Книга: Синдикат киллеров
Назад: 3
Дальше: ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ СИНДИКАТ ДЕЙСТВУЕТ

4

—   Ну а как бы ты поступил на месте Кузьмина? — Устав уже от спора, Никольский махнул обеими руками, мол, ну вас всех, делайте что хотите, раз вы такие умные.
—   Я бы, — рассудительно заметил Арсеньич, — прежде всего не делал глупостей. Не лез бы снова на рожон. Если бы я понял, что меня раскусили, я бы сменил тактику. Полностью.
—   А что ты имеешь в виду?
—   Я бы провел глубокую разведку.
—   Да с кем, опомнись, с какими силами? У него здесь что, агентура?
За последний прокол хозяин его взгреет. А мы не любим, когда нас, — Арсеньич прикрыл рот ладонью и шепнул для одного Никольского, — раком ставят. — И уже для всех присутствующих: — Поэтому он сейчас не в себе. Тем более, что он понимает и другое: мальчишечка их не мог долго упорствовать, и коли уж он так скоро раскололся, значит, у нас имеются специалисты. И не такие мы дураки, чтобы не заметить Натальиных фокусов. Ему и самому теперь необходимо будет узнать, что нам известно. До воскресенья далеко. Полагаю, ждать его надо у Натальи если уже не сегодня, то наверняка завтра. А дальше — техника.
—  А может ли Наталья быть козырем? — подал голос Степанов. — Вдруг как раз наоборот — заложница?
—  Не думаю, — после паузы сказал Арсеньич. — Он человек одинокий, но, полагаю, не волк. Договоримся. Тут мне хочется больше верить ей.
—  Хочется и можется — не одно и то же, — возразил Витюша.
—  Верно, вот сам я и пойду в первую засаду. А тебе, Женя, вместе с Татьяной придется взять на себя почетную миссию убедить Наталью, что все мы ей только добра желаем и с Васиной башки не упадет последний его волос. — Арсеньич, будто на всякий случай, провел ладонью и по своей лысеющей макушке.
Кузьмин приехал в Удельную последней электричкой. Будучи хорошо знаком с планировкой поселка, он вышел из первого вагона, решив подойти к дому Натальи с обратной стороны, из глубины поселка, а не от станции. Еще с соседней улицы разглядел в ее домике свет. Значит, дома. Призвав на помощь весь свой многолетний опыт, умение ждать до последней крайности, Василий проявил максимум терпения и осторожности. И решил действовать лишь тогда, когда во втором часу ночи погас, наконец, свет в Натальиной комнате.
Все эти дачные запоры для профессионала не составляли никакого труда. Наталья еще не спала и только легко и сдавленно ойкнула, прикрытая широкой Васиной ладонью.
—   Я это, — шепнул он и, как был, в одежде, прилег рядом с ней на кровать. — Тихо. Ты одна?
Наталья закивала.
—   Не включай свет. Как я по тебе соскучился, лапонька ты моя, — прошептал он, и эти его слова, усиленные чувствительнейшим микрофоном, предметом особой зависти Сергея Поликарповича Сучкова, Васиного хозяина, прозвучали в наушниках Арсеньича подтверждением его правоты.
—   Ой, Васенька, — заторопилась Наталья, — ты не представляешь, что тут было!
—   Тише, — предупредил Кузьмин.
—   Да я тихо, тихо, Васенька, — снова перешла она на быстрый шепот. Не знала и не могла знать Наталья, как хорошо сегодня потрудились в ее доме специалисты, обученные Никольским, истинным профессионалом своего дела.
Конечно, будь Вася повнимательней, зажги он свет с самого начала, он смог бы что-нибудь этакое обнаружить. Но именно на полной темноте и строил свой расчет Арсеньич.
—   Ну что тут у вас случилось?
—   Аленка-то наша... — заплакала Наталья, прижимаясь к нему.
—   Ну чего ревешь? Ведь жива она.
—   Жива, только ой, Васенька, как мне страшно было...
— Ладно, успокойся и расскажи толком. — Кузьмин стал гладить ее, и от этих ласковых его рук Наталья действительно стала успокаиваться.
—   А они сказали, что это ты, наверное...
—   Кому сказали, тебе? — насторожился Кузьмин.
Они сами говорили так. Вась, скажи мне правду, ты же обещал...
—           Не бери в голову, милая, — продолжая гладить ее по спине, ответил он.
—           Василий Петрович! — раздался вдруг в темноте громкий голос Арсеньича. — Извини, что прерываю вашу беседу. Я на вас не смотрю, можешь верить моему слову. Выдька на кухню, поговорить надо. С глазу на глаз. А Наталью не вини, она ни причем. Это я тебя вычислил.
Наталья вскрикнула и замерла с открытым ртом. В слабом свете фонаря, пробивающегося с улицы Кузьмин увидел действительный ужас на ее лице и поэтому поверил услышанному.
—Ты один, Иван Арсеньевич? — спросил, сглотнув комок в горле.
—   Один.
—   Сейчас приду... Ну ты молодец.
—   Ладно, — небрежно бросил Арсеньич. — Жду.
...Включив неяркую настольную лампу, они сидели друг против друга за узким кухонным столом, глаза в глаза. Дверь в Натальину комнату была плотно закрыта.
—           Ну здорово, полковник, — негромко сказал Арсеньич. Привет, майор, — ответил так же Кузьмин. — Говорил я нынче с Ванюшкой-то...
—           Догадываюсь. Я знаю, он в свое время тебя за человека держал.
—   А что, изменилось что-нибудь?
—           Жизнь, Василий Петрович, штука сложная. Особенно такая, как у нас.
—   И ты считаешь, мы можем договориться?
—   Я считаю, просто обязаны.
—   Так чего ты хочешь?
—           Ты сам сказал. Нельзя нам друг против друга. А я не хочу, чтоб Натальино дите без отца росло.
—   Ты чего несешь? — вскинулся Кузьмин.
Я? — усмехнулся Арсеньич. — Это она твоего — или твою, уж не знаю кого, в своем пузе носит.
—   Туфта!
—          Ладно, полковник, этот вопрос вы потом сами уточните: какое имя дать и прочее. Давай к делу.
—          Погоди... Арсеньич, ты мне все мозги набок повернул...
—          Не набок, а на место поставил. Ну давай осмысли. Можешь ее спросить. А можешь мне поверить. Врать не вижу резона.
—          Та-ак... Ну и прихватили вы меня, ребята... А если я сейчас встану и уйду?
—   Уже не уйдешь, полковник.
—   Это почему же?
—          Во-первых, я здесь. А во-вторых, Наталья. Или наоборот. Слушай, Вась, давай без чинов, а? — И, не дожидаясь ответа, Арсеньич продолжил: — Зря ты на меня этого елгавскогото кинул. Подставил парня ни за что. Он теперь плохо работать будет, потому что кураж потерял. Ну это, в конце концов, его дело. А к тебе лично у меня есть конкретное предложение. Если ты его, конечно, примешь..
—   Говори.
—   Пошли к нам сходим.
—   Гарантии?
—   Твоя Наталья. Ну... и я. Достаточно?
—   А что вы с ней можете сделать, а?
—          Мы? — словно бы удивился Арсеньич, усмехнулся и сказал: — Поможем дите воспитать. Отчество придумаем.
—   Сильны.
—          Но тогда действительно это уже будут наши проблемы. Можно мужской вопрос?
—   Валяй, — в раздумье бросил Кузьмин.
—   У тебя это с ней всерьез?
—          А вы у меня там, на Шаболовке, ничего не вмонтировали?
—   Вась, я не по этой части.
Верю. Может, даже не столько тебе, сколько Ванюшке. Вы с ним днями, я слышал, встретились?
—   Ну если он сам тебе сказал, то да. И разошлись.
—          Знаешь, Арсеньич, может, именно то, что вы разошлись, и решит наш вопрос.
—          Хочу надеяться, — покачал головой Арсеньич. — А у тебя еще ничего, есть.
—   О чем ты?
—   Да о шевелюре твоей.
—   Не понял.
—          Когда-нибудь объясню. Ну сходим? Только так: да — да, а нет... и разговор другой. Ты ведь один приехал?
—   А зачем тебе?
—          Это тебе, а не мне. Оставлять здесь охрану или не стоит?
—          Не надо, пусть отдыхает. Можно, я ей пару слов скажу?
Ну скажи, — пожал плечами Арсеньич. — Если хочешь моего совета, скажи, что через часок вернешься. Она тебя любит — поверит. А вообще, так они сами говорят, волновать их в этом интересном положении не нужно. На потомстве сильно отражается.
Назад: 3
Дальше: ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ СИНДИКАТ ДЕЙСТВУЕТ