33

Турецкий примчался в район метро «Академическая», где жил Сергей Басов, минут за двадцать. Лева сиротливо потягивал квасок, стоя у будки рядом с ханыгами, которые попивали пивко, с недоумением поглядывая на рослого блондина, глотавшего кислый квас.

Увидев шефа, Скопин оставил недопитую кружку и бросился к нему.

— Может быть, взять бутылочку коньячка? — деловито осведомился он и, заметив недоуменный взгляд Турецкого, смущенно пробормотал: — Нет, я не буду, но иногда для доверительного общения это помогает. Потому что, сами понимаете, разговор будет нелегким… Деньги у меня есть.

Александр Борисович задумался.

— Ладно, возьми, — согласился он.

Меркуловские сорок пять только раззадорили Турецкого, которому для вхождения в норму требовалось сто пятьдесят, никак не меньше. Да и беседа с генеральным слегка взвинтила старшего следователя по особо важным делам, особенно его грубоватое упоминание о девушках и коньяке. А информация о Скопине вообще вывела Турецкого из себя. И еще то, что Костя принял это как данность, даже не попытавшись что-либо возразить генеральному. Раньше он умел драться. А теперь… Укатали сивку прокурорские горки.

Вадим вернулся радостный с бутылкой «Метаксы» в руках. Он чувствовал свою вину за то, что напился пару дней назад, и старался хоть чем-то ее загладить.

Басов открыл дверь и удивленно посмотрел на незнакомых посетителей.

— Я — Турецкий Александр Борисович, старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации, — протягивая свое удостоверение, отрекомендовался он. — Это мой коллега, следователь Лев Скопин. Можно войти?

Сергей неожиданно смутился. Он даже не взглянул на удостоверение, не отводя глаз от следователя.

— Я вас узнал, — сказал он. — Видел по телевизору. Входите!

Они вошли. Басов занимал маленькую двух комнатную хрущобу. В комнате помимо письменного стоял большой чертежный стол, по стенам высились стеллажи с книгами, рулонами бумаги, старый шкаф с посудой и безделушками, висел парадный портрет академика Басова, написанный маслом, старинная конторка, для того чтобы писать стоя, в углу тахта, заправленная теплым пушистым пледом, на ней подушка, рядом на тахте и на полу стопка книг. Видимо, Сергей до их прихода читал, лежа на тахте.

— Я прошу прощения, у меня постоянно такой кавардак, — проговорил он, убирая книги на полку. — Ко мне редко кто заходит, поэтому я живу, как мне удобно.

— Нормальная творческая атмосфера, — улыбнулся Турецкий. — Это мы должны просить прощения за такой нежданный визит, но я уже неделю безрезультатно звоню к вам в институт, а застать вас не могу…

— Мне не передавали, — снова смутился он.

— Правильно, потому что я не представлялся, — улыбнулся Александр Борисович. — Не хотелось, знаете ли, будоражить чиновничье воображение. А то моя должность звучит несколько сурово: следователь, да еще по особо важным делам Генпрокуратуры, у дамочек сразу придыхание в голосе и повышенный интерес. Собственно, мы заехали проконсультироваться с вами по одному вопросу. — Турецкий скосил глаз на Вадима и вытащил бутылку «Метаксы». — Набрались нахальства и позволили себе заявиться к вам с коньяком. Знаете ли, по русскому обычаю с пустыми руками в гости не ходят. Но если вы не употребляете, то мы тут же этот вопрос снимаем.

— Нет, коньячок я пью. Немного, но иногда полезно, чтобы снять лишнее напряжение, — закивал Сергей. — У меня лимончик и апельсины есть…

— Вот и чудесно! — промурлыкал Турецкий.

Басов ринулся на кухню. Турецкий снял пиджак, оставшись в одной рубашке.

Лева порадовался тому, как шеф легко преодолел первый барьер, тотчас расположив к себе незнакомого человека, и действительно создал непринужденную атмосферу визита. «Учись, Лева, мотай на ус!» — сказал он себе.

— А может, мы на кухне? — предложил Турецкий, заходя туда.

— Но я боюсь, тут тесно, — пробормотал хозяин. — Эти хрущевские кухни рассчитаны для одного человека.

«Нордическая фактура лица совсем не соответствует характеру, — тотчас подметил Вадим. — Такое лицо к суетливости и бормотанью не располагает. То первое, круглое, подходило больше».

— Поместимся! — уверенно сказал Александр Борисович. — Зато курить можно. Опять же с вашего разрешения. Это я один только такой неисправимый греховодник. Лева у нас не курит.

— Пожалуйста, курите! Проходите, если вас не смущает такая теснота!

Через минуту они уже сидели за кухонным столом, а «важняк» уже разливал коньяк. Плеснул он две капли и Леве. Для компании.

— Что ж, за знакомство? — подняв рюмку, предложил Турецкий.

— Рад познакомиться, — заулыбался Басов. — Кстати, давно хотел с вами познакомиться, наслышан!

— Вот как? — промурлыкал Турецкий. — Надо же! Я, оказывается, еще и популярность имею!

Они выпили. Рюмки были подходящие для Турецкого — сорокаграммовки.

— Мы, чтобы долго вас не задерживать, сразу перейдем к делу, — начал Александр Борисович, доставая свои «LM» и закуривая. — Нам порекомендовали к вам обратиться…

— Кто? — удивился Басов.

— Игнатий Федорович Оболенский, — тут же приврал Турецкий. — Мы запухли в деле Шелиша, вы, наверное, слышали?

— Слышал, — помрачнев, проговорил Басов.

— Вот. Ситуация непонятная. Жил здоровый, цветущий человек, и вдруг такая оказия. Все сходятся на том, что присутствовало вмешательство извне, некая сила, которая в один миг свела вице-премьера в могилу… — Турецкий выдержал паузу. Молчал и Басов. — Вот… Нас некоторые ваши коллеги уверяют, что могло иметь место некоторое электромагнитное влияние, даже некий аппарат…

— Володина, — подсказал Басов.

— Вот! — ухватился Александр Борисович. — И вы о нем слышали?

— Это я его сконструировал, — признался Сергей.

От неожиданного этого признания, которое произошло в первые же минуты разговора, Скопин даже махнул залпом свои полрюмки и закашлялся.

— Сережа, дайте ему что-нибудь запить!

Хозяин засуетился, открыл бутылку боржоми, и Скопин, выпив воды, вытер слезы, выступившие на глазах.

— Я больше не буду, — пообещал он.

— Я, честно говоря, давно к вам собирался, просто есть одно обстоятельство, которое не давало мне это сделать, — проговорил Басов. — Я сейчас все объясню…

Сергей подробно рассказал, как делал аппарат, как его уничтожил, как согласился по предложению академика Басова сделать пластическую операцию, как мучился, когда узнал о смерти Шелиша, ибо сразу все понял.

— Получается, что Тюменин украл его? — уточнил Турецкий.

— Выходит так.

Александр Борисович покачал головой.

— Что со мной будет? — собравшись с духом, спросил Сергей.

— Мы не собираемся вас наказывать или привлекать к ответственности. Ваше право менять лицо и даже фамилию, уголовного наказания за это не предусмотрено. Оно могло бы быть, если бы вы с помощью этого задумали избежать правосудия за совершенное преступление, но ведь вы его не совершали… Так я вас понял?

— Да, все, что я вам рассказал, чистая правда, — признался Басов.

— Хотя своими действиями вы ввели нас в заблуждение, и я долгое время предполагал, что преступник — это вы. То есть он мог выдавать себя за вас и от вашего имени совершать преступления, — уточнил Турецкий.

— Я понимаю… — Басов опустил голову.

Александр Борисович вытащил фотографию, которую Денис снял, наблюдая за дачей Станкевича: лысоватый человек, сидящий на лавочке во дворе с книгой.

— Вы не знаете этого человека?

— Это Миша Тюменин, — помолчав, ответил Сергей. — Тот, кто работал со мной над аппаратом. Только он жутко постарел… Я знал его совсем молодым… — Басов долго не мог оторвать глаз от фотографии. — Это он все сделал?

— А были другие? — не понял Турецкий.

— Были еще Старостин и Клюквин. Они, конечно, работали технарями, исполнителями, но разобраться в устройстве аппарата, думаю, смогли бы…

— Их нет в живых…

— Разве они умерли? — пробормотал Сергей.

— Их убили…

Несколько секунд Басов сидел неподвижно.

— Кто?..

— Это нам еще предстоит выяснить, — сказал Александр Борисович.

— А когда вы снимали Тюменина?

— Несколько дней назад.

— Где?

— В интересах следствия мы не можем пока вам ответить на этот вопрос, Сергей Константинович. Как бы вы могли охарактеризовать Тюменина?

Турецкий выпил коньяк и снова закурил.

— Можно я тоже закурю? — попросил Басов.

— Пожалуйста. — Александр Борисович пододвинул пачку сигарет Басову.

— Я когда-то курил, потом бросил…

— Может быть, не стоит и начинать? — усмехнулся Турецкий.

— Ничего, еще раз брошу.

Сергей закурил. Руки у него дрожали. Скопин не сводил глаз с Сергея, обеспокоенный его нервным состоянием.

— Тюменин нормальный вроде мужик. Был женат, разошелся, он фанатик, как и я, вся жизнь в работе. Разошелся из-за того, что не хватало денег, жена нашла какого-то бизнесмена, который прилично зарабатывал, и ушла к нему. Миша очень переживал. Вообще-то он скрытный по характеру. Интроверт. Все в себе. Немного медлительный, но упорный. Если поставит цель, то добьется. Безусловно способный технарь. Я старался не посвящать их во все тонкости работы, потому что понимал, что аппарат может быть использован во зло, а когда пошли звонки с разными предложениями, я и решил его уничтожить, знал, что рано или поздно меня обманут и превратят его в мощное оружие. Но он, видимо, раскусил мой замысел и обманул. Хотя я всегда считал его честным человеком и доверял ему. Так мне казалось. В потаенные уголки его души, естественно, не проникал, мы не были настолько дружны…

— А если бы вы написали ему письмо, он знал ваш почерк?

— Да… — подумав, ответил Басов.

— Если б вы написали ему письмо с просьбой прийти к нам, — неожиданно попросил его Турецкий. — Сейчас Тюменин — единственная наша зацепка, единственный свидетель, кто бы мог разоблачить эту преступную группу. Она очень влиятельна, и нет никакой надежды, что преступники раскаются и в чем-то признаются. Судя по вашему рассказу и этой фотографии, а она снята скрытным путем, ваш Тюменин здесь не позирует, он сам с собой, и, как вы сами понимаете, он не до конца опустившийся человек. Его могли, наконец, заставить это сделать. И если б он помог нам, то мы бы избавили людей от этого страшного орудия и разоблачили бы злодеев. Пока мы знаем двоих, кто пострадал…

— Второй Кромин? — спросил Сергей.

— Да. И эти люди ни перед чем не остановятся. Следом за Шелишем и Кроминым может последовать и третий, и четвертый. А если аппарат попадет за границу и его начнут тиражировать?! Представляете, какое зло он может принести людям?

— Я представляю… — прошептал Басов.

Он вдруг закрыл лицо руками и выбежал в другую комнату. Турецкий не ожидал такой реакции, вздохнул и почесал затылок. Посмотрел на Леву. Тот поднялся и тоже вышел в комнату. Басов был в спальне. Оттуда слышались порывистые всхлипывающие вздохи, и Скопин постеснялся войти за ним следом. Турецкий явно перестарался в своем обличительном пафосе, и хрупкая психика Сергея не выдержала этого нажима.

Сергей вернулся через пять минут. Он уже держал себя в руках, только лицо его было бледным, и глаза горели сумасшедшим огнем.

— Я согласен написать все, что вы скажете. Я могу даже сам пойти к нему и встретиться с ним, — проговорил он.

— Нет, этого не надо, — сказал Турецкий. — Я попросил бы вас написать собственноручно все, что вы нам рассказали, а мы с Левой пока набросаем текст письма Тюменину. Здесь важно продумать каждое слово, а вы как бы пропустите этот смысл через себя, подбросите туда тех словечек, оборотов, которые он знает, которые ваши, понимаете?..

— Да-да, я понимаю.

— Значит, так и сделаем. Простите, что несколько взволновали вас, но ситуация у нас непростая. И еще: никому ни слова о нашем визите. Даже дяде не надо. Он человек немолодой, разволнуется. Пусть это будет нашей тайной. Договорились?

— Да.

Через два часа протокол допроса Володина-Басова был готов. Положив листы в портфель, Турецкий протянул свою визитку.

— Я позвоню вам прямо завтра. Вот мои телефоны, если что-то из ряда вон выходящее, срочно звоните.

— Спасибо. — Глаза Сергея посветлели, на лице вспыхнула улыбка. — Я хочу еще сообщить, что разработал чертежи «антифантома Володина». Опытный экземпляр будет готов через неделю. Новый прибор сможет регистрировать действие «фантома», определять его местонахождение и даже в состоянии вывести его из строя.

— Прекрасно, — кивнул Турецкий. — Это честный поступок ученого и конструктора.

На улице Скопин остановил Турецкого.

— Но ведь мы могли его задержать на несколько дней, чтоб он был под рукой! Басов принял другое имя, фамилию, живет по подложным документам, это уголовно наказуемо!

Александр Борисович удивленно взглянул на Леву.

— Ты всерьез так считаешь?

— Нет, я считаю, что вы, то есть мы поступили правильно. Я даже не ожидал от вас такой человечности… — Скопин не нашел подходящего слова. — Почему вы так поступили?

— Надо быть идиотом, чтобы применять букву закона там, где она принесет вред, тем более что проступок Володина малозначителен. А так он еще немало сделает для России. И в этой ситуации он уже ничем не может помочь. Вот разве что письмо…

— Он же сделал «антифантом»! — напомнил Лева.

— Тем более.

Они подошли к киоску с пивом.

— А как насчет того, чтобы по кружечке пивка? — спросил Александр Борисович. — Ты любишь пиво?

— Не знаю, — пожал плечами Лева.

— Надо определяться, — наставительным тоном произнес «важняк». — В таких вещах мужчина в твоем возрасте уже должен разобраться. Вкусы, пристрастия, взгляды, позиции. А все начинается с элементарного. С пива, например!

И они встали в очередь за коренастым мужичком в кепке, который держал под мышкой пустую трехлитровую банку.