица, как американский консул, с каким-то никому не известным деятелем да не фиксировалась службами? Бред. И не для этой ли цели и прибыли сюда эти парни от Наумова и ФАПСИ? Причем раньше ФСБ и твоих сыщиков? Лично у меня на этот счет одно мнение: они тут для того, чтобы максимально скрыть все следы и по возможности затормозить расследование обстоятельств убийства. Вернее, двух убийств. Одно из них, к слову, может быть вынужденным: просто необходимо было убрать свидетеля. А вот кто выступал в какой роли, это нам и придется выяснять. Что известно о прибытии сюда американского консула?

— С ним оказалось проще. Фигура все-таки заметная. Он приехал, как ты знаешь, с одним охранником, поднялся сюда, в апартаменты. Охранник оставался за дверью в коридоре. Находясь там, он и вызвал дежурного администратора от горничной на этаже, чтобы открыли дверь номера собственным ключом. Она была, по словам администратора, закрыта — здесь замок типа английского, защелкивается. Итак, прибыл сюда господин Петри в районе двенадцати пополудни, точнее нельзя сказать. Он поднялся в апартаменты, объяснив, что здесь у него назначена встреча с неким важным лицом. Вообще-то этот номер снимает американский бизнесмен, как его… Джозеф ди Карпентер, который здесь бывает весьма редко. В настоящее время находится в Норильске. Причем уже вторую неделю, это проверено. Скорее всего, это помещение использовалось для такого вот рода встреч. Во всяком случае, администратор никакого удивления не высказал. А консул, заметил он, здесь довольно частый гость — они приятели с этим Карпентером.

— Давай, Слава, и на него обратим внимание. Чем черт не шутит. Но где же генерал? Что у них там за игры?… Ну вот, слава богу.

— Охранник согласен дать показания, — без предисловия сообщил Наумов. — Переводчик не нужен, поскольку господин Лайонс, Львов по-нашему, прекрасно владеет русским, а Алексей Григорьевич Захаров, из МИДа, — английским. Если понадобится, они и будут переводить, по общему согласованию. А я вам, вероятно, уже и не нужен, — с улыбкой заметил он, — так что не будем терять время, тут вы, как всегда, абсолютно правы, Турецкий. Желаю здравствовать.

Этот бравый генерал, понял Александр Борисович, вероятно, уже выяснил для себя самое необходимое, а остальное ему, похоже, и не нужно. Но вот что того конкретно интересовало — это Турецкий хотел бы знать.

— А в самом деле, Славка, — спросил Турецкий, когда генерал вышел за дверь, — чего они тут все крутились? Или уже почуяла кошка, чье мясо съела?

— Честно, не знаю. Я и сам удивился, когда обнаружил здесь целую ораву из всех спецслужб. Консул, конечно, немалая величина, но и не такая, чтоб панику сеять. Я-то поначалу решил было, что самого посла приделали.