Окровавленный труп Юрия Степановича Иванова висел вниз головой посреди комнаты. Виселицей послужил крюк для люстры. Разбитая люстра валялась возле камина. Виктор Чиж увидел труп несчастного последним и отреагировал достаточно сдержанно, как врач. Он потянулся было к нему, стараясь не наступать на студенистые комки уже свернувшейся и потемневшей крови на паласе.

– Никита, достань блокнот и запиши, что я тебе продиктую, – сказал Яковлев.

Составили что-то вроде протокола осмотра места происшествия. Отметили, что смерть Юрия Иванова наступила от удара ножом в сердце. Но кроме того, у него были отрублены кисти рук и отрезаны уши. Когда было совершено это кошмарное действо – при жизни Юрия или уже после его смерти – было пока неясно. Слово здесь было за судебно-медицинской экспертизой.

По жестокой иронии судьбы изуродованное тело человека висело в охотничьем домике, в комнате, предназначенной для отдыха охотников, где, возле камина, под водочку и закуску из дичи они любили проводить время. Теперь здесь, словно неразделанная туша кабана, висел труп человека, который никогда не любил охоту.

Заметив, что доктор протянул было руку к столу, Яковлев предупредил:

– Ничего, пожалуйста, здесь не трогайте! И вообще, старайтесь меньше ходить по комнате – затопчете следы!

– Да вам-то что? – удивился Чиж. – Вы сейчас отсюда свалите подальше, а мне расхлебывать все это!

– Не свалим, а вы вот лучше скажите, что Ангелина по телефону сказала, кроме того, что мы в гости едем? И знайте, что ваше откровение в первую очередь сейчас важно для вас.

Чиж с большим удивлением и даже раздражением взглянул на Яковлева и выкрикнул:

– У меня и так неприятности, а вы…

Яковлев смерил его взглядом и произнес:

– Насчет неприятностей не сомневаюсь, а вот насчет нас ошибаетесь маленько – будем здесь с вами до победы. Мы двое. А вот Никита возьмет машину и поедет в вашу резиденцию, чтобы позвонить по телефону и вызвать оперативно-следственную бригаду.

– Послушай, зачем тебе это надо? – проникновенно спросил Чиж и даже взял Яковлева под локоток. – Никто не знает, что он здесь, давай тихонько вывезем в лес, а?

– Своего приятеля?

– Да какой он мне приятель?! Так, пару дел вместе провернули…

– Каких дел?

– А какая разница?

– Интересно, какие могут быть общие дела у телевизионщика с доктором, если он, конечно, не венеролог.

– Он был продюсер – это раз. Во-вторых, не всегда работал на телевидении.

– Ну ясно. Никита, возьми у доктора ключи от машины.

– Зачем это? – нервничал Чиж.

– Он поедет туда, куда я сказал, – сурово взглянул на него Яковлев.

– Смотрите, вам же хуже…

– Это уж точно, – согласился Яковлев. – Получим по полной программе за то, что недосмотрели.

– От кого? – отдавая Никите ключи от автомашины, вяло поинтересовался Чиж.

– От Турецкого Александра Борисовича.

– Что, пахан ваш? – съязвил было доктор.

– Почти угадал. Следователь по особо важным делам.

Чиж присвистнул.

– А вы тогда кто?

– МУР, – четко выговорил Никита.

– МУ-уР?… – не веря своим ушам, прошептал доктор.

– Да-да, и мычать совсем необязательно, – бросил Никита.

– Я хочу сделать заявление! – выкрикнул Чиж.

– Прямо сейчас? – улыбнулся Яковлев.

– А что?

– Нет, я, конечно, ценю ваше искреннее желание сотрудничать с органами, Виктор Григорьевич, но позвольте пока совершить необходимые оперативные и следственные действия, – с ироничной улыбкой ответил Яковлев.

Затем он вышел в соседнюю комнату, по сотовику связался с оперативной группой, приказал им максимально приблизиться к охотничьему домику и смотреть в оба, потому что в доме обнаружен труп.

– Ну что, я помчался, Владимир Михайлович? – спросил Никита, когда Яковлев вернулся.

– Давай, Никита, пусть Турецкий немедленно выезжает на место преступления вместе с оперативно-следственной бригадой, здесь и свидетеля допросит.

Когда Никита вышел, Чиж торопливо заговорил:

– Понимаете, я был вынужден делать все, что скажет мне Иванов. Он буквально взял меня за горло. Я понимаю, что, конечно, должен был обратиться в милицию, а не помогать ему!…

– Погодите-ка, – перебил его Яковлев. – Несколько поздновато вы взялись лепить из него монстра. Он мертв, а с вами все благополучно. Поэтому пока прошу вас выйти… хотя нет.

Яковлев бегло, но внимательно осмотрел комнату и приказал:

– Возьмите стульчик и сядьте возле камина. Можете разговаривать, петь песни, но только не вставайте с места, пока не позволю. Все ясно? А вообще-то я бы посоветовал вам не песни петь, а внутренне подготовиться к разговору со следователем. Советую правдиво и четко рассказать ему все, что вы знаете в связи с этими событиями.

– Несомненно! – с готовностью кивнул Чиж и застыл на стуле.

– Вот и хорошо, – буркнул муровец.

Яковлев понимал, что прячущийся человек, а именно таковым был бедняга Иванов, даже в лесу не будет себя вести неосторожно. Поэтому совсем необязателен факт, что незваные гости застали его именно в этой комнате…

Так где же он прятался, когда пришли по его душу?

Чем хороши государственные учреждения, даже если имеют легкомысленное предназначение? Тем, что завхоз или управляющий делами неукоснительно выполняет требования всяческих инспекций, в том числе и пожарной. Именно по ее требованию на нарядной стене скромно висел лист бумаги под стеклом. А на листке – план эвакуации на случай пожара. На первом этаже – каминный зал, кухня, сауна, два санузла и кладовые. На втором несколько комнат для ночлега, точнее – восемь, по четыре с каждой стороны коридора.

– Виктор Григорьевич, какие ключи имелись у Иванова? Вы дали ему полную связку? – поинтересовался Яковлев.

– Нет, конечно. Я дал ключи от входной двери, от кухни, от душевой, она между сауной и туалетами, от комнаты, которую он выбрал… Все, пожалуй.

– А здесь почему открыто?

– Гостиная не закрывается. Зачем, если люди собираются сюда только есть, пить и общаться?

– Понятно. Так какую комнату он выбрал?

– Четвертую.

Яковлев посмотрел на план. Что ж, все правильно: угловая, два окна, одно выходит к парадному крыльцу, другое в сторону леса.

Подполковник еще раз осмотрел гостиную, хотя его начинало понемногу мутить от запаха крови. Нет, по всей видимости, здесь произошел последний акт трагедии – подвешивание остывающего тела под потолок. Далеко не всякий человек – баран, спокойно ожидающий мясника с ножом. Слабо или сильно, но он должен отбиваться от наступающей смерти. Гостиная выглядела вполне пристойно. Ни разбросанной и сломанной мебели, ни битой посуды, она, хоть и запятнанная кровью, осталась на столе и в старинном с застекленными дверцами буфете.

Пройдясь еще раз по гостиной, Яковлев заглянул в камин. На застарелой белесой золе, погрузившись в нее на четверть, лежали отрубленные кисти, а рядом отрезанные уши.

– Виктор Григорьевич, попрошу вас ничего не трогать пока, – вновь предостерег он доктора от лишних действий.

Тот молча кивнул.

Муровец поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Здесь все было похоже на типичную гостиницу: длинный сумрачный коридор с фикусом в конце и дверями по бокам. Яковлев осторожно пошел по коридору, трогая по очереди ручки дверей. Врач не соврал, номера были заперты. Все, кроме четвертого.

Он вошел в комнату, обставленную с безликостью казенного жилища. Вот полутораспальная кровать, небрежно прикрытая одеялом. Юрий Иванов явно не привык поддерживать порядок. На столе – стакан и пустая бутылка из-под водки. Рядом с ней – банка тушенки, опустошенная наполовину. Из банки торчала вилка. На кресло была небрежно брошена кожаная куртка. Наверное, выходил на прогулку, воздухом подышать. Интересно, где его прихватили палачи? – думал-гадал Владимир Михайлович. Относительный порядок в жилище, отсутствие явных следов борьбы могли свидетельствовать о том, что Иванова либо застали врасплох, либо нейтрализовали вне дома, либо это были его знакомые, к которым он вышел сам.

Яковлев спустился вниз, вышел на крыльцо и решил осмотреть прилегающую к дорожке жухлую траву, усыпанную опавшими листьями. Следы на скользкой земле были, но очень уж нечеткие. Сделать слепок было почти невозможно. Наверху, в комнате Иванова, он изучил обувь погибшего, поэтому размер и рисунок протектора подошвы ему был известен.

Он долго всматривался в сдобренную влагой землю. Но в быстро наступающих сумерках не удавалось обнаружить что-то существенное, какой-нибудь более-менее отчетливый отпечаток следа ноги человека, пригодный для идентификации. Пришлось вернуться в дом.

– Виктор Григорьевич, здесь есть фонарь? – спросил он.

– Да, должен быть на кухне.

Большой синий фонарь действительно нашелся на столе вместе с кухонной утварью.

Желтый луч высветил неровные углубления следов. В принципе можно было допустить, что конфигурация и расположение следов свидетельствуют о прогулке Юрия Иванова по узкому кругу возле крыльца. Присмотревшись, Яковлев заметил, что один след содержит в углублении не только смятые и растертые листья: в перемешанной грязи виднелся твердый квадратик. Он поднял его. Корочки какие-то. Очистил рукой обложку – международное водительское удостоверение. Раскрыл, увидел фотокарточку чубатого парня и прочитал: «Соловьев Сергей Иосифович».

Когда Яковлев вернулся в гостиную, Чиж, скорбно вздохнув, предложил:

– Может, снимем его? Жутко! Все это раздражает.

– Еще бы! Вы же небось не патологоана-том? – пытался острить Яковлев.

– Да что вы, Владимир Михайлович! Я всего лишь терапевт с небольшим опытом врача-диетолога.

– Как вы думаете, доктор, покойный не уничтожил все запасы кофе в этом доме?

– Полагаю, что нет. Он все больше на спиртное налегал.

Чиж поднялся со стула и пошел на кухню. Яковлев последовал за ним.

Они вошли в просторную кухню, на которой свободно могли заниматься готовкой три хозяйки. В углу стоял небольшой квадратный стол, накрытый клеенкой. За ним, вероятно, отдыхала и питалась прислуга, когда в доме отдыхали важные гости. Яковлев сел за стол. Чиж быстро и умело сварил кофе.

– Может, коньячку? – робко поинтересовался он.

Яковлев, как говорится, не заставил себя долго уговаривать. Через минуту на столе появился графинчик с коньяком и две рюмки.

– Ишь ты, не все покойный высосал, – отметил Яковлев.

– Да ему бы жизни не хватило, – с гордостью вставил доктор. – Здесь приличные запасы всего… В лучших традициях времен застоя…

– Ну что ж, помянем вашего друга, – поднял Яковлев рюмку.

– Какой там друг, – засуетился Чиж.

После рюмки коньяку Чиж немного пришел в себя. Разговорился. Решил даже польстить подполковнику:

– Ну вы, конечно, здорово меня провели, Владимир Михайлович!

– Пустяки, – отмахнулся Яковлев. – Ничего особенного. С кем поведешься, от того и наберешься… А контингент у нас весьма специфический. Редко вот так с интеллигентным человеком пообщаться удается.

– Спасибо за комплимент! Но я сейчас более думаю о том, за что Юрия убили. Как вы считаете, Владимир Михайлович?

– Думаю, за то, что прятался. Но, извините меня, я представляю нашу беседу на эту тему несколько по-другому… Пока это ни в коем случае не допрос, потому что я не веду, как видите, протокол. Но разговаривать будем так: я спрашиваю, вы рассказываете. Согласны?

– Куда ж денешься? – кивнул Чиж.

– Зачем так трагично? Ко всей этой истории, я предполагаю, вы имеете косвенное отношение. И все же советую сказать все, что знаете. Это в ваших интересах, потому что тот, кто отправил Иванова на тот свет, прекрасно знает, у кого бедняга прятался…

– Вы хотите сказать!… – всполошился Чиж.

– Пока ничего. Ведь мы даже не знаем, что вынудило его прятаться, причем не продувшегося ларечника, а всерьез, с инсценировкой собственной гибели. Понимаете? Если его нашли здесь, значит, знают очень много, в том числе и о вашей роли в этой истории.

– Вы думаете, они захотят и меня?…

– Кто знает? Может быть, ваше счастье в том, что вы сейчас здесь, а не в своем кабинете.

Чиж посмотрел на подполковника сумасшедшим взглядом, после чего взял графинчик и, плеснув себе в чашку из-под кофе коньяку, осушил ее одним глотком.

– Не нервничайте, Виктор Григорьевич. Для вас реальная опасность существует только до тех пор, пока о вашем участии в судьбе Иванова знаете только вы и убийцы. Когда вы расскажете все, то станете неинтересны противной стороне.

– Да, я понял…

Чиж нервно потер ладонями виски, вздохнул и сказал:

– Понимаете, очень трудно собраться с мыслями, чтобы связно рассказать. Лучше задавайте вопросы, а я буду отвечать.

– Как угодно. Тогда вопрос первый: вы знаете, кого Иванов положил в машину вместо себя?

– Точно не могу сказать. Мне объяснили так, что этот человек пришел, чтобы убить Юру.

– Кто из супругов вышел на вас с просьбой о помощи?

– Ангелина.

– Вы друг семьи?

– В некоторой степени.

– Точнее, пожалуйста.

– Ну Ангелину я знал еще до ее второго замужества.

– Какие у вас были отношения?

– Это важно?

– Когда мы имеем в наличии два убийства, важно все!

– Да, я понял. Одно время Ангелина была моей интимной подругой. Я, помнится, помогал ей в лечении…

– Чем же она страдала?

– Да нет, ничего серьезного, по части венерологии, – криво улыбнулся Чиж.

– У вас не было трений на почве ревности?

– С кем? С Ивановым? Да что вы! Он же не дурак, знал, с кем имеет дело, и что, кроме собственных способностей, помогло ему подняться в телебизнесе!

– Поддержка Ангелины? – спросил Яковлев.

– Кто же еще мог ему помочь! А я всегда был вхож к ним.

– Кто связался с вами в тот день и как это было?

– Позвонила Ангелина. Точно не припомню, но в первой половине дня, можно сказать, утром. Сказала, что стряслась беда и требуется срочно моя помощь. Я, естественно, подумал, что кто-то из них заболел, спрашиваю: что случилось? Она говорит: приезжай, не спрашивай, не телефонный, мол, разговор. Ладно, приехал. Сейчас, знаете, посвободней, отдыхающих немного, не обязательно каждую отлучку с начальником согласовывать. Поехал…

– На дачу?

– Нет. В город, на квартиру.

– Хорошо. Дальше.

– Приехал, значит. Они меня встретили оба, подавленные какие-то. Юра сразу предложил водки, но Ангелина не позволила, обозвала его дураком, а меня отвела в сторонку и говорит: надо сделать медицинское заключение о скоропостижной смерти. Я, помню, даже отшатнулся: кому, спрашиваю. Она: на мужа выписывай. Я, знаете, детективы на ночь люблю смотреть. Ну, думаю, решила благоверного убрать, а меня в сообщники тащит. Говорю: ты что? Лучше разведись с ним, тебе тем более не впервой. А она смеется, но таким жутковатым смехом, и отвечает: я, мол, вдовство предпочитаю, оно теперь в моде. Потом отвела меня на кухню, дала выпить и говорит: дело такое, Витя, к нам приперся вымогатель, большие деньги с нас требовал, а Юрка с испугу его убил. Я оторопел: как это с испугу? А так, говорит, оглушил да задушил. Я, откровенно говоря, засмеялся, не поверил. Тогда она, железная женщина, берет меня за руку и ведет в спальню. На кровати голый детина, в самом деле задушенный. А Юра судорожно всхлипывает и стаскивает с него носки, единственное, что еще из одежды на покойничке имелось. Что это ты делаешь, спрашиваю, а сам думаю, как бы отсюда убраться, пока не влип. А он отвечает: вот хочу в свое переодеть, чтоб тебе легче было опознавать. Я говорю: вы на преступление меня толкаете! А он смеется: по сравнению с нами ты – ангелок! Всего и делов тебе – трусы мои узнать да запонки и все остальное. Я пытался втолковать ему, что лучше сообщить в милицию. С президентским кумиром они не станут связываться. Но они ничего не слушали. Так что пришлось мне принять их условия…

Чиж снова горестно вздохнул и плеснул себе еще коньяка.

– В назначенное время, – продолжал он, – я должен был быть на заранее оговоренном участке шоссе. Там Ангелина должна была мне сообщить, что делать дальше.

– У меня была мысль, что вас втемную использовали, – перебил его Яковлев, – а вы, оказывается, все знали. Теперь только активная помощь следствию может смягчить вашу участь как соучастника преступления, – добавил подполковник.

– Понимаю, – вздохнул Чиж и продолжил свой печальный рассказ: – Значит, так. В условленном месте они меня уже поджидали. Оба сидели в «пежо» красного цвета, которую Юра подарил Ангелине. Она сказала мне, что километрах в двух впереди горит машина, которая когда-то принадлежала Иванову. В ней будет обгоревший труп. Я должен идентифицировать этот труп как тело Юрия Иванова, а также выписать соответствующую медицинскую справку о смерти. Когда я приехал на место происшествия, возле горящей машины Иванова суетился какой-то парень. Водитель стоящего неподалеку грузовика тушил легковушку своим огнетушителем. Я тоже подсуетился: достал баллончик. Потушили, принялись вытаскивать из салона обгоревший труп водителя. А потом приехали гаишники. Я им представился и высказал свое мнение по поводу причины смерти. Они все записали и уехали, а я с покойником – следом.

– Вы на «скорой» ехали? – поинтересовался Яковлев.

– Да, я почти всегда на ней езжу. Гаишники реже пристают, медпомощь все-таки.

– Все понятно. И после этого никто вас, кроме меня, больше не побеспокоил? – вновь прервал его Яковлев.

– Как бы не так! В тот же вечер мне звонила Ангелина и попросила спрятать на некоторое время ее мужа в этом охотничьем доме.

– И вы все бросили и помчались выполнять распоряжение бывшей любовницы? – осуждающе произнес Яковлев.

– Так чего уж? Все верно. Бросился. Ночью и поселили его здесь без документов, – не обратив внимание на тон подполковника, выпалил Чиж. Ему уже было не до тонкостей. Он почувствовал, что влип в историю.

– Он не боялся, что приедут какие-нибудь шашлычники и засекут его здесь? – продолжал свой допрос Яковлев.

– Нет, бояться было нечего. С некоторых пор дом потерял свое значение. Начальство ездит в места покруче.

– Они не оговаривали заранее, на какое время он здесь останется?

– Конкретно нет. Но Ангелина намекнула, что не дольше, чем на месяц, а потом он уедет за границу. Тогда же я узнал о его намерении сделать пластическую операцию.

– Вы должны были найти врача?

– Упаси Бог! И так влип по уши! Она сама искала, если пыталась это делать, конечно.

– А что, есть сомнения?

– Ничем конкретно не подкрепленные, но имеются. Такое впечатление, что она предоставила Иванову возможность лично выпутываться из ситуации.

– Как же он мог это сделать, сидя в глуши без телефона?

Чиж пожал плечами.

– Он пытался меня сделать посредником, но я согласился сделать лишь парочку звонков.

– Кому?

– Врачу, который должен был сделать пластическую операцию. Посредничал, так сказать.

– Послушайте, Виктор Григорьевич, почему вы так безотказно делали все, что прикажет вам Ангелина? Судя по вашим словам, трепетное чувство между вами не сохранилось. Так в чем причина?

– Дело в том, что я в свое время попался на удочку одному аферисту. Сам дурак. Он предложил одну сделку. Сейчас уже неважно, какую, дело прошлое. Просто, как многие сейчас делают, сделка должна была принести пользу как дому отдыха, так и нам. Выдал я ему на коммерческую операцию семь тысяч долларов. С тех пор так его и видели. Хорошо, Ангелина помогла – пять штук одолжила. Я свои бабки доложил и вернул все, а так бы – суд… Владимир Михайлович, я все как на духу рассказал. Будет ли мне какое-нибудь снисхождение? Ведь, считай, под принуждением все делал…

– Помолчите минутку! – перебил его Яковлев.

– Что такое?

– Мне кажется, машина едет…

Чиж замолчал и тоже прислушался.

– Может, ваш молодой коллега возвращается? – предположил он.

Яковлев покачал головой.

– Он вернулся бы с караваном, с оперативной группой, со следователем прокуратуры впереди на лихом коне. А там идет одна машина, хотя и неслабая. Здесь есть запасные выходы?

– Да-да, – быстро закивал всполошенный доктор. – Прямо отсюда, через кладовую, выход на хоздвор и к гаражам.

– Я настоятельно рекомендую вам, Виктор Григорьевич, взять с собой курточку и, не щадя ее, преодолеть забор с задней стороны охотничьего домика, а дальше на ваше усмотрение: хотите – идите на базу пешком, нет – ждите, когда позову обратно. Если, конечно, мне повезет…

– Но… – хотел что-то сказать Чиж и осекся.

– Поторопитесь, Виктор Григорьевич, иначе будет поздно. Вы сами нашли на свою задницу эти приключения, никто не виноват.

– Вы думаете…

– Я думаю, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Если это ваш собутыльник из районной администрации, я подам вам сигнал. А пока поторопитесь. И не вздумайте прятаться в доме – найдут!

На всякий случай Яковлев продиктовал Чижу телефоны Турецкого и Грязнова.

– В случае чего обязательно звоните по этим телефонам! – предупредил он.

Доктор не заставил себя долго упрашивать. Попрощавшись, он скрылся за невзрачной боковой дверью.

«Вот черт! – выругался про себя Яковлев. – Надо было его сразу сдать оперативной группе, но, с другой стороны, вдруг территория возле домика находится под наблюдением…» С такими мыслями он вынул из кармана сотовик и хотел связаться с оперативной группой, чтобы предупредить о новой ситуации. Яковлев знал, что без его приказа оперативники к домику не поехали бы. Стало быть, идет неизвестная машина. В трубке раздались короткие гудки. Яковлев тут же повторил набор номера. Опять короткие гудки…

– Что они там, с ума сошли! – вслух проворчал сыскарь и вновь набрал номер. Вновь короткие гудки… Яковлев сунул сотовик в карман.

Звук мотора становился все отчетливее. В доме оставаться больше было нельзя. Яковлев быстро вышел из дома. Огляделся. У стены, за которой находилась кухня, стоял большой железный ящик для хранения газовых баллонов. За этим ящиком он и спрятался. Попытался еще раз связаться с оперативниками, но тщетно. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что было бы хорошо, если бы подъехали какие-нибудь местные начальники. Но уповать на это было глупо, и сыскарь направил свои мысли в другое русло.

Опыт подсказывал ему, что если убийцы – люди аккуратные и осторожные, то они обязательно должны вернуться, чтобы забрать улику, то есть то самое международное водительское удостоверение, которое он уже отправил с Никитой в город. А если они надумают еще и забрать с собой тело убитого Иванова, тем более им надо помешать. Могло быть и так, что убийц спугнул он сам с Чижом и Бодровым, подъехав к дому на «скорой помощи». Звук двигателя слышно здесь далеко. В таком случае муровцы все это время находились под наблюдением. Те, неизвестные, ждали, что последует дальше. Хорошо, что Никита отъехал на «скорой помощи»… Но Яковлев с этого момента переживал за судьбу Никиты, да и оперативников, с которыми вдруг прервалась связь.

Яковлев был уверен, что он не сделал ни одной ошибки, значит, напрашивался только один вывод: МУРу противостоит могучий, хорошо организованный противник.

Приглушенно урча, к дому подкатил массивный джип и остановился напротив калитки. Свет в салоне не зажигали, и Яковлев не мог определить, сколько в салоне человек. Муровец ласково погладил свой пистолет и приготовился к трудному противостоянию.

Яковлев в этот момент вспомнил, что забыл погасить свет в комнате, где висел труп Иванова. Оставалось только гадать, что подумают по этому поводу незваные гости.

Еще через минуту из джипа вышел вооруженный автоматом парень. Следом показался еще один, тоже с автоматом. Они оба делали точные неторопливые движения, что выдавало в них опытных боевиков.

Войдя во двор, парни разделились. Один пошел прямо, к парадному входу, другой – в обход, как раз в сторону ящика, за которым прятался Яковлев. Тот, который направился в дом, поднявшись на крыльцо, окликнул своего товарища:

– Серый, я пройдусь по комнатам! Посматривай, чтоб никто не выскочил!

– Ладно, – коротко ответил Серый.

Яковлев догадался, что перед ним хозяин потерянного водительского удостоверения. Прижавшись щекой к холодному железу, подполковник ждал. Серый поравнялся с ним и остановился. Если бы бандит хоть чуть-чуть повернул голову вправо, их глаза бы встретились. Но Серый выказал удивительную беспечность: он закинул автомат на спину и стал расстегивать ширинку.

Какое– то мгновение Яковлев еще колебался. Мелькнула мысль: позволить парням осмотреть дом и убраться восвояси. Документы засвечены, поэтому никуда они не денутся, голубчики.

Пока Серый справлял нужду, сыскарь порассуждал еще какое-то мгновение. Если они захотят забрать труп, то обязательно надо ввязываться в драку. Да и второй сейчас обнаружит, что в доме, кроме них, недавно кто-то побывал. Там и коньяк недопитый остался, и кофе еще теплый.

Яковлев решил действовать. Серый справил нужду и решил закурить. В момент, когда вспыхнул огонек зажигалки, Яковлев в два прыжка преодолел расстояние до бандита и резко ударил его рукояткой пистолета по затылку. Он плавно опустил Серого на землю и, убедившись, что только оглушил его, а не убил, взял автомат и посмотрел на окна дома. В этот момент в одном из них загорелся свет. Значит, второй еще обследовал дом. Муровец решил проверить, нет ли в джипе еще кого-нибудь. Он прокрался вдоль заборчика к месту, где стоял автомобиль, и бросил в него камушек. Из джипа никто не высунулся. Держа автомат наготове, сыскарь, уже не прячась, подошел к машине и, заглянув в салон, направился обратно.

В этот момент раздался одиночный автоматный выстрел, сопровождаемый вспышкой пламени. Яковлев моментально упал ничком на жухлую траву и откатился в сторону.

– Реакция хорошая! Теперь метни ко мне ближе автоматик и отдохни пару минут, – раздался голос невидимого стрелка. – Ну, быстро!…

Турецкий терпеливо ждал от Грязнова результатов поездки Яковлева, Бодрова и оперативной группы к сообщнику Ангелины доктору Чижу.

Ему порядком надоела запутанная история с Юрием Ивановым. Коль скоро нити этого преступления потянулись вверх, результаты следственно-оперативных мероприятий окажутся для определенных лиц нежелательными. Начнется давление на следователя через своих людей в Генпрокуратуре, МВД и других государственных структурах.

Следователь пытался понять, что мог задолжать бывшим военным из фирмы «Каскад» и «Кононг» знаменитый телевизионный продюсер. Расследование показало, что и телекомпания «Спектр», и фирма «Каскад», и концерн «Кононг» в экономическом плане существуют стабильно, без потрясений. Значит, здесь – не проблема финансирования, а что-то другое. Опять он вспомнил о таинственной видеокассете, которую скрытой камерой отснял Иванов в Германии. Он поймал себя на мысли, что с момента, как он узнал о существовании этой видеокассеты, в расследовании дела Иванова появилась новая нить.

За окном смеркалось. У рядовых чиновников заканчивался рабочий день. Турецкий позвонил жене и пообещал, что если ничего не случится, то сегодня он будет вовремя. Затем позвонил Грязнову.

– Не объявились наши друзья, Слава? – напряженным голосом спросил он.

– Нет, Саня, пока никаких новостей, и друзей наших тоже нет.

– Может, что случилось? – буркнул следователь. – Давно уже ничего с ними не случалось!

– С тобой, между прочим, тоже давно ничего не случалось, дорогой Саня, – добродушно парировал муровец.

– Понял, исправлюсь! – рассмеялся Турецкий и добавил: – Слушай, я сегодня задержусь, так что можешь заехать ко мне на чай.

– Спасибо, Саня, минут через сорок буду, – согласился Грязнов.

Турецкий положил трубку и с великой неохотой придвинул к себе тощую прозрачную папочку, в которой лежала вырезка из газеты. К вырезке была подколота маленькая сопроводиловка. На ней рукой генерального прокурора было начертано: «Турецкому. Прошу дать Ваши предложения». Генеральный знал, что Турецкий когда-то сотрудничал с газетой, и таким образом решил его подковырнуть.

В статье молодая журналистка бичевала работников СИЗО за то, что они берут взятки, проявляют грубость к родственникам подследственных и т. д. и т. п. Генеральный хотел, чтобы Турецкий отозвался на эту статью в прессе, пощелкал журналистку по носу, опроверг выводы неопытной правдоискательницы, а в конце своей статьи или комментария привел бы примеры героических будней сыскных служб МВД РФ. Следователь вздохнул, взял авторучку и написал чуть ниже резолюции генерального: «Предлагаю рассмотреть проблему на коллегии Генпрокуратуры». Турецкий знал, что за такое мелкое хулиганство ему последует немедленный втык. Правда, он будет похожим более на старушечье нытье, чем на взыскание.

Зазвонил телефон. Раздался голос начальника Главного управления уголовного розыска МВД Федорова:

– Привет, Турецкий! Ты меня стоя слушаешь или сидя? – поинтересовался он.

– Сидя. А что? – напрягся следователь.

– Это очень хорошо. Если б ты сейчас стоял, то после моей информации упал бы. Никуда не уходи. Сейчас к тебе Грязнов с Бодровым придут.

– Ну? – едва не вскочил со стула Турец-кий. – А Яковлев Володя где?

– Яковлев с Бодровым поперлись к Иванову. Автограф, наверное, решили взять… Вот один молодой вернулся…

– Что значит – поперлись! – резко возразил Турецкий. – Они поехали туда по моему заданию в сопровождении оперативной группы.

– Ладно-ладно, не кипятись, – посерьезнев, проворчал Федоров. – Словом, они сейчас к тебе придут, разберись с ними, а потом позвонишь мне. – Федоров резко положил трубку.

Турецкий еще с полминуты сидел с трубкой возле уха, слушая короткие гудки. Он был весьма озабочен и тревожной информацией, и суровым тоном Федорова.

Грязнов с Никитой буквально влетели в кабинет следователя.

– Можно? – уже на середине кабинета пробормотал Никита.

Турецкий только рукой махнул: мол, садитесь, рассказывайте. Никита нравился Турецкому, радовало еще не успевшее покрыться налетом неизбежного профессионального цинизма лицо молодого опера. Он немного напоминал ему Грязнова в молодости.

– Чай будете, сыскари? – спросил Турецкий.

– Со слякоти не помешает, – кивнул Грязнов. – Только, может, сначала поговорим. Какой, к черту, чай…

– Ну ладно, чай подождет, – согласился следователь. – Выкладывайте свою оглушительную новость.

Грязнов дал знак Никите, и тот начал:

– Юрия Иванова убили!

– Вот, извините, спасибо! Когда? – воскликнул Турецкий.

– Сегодня во второй половине дня, – уточнил Бодров. – Когда мы вошли в охотничий домик, кровь на полу была еще студенистой.

Никита подробно пересказал старшему следователю по особо важным делам все события, в которых он с Яковлевым сегодня участвовал.

– Значит, в этом охотничьем домике остались Яковлев и доктор Чиж под прикрытием оперативной группы? – спросил Турецкий.

– Да. И еще труп Юрия Иванова, – уточнил Никита.

– Так! Немедленно выезжаем на место преступления! Берем с собой следственную оперативную бригаду и – вперед!

– Я уже распорядился, чтобы на место выехала дежурная бригада из областного управления, – успокоил друга Грязнов. – Сейчас и мы помчимся.

Турецкий соединился по внутреннему телефону с Меркуловым и сообщил ему об убийстве Юрия Иванова. Не успел он положить трубку, как раздался звонок.

– Слушаю… Я должен немедленно выезжать на место преступления… ну хорошо… – Турецкий бросил трубку. – Нас с Меркуловым генеральный вызывает. Это ненадолго. Ждите меня.

Александр Борисович поправил галстук и вышел из кабинета.

Когда Турецкий и Меркулов зашли в кабинет, генеральный прокурор разговаривал с Федоровым. Вошедшие заняли места напротив, и генеральный, как говорится, сразу взял быка за рога.

– Вы должны были найти Иванова живым, – начал он. – Но лично я вас ни в чем не обвиняю и, более того, убежден, что от вас в данной ситуации мало что зависело. Розыском должно было заниматься МВД. Если бы мы этого Иванова нашли, а потом потеряли – другое дело. Там, наверху, – генеральный поднял глаза к потолку, – там будут считать, что именно правоохранительные органы виновны в гибели знаменитого продюсера. Значит, нам надо быть готовыми к ответам на вопросы: кто убил Иванова? каковы мотивы этого убийства? – Генеральный замолчал, вопросительно взглянув на Турецкого.

– Имеются две основные версии, – сказал Александр Борисович. – Согласно одной, которую выдвинула вдова убитого Ангелина Иванова, убийство ее мужа могло быть расплатой за некие его материальные обязательства перед концерном «Кононг» и, возможно, более конкретно, перед дочерним предприятием этого концерна фирмой «Каскад», возглавляемой братом убитого ранее Олега Колобова Сергеем Колобовым. И по «Каскаду», и в целом по концерну «Кононг» ведется оперативная разработка. Пока установлено, что фирмы эти весьма солидные. В учредителях у них Союз ветеранов ЗГВ.

– Час от часу не легче! – воскликнул генеральный.

– Да уж! – хмуро и лаконично поддержал его Меркулов.

– Вторая версия яснее и вероятнее, – продолжал Турецкий, не обращая внимания на эмоции высокого начальства. – Юрия Иванова убила его собственная жена Ангелина, то есть заказала убийство.

– Имелись на то причины? – спросил генеральный.

– В таких семьях причин хватает… – неопределенно ответил Турецкий. – Мотивы проверяются. Сейчас я ответить на этот вопрос еще не в состоянии.

На этом совещание закончилось. Федоров еще остался у генерального, а Турецкий с Меркуловым вышли и вместе прошли по коридору.

– Ты заметил, Саша, что Федоров при генеральном с нами в молчанку играет? – спросил Меркулов.

– Я, Костя, этому давно не удивляюсь. Он предпочитает быть согласным только с мнением руководства, то есть своего министра. Собственно говоря, генеральный высказал их общее с Федоровым мнение.

Турецкий попрощался с Меркуловым и вернулся к муровцам, готовым к выезду на место преступления.

– Ну как генеральный отреагировал на новость? – спросил Грязнов.

– Он озабочен убийством Иванова, – ответил Турецкий и, взглянув на часы, добавил: – Но об этом поговорим по дороге. Надо немедленно выезжать.

Вновь зазвонил телефон. Следователь взял трубку:

– Да. Турецкий. Я вас внимательно слушаю.

Он несколько минут вслушивался в то, что ему сообщали. Потом сказал:

– Какие приняли меры? Хорошо… продолжайте поиски.

Турецкий положил трубку и молча стал ходить по кабинету.

– Что еще? – не выдержал Грязнов.

– Худшее, Слава, из того, что можно было предположить. Звонили из Наро-Фоминска. Два часа назад в местное отделение милиции позвонил доктор Чиж и сообщил, что в охотничьем домике в экстремальную ситуацию попал сотрудник МУРа. Туда немедленно выехала оперативная группа. Но они не обнаружили в доме ни Яковлева, ни трупа Иванова. Оперативники зафиксировали только множество следов свернувшейся крови, следов людей, иномарки, одну стреляную гильзу от АКСа. Метрах в трехстах от дома на просеке обнаружен джип. В нем пятеро связанных оперативников. Они подверглись неожиданному нападению неизвестных, были обезоружены и связаны. Оружие их валялось возле джипа. Вот какие дела, Слава!

– Мне надо было там остаться! – в отчаянии воскликнул Никита.

– Ты должен был выполнять приказ, – одернул его Грязнов. – Наши действия, Саня? – перевел он взгляд на Турецкого.

– Выезжаем на место преступления. Надо перезвонить нарофоминским, чтобы они взяли под стражу этого доктора Чижа.

Турецкий с муровцами прибыл на место преступления в одиннадцать вечера. Там вовсю уже работала дежурная оперативно-следственная бригада. Судмедэксперты взяли анализ крови жертвы. Специалисты произвели идентификацию следов людей и автомобильных колес как возле охотничьего дома, так и на просеке, где было совершено нападение на оперативную группу из столицы.

Везде были следы ботинок, в которых ходят спецназовцы. По описанию плененных оперативников, напавшие на них люди были при полном камуфляже, в черных масках, с короткоствольными автоматами. Взяли их, как понял Турецкий, элементарно: двое оперативников вы-шли до ветра, а назад к джипу возвратилось два совсем других человека…

Получив эту информацию, Турецкий вспомнил намеки Ангелины на то, что в этой игре задействованы слишком существенные фигуры. Лишний раз вспомнил и про повышенное внимание к расследованию этого дела верхов. Следователь также сделал вывод, что операция сорвалась по вине оперативной группы, состоящей из молодых неопытных оперов. Как сосунки, позволили себя связать. То, что их оставили в живых и не забрали оружие, свидетельствовало о том, что это были не обычные бандиты, а представители хорошо организованного боевого соединения. Главное сейчас, решил следователь, найти Яковлева и допросить доктора Чижа.

Турецкий подошел к старшему оперативной группы, печально сидевшему на стуле. Он резко поднялся навстречу.

– Не дергайся, дорогой, – успокоил его Турецкий. – Ответь-ка мне лучше вот на какой вопрос: захватившие вас боевики о чем-нибудь говорили между собой, прежде чем скрутить вас и заклеить рты пластырем?

– Говорили, но буквально несколько слов: один, посветив фонариком на мое удостоверение, сказал: «Ого! МУР!» А другой: «Этого нам только не хватало!»

– Так-так, – задумчиво проговорил Турецкий. – Скорее всего, ребятки, это и спасло вам жизни. Значит, с МУРом связываться не входило в их планы. Это хорошо. Может, и Володе Яковлеву повезет…

– А сколько их было? – вновь обратился он к старшему группы.

– Не меньше десяти.

– А звуки машины вам не были слышны перед нападением?

– Нет. Никаких звуков мы не слышали.

Турецкий наконец смог воссоздать в уме картину сегодняшних событий. За гостями из Москвы следили от самого дома отдыха, где Яковлев и Бодров встретились с доктором Чижом. О приезде незваных гостей они знали заранее. Эту информацию они могли получить только от Ангелины. Если Яковлев останется жив, а доктор Чиж, как показали последние события, готов помочь следствию, то убийства Иванова и Олега Колобова будут раскрыты в ближайшие дни. Но останется таинственная видеокассета, которую Иванов привез из Германии! Кого он снимал скрытой камерой? Кому это было нужно? Турецкий отчетливо понимал, что даже раскрытые убийства Иванова и Олега Колобова лишь звенья в цепочке более масштабного преступления, преступления, которое начало совершаться задолго до гибели знаменитого продюсера и охранника фирмы «Каскад».