Турецкий прикинул: до появления Никольского осталось не более получаса, и он постарался использовать это время с максимальной пользой.

Позвонил Романовой. Справился, как дела у Грязнова, а то что-то уж больно понравилось ему в командировке. Шурочка успокоила: сегодня возвращается. Бывший бухгалтер из Тольятти дал изобличительные показания против капитана Хомякова, взятого под страну. Следствие, проведенное самарской облпрокуратурой высветило фигуру Молчанова. Генеральный директор концерна проходит пока в качестве свидетеля. Ему направлен вызов, а полковнику Никитину — соответствующее указание из министерства всячески «посодействовать» его скорейшему возвращению в Самару.

—  А у тебя как? — выдав свою информацию, поинтересовалась Александра Ивановна.

—  Открылся Барон! — И Турецкий постарался коротко, за неимением времени, изложить сообщение Моисеева.

—  Чем могу помочь? — Шура была, как всегда, конкретна.

Ты можешь организовать в Перми толкового оперативника? Чтоб быстро съездил в колонию и с умом допросил пойманного беглеца — свидетеля гибели Валентина Брагина?

—  Ну, будем считать, организуем. А шо ты, Саня, сможешь им предъявить? Живого Барона? А разве ты его уже поймал или хотя бы видел? Ну допросим, а они будут стоять на своем. И правильно, извини, сделают, потому как другого выхода у них пока и нет. Горбатого нам лепишь, скажут, гражданин следователь. Ты лучше предъявика нам живого Барона. Что ответишь? То-то. Но допросить все равно надо. Пиши отдельное требование, а я пришлю нарочного. Вот же какие сволочи, а? Наверняка ж это правда. Либо купил их твой Барон, либо действительно огромной властью обладает, если вот так, свободно, может организовать себе побег. Прогнило, мать их, Господи, все насквозь прогнило!..

—  Шурочка, — прервал горестные вопли Романовой Турецкий, — есть еще одна просьба. Прости, но я для ускорения дела хочу попросить тебя еще об одном одолжении. Сейчас, с минуты на минуту, жду Никольского.

—  Кто таков?

—  Тот самый, кого наши покойники в тюрьму засадили. Вспомнила?

—  Порядок. Не объясняй. А зачем он тебе?

—  Шурочка, родная моя, этот Никольский сидел в октябре в СИЗО-2 и выпущен под подписку. И там же находился в те дни Барон.

—  Погоди, не торопись... Ага, значит, ты все никак не успокоишься насчет своего Монте-Кристо, так надо понимать?

Умница ты, мать-начальница! Ну конечно! Поэтому я, пользуясь твоими связями и добрыми отношениями с полковником Ореховым, хотел бы попросить тебя помочь выяснить, только это надо очень быстро, где сидели тот и другой. А вдруг? Представляешь, какой у меня сразу козырь в руках? Кстати, прочитал я дело Никольского и чувствую, что граф Монте-Кристо понемногу материализуется. Вот и Костя, кажется, уже того же мнения. Так что нечего смеяться, взяли, понимаешь, моду издеваться над маленькими...

— Ах ты, мой страдалец! Маленький мой! — пожалела Романова. — Ладно, постараюсь. Придется опять оседлать Генку. Жди звонка.

И еще одну вещь успел сделать Турецкий до визита Никольского: подготовить запрос в спецотдел по поводу Брагина Валентина Михайловича — все дела, по которым он проходил и был осужден, а также самую обширную и подробную справку — где родился, жил, учился, работал и так далее, вплоть до последнего дня его жизни, когда он якобы утонул в таежной реке на глазах двух свидетелей.

Нет, брат Турецкий, еще далеко не все потеряно, думал он. Он вспомнил вдруг роман Мопассана, где герой предлагает дамам волнующую игру: угадать, кто будет в очередной раз, в связи со смертью предшественника, избран в Академию Бессмертных. Игрой в сорок старцев назвал ее писатель. И так получается, что и Турецкому представлена сейчас идеальная возможность отгадать, на кого следующего положит свой глаз киллер. Какой-то неясной, глубинной интуицией ощущал он, что очередной жертвой может стать Сучков.

И опять, будь он проклят, этот Кузьмин! Засветился у Мирзоева, Молчанова... а теперь от Сучкова вообще ушел. Почему? Нарочно? Или чушь все это, или подводит интуиция?..

В дверь постучали.

Прошу! — сразу откликнулся Турецкий и, вежливо приподнявшись со стула, посмотрел на дверь.

В кабинет вошел неторопливой походкой высокий, элегантно одетый человек, хорошо и молодо выглядевший в свои сорок пять лет. Короткая стрижка, чуть седеющие виски. Широко расставленные светлые глаза глядели прямо и спокойно. Протянул руку с крупной сильной и прохладной ладонью. Набежавшая волна воздуха развеяла запах очень приятного и, вероятно, дорогого одеколона. Представился:

—   Никольский к вашим услугам. Здравствуйте, Александр Борисович, если не ошибаюсь?

Турецкий широко и бесстрастно улыбнулся, сделал четкий кивок, как это умеют американцы, и легким жестом пригласил присесть.