Эти двое сели ему на хвост еще вчера. На них Софрин обратил внимание в «Макдоналдсе» на Пушкинской площади, где скромно перекусывал рекламным чизбургером за 10 рублей, запивая его диетической колой. Эти же набрали полные подносы с биг-маками, макчикенами, двойными порциями картошки и какими-то коктейлями. Два совершенно похожих друг на друга парня, коренастые крепыши с бритыми затылками. Можно было бы подумать, что близнецы-братья, если бы не разный цвет волос (один брюнет, другой шатен) и некоторое несходство в чертах лиц. Зато выражение его у обоих было прямо-таки зеркальным отображением друг друга. Даже челюсти, пережевывая очередной кусок, двигались синхронно-ритмично.

Вначале вели они себя достаточно профессионально. Ни разу не посмотрели в его сторону. Даже не бросали беглых косых взглядов. Как будто для них Софрина не существовало. Но вскоре почти не таясь неизменно повсюду следовали за ним. Если бы не это обстоятельство, то и он не обратил бы на них никакого внимания. Мало ли подобных типов праздно разгуливает по Москве?

Но что это?

Психологическая атака?

Предупреждение?

Но со стороны кого?

Софрин терялся в догадках.

Хотя по большому счету причин могло быть две. Первая: его поиски пропавшего старика Гукка. Кому-то это стало известно и ОЧЕНЬ не нравилось. И вторая: слежка за Нонной Алешиной. В таком случае это, должно быть, ребятки Призера, что весьма на то и походило. Софрин все больше склонялся ко второй версии.

Последить за Алешиной (возможно, она и выведет на Гукка; казалось, что она что-то недоговорила в их первую встречу) было его личной инициативой. На три дня Софрин стал ее тенью. За исключением работы в «Селене» и спальни следовал за ней везде: и в обувные и парфюмерные магазины, и в кафе, и даже на выставку какого-то художника, фамилию которого он так и не запомнил. Постеснялся только зайти в отдел женского белья в супермаркете на Тверской.

Но он и так старался держаться в стороне, чтобы даже случайно не попасться на глаза. А на улицах города в своем видавшем виды «жигуленке» одиннадцатой модели он был и вовсе неприметен.

Наружное наблюдение проходило успешно (в плане маскировки), хотя пока и без видимых результатов, не появись эти двое. И если вчера они делали вид, что не замечают его, то сегодня внаглую пялились и постоянно перешептывались.

На обоих были одинаковые белые хлопковые брюки и черные рубашки. Только легкие летние туфли отличались моделью, но тоже имели одинаковый черный цвет. Они опять сидели в том же «Макдоналдсе» на Пушкинской на открытой летней веранде и с тем же набором блюд.

Был еще один посетитель, интересовавший Софрина в первую очередь. Нонна устроилась внутри и о чем-то весело болтала с подругой, не спеша потягивая коктейли.

Он выбрался наружу, и эти ублюдки увязались за ним. Его уже начали раздражать их наглые самодовольные рожи, постоянно жующие если не гамбургер, то жвачку.

Софрин откусил пирожок. Если бы не Нонна, его никто и на халяву не затащил бы в эту американскую кухню. А вот она так явно не думала. Бывала здесь каждый день. И он по рабочей необходимости третий день насиловал свой желудок и тратил личные деньги. Никаких подозрительных или мало-мальски интересных контактов у нее за это время не произошло. День в основном заканчивался одинаково: черный «БМВ» забирал ее из «Селены», они с Призером ехали ужинать в какой-нибудь уютный ресторанчик (предпочтение отдавалось китайской кухне, гурманы хреновы), а затем к ней домой. Но до утра Призер у нее ни разу не остался. Возвращался к себе в резиденцию. Две гориллы, бритый и худой – Али-Баба и Шумахер, повсюду его сопровождали.

Пирожок оказался вкусным. Как, впрочем, и вчера, и позавчера. Но все равно мама пекла их лучше. Ему вдруг пришла в голову мысль подурачиться над теми двумя. Это будет ход в стиле Турецкого. Впрочем, Вячеслав Иванович рассказывал, Турецкий и похлеще штуки откалывал.

Софрин сделал внушительный глоток колы, поднялся и с беспечным видом подошел к столику, за которым сидели парни. Они как раз вгрызались в свои биг-маки.

– Мужики, я отлучусь ненадолго. – И многозначительно указал глазами внутрь заведения.

Мужики так и застыли с прилипшими к физиономиям биг-маками.

Софрин не стал дожидаться утвердительного ответа и поспешил уйти. Он зашел в помещение «Макдоналдса», стараясь не попасться на глаза Нонне, отыскал туалет и пробыл в нем ровно три минуты. Потом не спеша, с видом человека, получившего явное облегчение, направился обратно. Благодаря стеклянным стенам он являлся прекрасным объектом для наблюдения снаружи.

Вот тут она его и заметила.

– Здравствуйте, Шерлок Холмс!

Софрин вздрогнул и остановился. Краем глаза заметил, что те двое пристально наблюдали за ним, а не за его столиком. Даже жевать перестали.

– Вы не узнаете меня? – звучал голос Нонны, заставляя ум Софрина лихорадочно работать.

– Почему? Привет, Нонна. – Пришлось подойти.

– Знакомьтесь, это Ирина. Моя подруга и коллега. Вместе работаем. А это, – она обратилась к девушке, сидевшей рядом, той самой, у которой он выспрашивал, как найти Алешину, – мой знакомый уголовник. Ой, извините, следователь из уголовного розыска... – Софрин подсказал. – Ну да, конечно. Володя... Не думала, что МУР обедает в «Макдоналдсах». – Нонна озорно блеснула глазами.

– Я здесь редко бываю, – начал объяснять Софрин, – так, от случая к случаю. А вы?

– Каждый день, – почти одновременно сказали обе девушки.

Он подумал, что могли бы и не говорить, и так знает. А он в таком случае мог бы и не спрашивать. И постарался раздобыть для себя хоть какую-нибудь новую информацию.

– А не удобнее было бы где-то поближе к вашей работе? На Арбате, например?

– Мы здесь привыкли. А привычка, знаете ли, ужасная вещь, – ответила Нонна и изобразила усталость от земных забот.

– Так уж и ужасная?

– А что?

Софрина слегка укололо. Опять это «а что».

– Это я к тому, что бывают и хорошие привычки.

– Какие же?

– Ну, собирать марки или значки, ходить в театр.

– Это не привычки, а хобби и увлечения, – поправила Нонна, и Софрин подумал, что она права, а он самым позорным образом опростоволосился.

– Тогда привычка жениться, например.

Все дружно посмеялись. Поболтали о пустяках, вроде успехов наших органов в борьбе с преступностью и новом сезонном показе моделей, и Софрин простился.

На улице его встретили подозрительные, злобные взгляды двух охранников. Он им кивнул и сказал «спасибо». Теперь, когда Нонна его уже увидела, можно было спокойно доесть и допить. Две дожевывающие физиономии дыхнули на него запахом американской экспресс-кухни.

– Девочками интересуешься? – спросил брюнет.

– А мальчиками как? Слабо? – продолжил шатен.

У Софрина мелькнула мысль, что ларчик просто открывался: ребята оказались голубыми, потому так пристально и наблюдали за ним и водили два дня. Но он тут же отбросил подобную догадку – голубые со свирепыми рожами приставать и заигрывать не станут. Эти же выглядели как цепные псы, готовые вот-вот сорваться и разорвать в клочья. Что-то тут было не так.

– Я вас чем-то обидел? – поинтересовался Володя, поднося стакан колы ко рту.

– Поставь на место. Потом допьешь. – Брюнет сжал его кисть и придавил руку со стаканом к столу.

– Еще пройтись по нужде не хочешь? С нами, – шатен зашел с другой стороны.

– Спасибо. Но что-то нет желания.

Софрин огляделся по сторонам. Окружающим до них не было ровным счетом никакого дела. Да и кто бы стал вмешиваться? А одному с ними не справиться. Даже с одним под большим вопросом. Вон, шеи, как у слонов.

– И о чем ты беседовал с этой мадам? – пальцы впились в кисть, что заставило опустить стакан.

– С мадам?

– Не придуривайся, – прошипел шатен в самое ухо.

Только сейчас до Софрина дошла альтернативная версия. А что, если парни тоже следили за Алешиной, поэтому в первый день и не обращали на него внимания? А сегодня он им примелькался. Подумали, что пасет их. А когда пообщался с девушкой, сообразили, что ему нужна, так же как и им, все-таки она.

– Ну? – сильнее сжимал руку брюнет.

– Не вешай лапшу, – шипел шатен.

Софрину это напомнило перекрестный допрос. Он даже попробовал улыбнуться.

– Чего скалишься? – шатен навалился грудью на его плечо. – Сейчас заплачешь.

Володя переводил взгляд с одного на другого. Бесцветные маленькие глазки впивались в него, как иглы. Ему это надоело, и он перешел на созерцание почти пустого стакана колы.

– Ладно, Гарик, кончай базарить. Забираем шибздика с собой и отваливаем.

Ответа не последовало. Вместо него голова брюнета впечаталась в стакан и пролила на стол остатки колы. Рядом с грохотом приземлилась стриженая голова шатена.

Софрин поднял изумленные глаза. Перед ним собственной персоной стоял и посмеивался Витя Солонин.

– Нельзя тебя, Вовка, надолго без присмотра оставлять, – он протянул руку. – Пошли отсюда. Пусть ребятки колу допивают.

Но далеко отойти они не успели. Шум и крики заставили броситься внутрь помещения.