Чернов тоже звонил в гостиницу каждые полчаса, но телефон молчал, а портье с некоторым даже раздражением отвечал, чтобы звонил получше, потому что ключи от одиннадцатого номера никто не сдавал.

Чернов не понимал, зачем понадобилось капитану придумывать столь сложный способ связи. Если подавитель у него, если он сам жив и здоров, если даже наемники целы и невредимы, то не проще ли было связаться напрямую?

То есть он, конечно, догадывался, в чем дело, но гнал от себя эту страшную мысль подальше. Придумывать на ходу он был не мастак. Он был прекрасный стратег – получше Савелова, тешил он себя, – но мыслить мгновенно в сложившейся ситуации он не мог, терялся. Вот и сейчас он бродил по номеру люкс в правительственной гостинице и пытался разложить все по полочкам. Но построения его рушились, как карточный домик, едва он собирал хотя бы пять-шесть фактов воедино.

Чернова это больше всего раздражало. Получалось так, что он играл в шахматы с противником, который играл в шашки. Причем в «Чапаева», когда даже особенно не думают, а надо только метко щелкнуть по пластмассовому кругляшку, чтобы он сбил кругляшек соперника.

И все хитрые построения рушились, потому что кто-то пер напролом.

Он снова позвонил. Снова никто не брал трубку.

Если допустить, что Немой собрался не просто так вернуть подавитель Родине, а решил поторговаться за него, выпросить деньжат или какое-нибудь нейтральное гражданство с недвижимостью и деньжат в валюте, то он не стал бы так шуметь на весь белый свет. Он бы избегал всяких там журналисток, огласки, шумихи. Он бы дал знать о себе тихо. И так же тихо поставил условия, зная, что эти условия тихо и неукоснительно будут выполнены. Потому что тайну Немой притащил великую. Притащи он эту тайну японцам или американцам, всю жизнь ноги бы ему мыли и воду пили. Это помимо предоставления всяких материальных благ.

Тайна эта была еще весомее от того, что машинка существовала в единственном экземпляре, институт, ее создавший, давно выпускает какие-то кастрюли-скороварки или в лучшем случае какие-нибудь одноразовые шприцы. Люди, создававшие «ГП-1», кто помер, кто перебивается в поисках работы на родной земле, кто уехал за кордон, унеся только малую толику секрета, которая без остальных компонентов ничего не стоила. Были, конечно, чертежи и технологические описания. Но их концы терялись где-то в недрах секретных архивов, в которых сам черт ногу сломит. А даже если документы найти, понадобятся еще годы и годы, чтобы создать второй подавитель. Уж больно много в него было всунуто, как сейчас говорят, эксклюзивных технологий, ноу-хау, чтобы можно было все это вот так просто повторить.

Но Немой не собирался продавать машинку.

Стало быть, он хотел честно вернуть ее стране. Но в таком случае тем более чего он прячется? Нет, Чернов ничего не мог понять.

И вдруг трубку подняли.

– Да.

– Это Нателла Вениаминовна?

– А вы кто, простите?

– Моя фамилия Чернов. Я заместитель полковника Савелова.

– Очень приятно. А я заместитель капитана Немого.

– Нателла Вениаминовна, что происходит, где сам капитан?

– Капитан не здесь, – уклончиво ответила Нателла. – Вы что-нибудь хотите ему передать?

– Я?! Ему?! Я думал, это он мне что-нибудь передаст.

– Странно, – сказала Нателла, минуту помолчав. – Он ждет ваших предложений, – сделала она ударение на слове «ваших».

– Ясно, – сказал Чернов. – Я подумаю и перезвоню вам в течение часа.

– Нет, в течение пяти минут.

Трубку повесили.

Ну, теперь все стало на свои места. Немой все-таки хочет торговаться. А журналистка, конечно, его любовница, она шуметь не станет.

И что же можно предложить капитану?

– Алло, Нателла Вениаминовна?

– Здравствуйте, Валентин Демидович.

– Наконец вы ответили. Видите, я выполнил все ваши условия. Что дальше?

– А дальше условия будете предлагать вы.

Этот разговор случился через минуту после того, как Чернов положил трубку.

– Сколько у меня времени?

– Пять минут.

Нателла положила трубку и тут же подняла ее снова. На сей раз звонил капитан.

– И Чернов, и Савелов здесь, – отрапортовала Нателла.

– Что с условиями?

– Оба пока думают.

– Дальше вы знаете, что делать?

– Да. Перезвоните мне через семь минут.

Они встретились в условленном месте. У всех были плохие новости.

Кирюха, узнав о гибели Козлова, словно оцепенел.

– Все, мы проиграли, окончательно и бесповоротно проиграли, – скрипел зубами Немой. – Они выйдут на связь через четыре минуты, а у нас нет ничего, ничего.

– Прекрати! – гаркнул вдруг на него Турецкий. – Ребята друга потеряли, а ты из-за какой-то машинки тут истерику закатываешь.

Немого словно окатили ушатом воды.

– Простите, – сказал он. – Это я совсем с ума спятил.

– Ладно, действительно, дело надо доделать, надо вычислить подонка, из-за которого мы и Митяя потеряли, – сказал трезво Веня. – Что у тебя за план, Немой?

– Журналистка сейчас сидит в номере гостиницы «Океан». Ей вот-вот должны позвонить Савелов и Чернов. В зависимости от того, какие у них будут предложения по выкупу подавителя, мы и вычислим гада. Ведь это один из них.

– Не понял, – сказал Турецкий, – поподробнее.

– Если мне предложат деньги, там, не знаю, норвежское гражданство, полную безопасность и тайну, значит, это и есть предатель. А если предложат попросту прийти и отдать машинку – там чисто.

– Думаешь? – неуверенно спросил Турецкий.

– Уверен. Кстати, пора звонить.

– Погоди, но подавителя-то и нет!

– Да, ребята, это не шахматы, это азартная картежная игра. И мы блефуем! – Немой сверкнул глазами.

Турецкий понял, что и капитан сейчас в крайней степени злости. Он хочет поставить точку.

– Алло, Нателла Вениаминовна, это Чернов. Я обдумал свои предложения. Капитан с честью выполнил задание, наверняка опасается, что на самом последнем этапе, передаче нам секретного материала, с ним и с командой могут приключиться какие-то неожиданности, поэтому предлагаю через двадцать минут собраться в вашем номере, я приведу с собой надежных людей, полная безопасность будет гарантирована.

– Это все?

– Да.

– Хорошо. Перезвоните через три минуты.

– Люди уже готовы к операции.

Нателла положила трубку, и тут же телефон зазвонил снова.

– Савелов. Нателла Вениаминовна, можете передать капитану, что мы пойдем на любые условия, какие он сам выдвинет. Деньги, домик на Канарских островах, да хоть на Луне. Только это надо сделать немедленно. Боюсь, что капитан даже не представляет, в какой он опасности.

– Приезжайте ко мне через двадцать минут. Постучите два раза и потом три раза. Деньги и загранпаспорта для Немого и для ребят должны быть при вас.

– О капитане я подумал, все приготовил заранее, а вот о ребятах… Это будет непросто. Да и зачем им скрываться?

– Мне нечего вам сказать.

– Ладно, что-нибудь придумаем. Да и еще, я надеюсь, это останется тайной за семью печатями.

– Разумеется.

Турецкому Нателла открыла сразу. Он коротко кивнул, вошел в комнату, окинул ее профессиональным взглядом. Да, здесь особой засады ве устроишь – обыкновенный гостиничный номер.

– Вам лучше уйти, – бросил он журналистке.

– Ни за что! – воскликнула она. – Я, может, и ввязалась в эту историю только потому, что хочу все увидеть до самого конца.

– Дело может обернуться так, что конца-то вы и не увидите, – мрачно пошутил Турецкий.

– Ничего, я девушка смелая, – не без кокетства сказала Нателла.

Турецкий усадил ее подальше от двери, за громоздким шкафом, который был хоть и слабоватым, но хоть каким-то укрытием.

– А вы что, собственно, предполагаете делать? – заинтригованно спросила Нателла. Она почему-то не выпускала из рук свою сумочку.

– Ждать.

– А где остальные? Где этот пресловутый секрет? И что это вообще такое?

– Знаете анекдот про старого Ивана-царевича? – вдруг спросил Турецкий.

– Нет.

– Так вот. – Турецкий передвинул стол из угла на середину комнаты. – Старенький Иван-царевич вышел из избы, натянул тетиву лука, выстрелил, пошел искать стрелу и находит лягушку. Принес домой, посадил на стол, а лягушка и говорит: «Иванушка, поцелуй меня, я стану молодой и прекрасной царевной!» «Нет, – говорит Иван-царевич, – мне в моем возрасте говорящая лягушка интереснее».

– Не поняла…

– В вашем положении я бы превратился в немую лягушку.

– Поняла, – сказала Нателла,– только вам не кажется…

– Кажется… Кто-то пришел.

Турецкий сел за стол.

В дверь постучали.

– Кто? – спросила Нателла, когда Турецкий ей кивнул.

– Это Чернов, Нателла Вениаминовна.

– Входите, – снова после знака Турецкого выкрикнула Нателла.

Чернов вошел осторожно.

Увидел Турецкого, улыбнулся широко.

– Ну, слава Богу, вы живы! А где капитан, где остальные?

– Садитесь, – кивнул на диван Турецкий. – Подождем остальных.

– Разумеется. Хотя все это какие-то детские шалости. Все через одно место, все на авось, по-русски… И к чему вообще вся эта конспирация?

– Есть причины.

– Слушайте, что вы тут со мной в шпионов играете? – обиделся Чернов. – Кто кем командует, в конце концов?

– Здесь сейчас никто не командует, – процедил сквозь зубы Турецкий. – Здесь сейчас истина выясняется. Знаете, что такое истина, Чернов?

– Вы привезли капитана? И машину?

– Все мы сделали, Чернов, только не благодаря вам, а вопреки. Ясно? Вот теперь мы и выясним, кто нам всю дорогу палки в колеса совал, кто в нас из-за угла постреливал, кто в спину норовил нож воткнуть.

– Прямо поэма! – вскинул руки Чернов. – Вы стишками на досуге не балуетесь?

– Балуюсь. Рассказать? – улыбнулся Турецкий. – Есть у нас любимый один. Увидим, услышим, диагноз поставим и кому нужно клизмочку вставим.

– А что, собственно?.. – начал было Чернов, но в этот момент в дверь снова постучали.

Два раза, а после паузы три раза.

– Ну вот и главный герой, – сказал Турецкий саркастически. – Входите, Валентин Демидович, гостем будете.

У Савелова стремительно метнулись глаза: он тоже профессионально оценил – плохое место для боя.

– Так вы тоже здесь? – удивленно поднялся со своего места Чернов.

– Я-то здесь, – закрыл за собой дверь Савелов. – А вот где остальные?

– Всему свое время, полковник. – Турецкий вдруг вынул из-под стола и брякнул на стол автомат. – Садитесь рядом со своим подчиненным.

– Ого! – сказал Савелов, но как-то без удивления, а чуть не с улыбкой. – Серьезно.

– Серьезнее некуда, – не подхватил его тона Турецкий. – Один из вас, – Александр кивнул на сидящих рядышком Савелова и Чернова, – предатель!

Чернов и Савелов невольно отодвинулись друг от друга.

– Да что вы говорите? – все еще пытался улыбаться Савелов.

– И я думаю, полковник, что это – вы! – жестко оборвал его Турецкий.

Нателла в своем углу не шевелилась.

– И что мне на это сказать? – побледнел полковник.

– А вам есть что сказать?

Савелов открыл было рот, но промолчал. Турецкий вскинул автомат.

– Встать. К стене, – сказал он. – Руки на стену. Ноги раздвиньте. Нателла, обыщите его.

– Я?! – опешила журналистка.

Тем не менее живо встала, тщательно ощупала полковника и выложила на стол содержимое его карманов. Это были заграничные паспорта, И кредитные карты. Оружия не было.

– Он принес, как договаривались, – сказала Нателла, снова ухватившись за свою сумочку.

– Ремешок с него снимите и расстегните ширинку, – продолжал командовать Турецкий.

– Блин, Турецкий, ты вообще охренел. Пусть лучше Чернов это сделает, – зло проговорил полковник.

Чернов было двинулся, чтобы исполнить приказ Турецкого, но тот перевел ствол на него:

– Сидеть. Нателла, ремешок.

Журналистка натужно хихикнула и исполнила приказ,

– Теперь свяжите ему руки за спиной.

Очень скоро полковник лежал на полу со связанными руками.

Турецкий снял трубку:

– Капитан, можно, – коротко бросил он, когда ему ответили.

– А что, собственно, произошло? – спросил Чернов, когда в молчании просидели минут пять.

– А произошло то, Александр Владимирович, что никакой машинки на танкере не было. Она как лежала на месте, так мы ее там и нашли. Но это еще далеко не все. С самого начала нас пасли все, кому не лень, нас подставляли так, что это чудо, что погиб только один из нас.

– Кто?! – воскликнул Чернов.

– Дмитрий погиб. Козлов.

– М-да, – Чернов почесал затылок. – Я, конечно, верю вам, но все это надо доказать. В операцию были посвящены несколько человек. Почему вы решили, что предал Савелов?

– Кто знал все детали?

– Только мы вдвоем.

– Вот и ответ. Вот и истина.

– В таком случае я тоже под подозрением, – не спросил, а констатировал Чернов.

– Да, вы тоже были под подозрением до последней минуты. Но вот видите на столе паспорта и деньги – Савелов хотел у нас машинку перекупить.

Чернов почесал подбородок:

– Честно говоря, я тоже решил поначалу, что вы хотите продать аппарат. Не знаю, что меня уберегло, но и я вам хотел предложить то же самое.

– А предложил он, – указал стволом в лежащего Савелова Турецкий.

Савелов на полу только шумно дышал, ему было неловко лежать лицом на колючем ковре.

– И что вы с ним сделаете? – спросил, кивнув на лежащего, Чернов. – Не убьете ведь?

– Не уверен, – проговорил Турецкий медленно, – может, и убью.

Немой вошел без стука. Увидел лежащего Савелова, перешагнул, как через бревно. Поставил на стол чемоданчик.

– Ну вот и все, – сказал он, выдохнув шумно воздух. –

Вот и кончилась история. Держите вашу машинку.

Турецкий насторожился. Они так не договаривались. Блефовать уже не было необходимости.

Чернов спокойно встал с дивана, подошел к чемоданчику и раскрыл его.

Два кирпича, на которых еще не стаял снег, упали с глухим стуком на стол.

Чернов повернулся к Немому, и Турецкий даже не заметил, как в руках подполковника оказался пистолет, направленный Немому в висок.

– Опять игры? – сказал Чернов зло. – Может, уже хватит игр?

Дуло повернулось к журналистке.

– Сюда! – скомандовал Чернов. – Помогите, Турецкий, этих гадов надо связать.

– Вы чего? – опешил Турецкий. – Вы чего?

– Успокойтесь, Турецкий. Вы все верно просчитали. Только вы упустили еще одного подонка – капитана Немого. У них с самого начала была договоренность с Савеловым. Он и сам прекрасно знал, что везет не груз, а «куклу». Он вас просто использовал. Неужели вы этого не поняли?

Журналистка медленно поднялась и двинулась под дулом пистолета к Чернову, так и не оставив свою сумочку. Чернов эту сумочку выхватил, раскрыл и вывалил содержимое на стол. Среди женских принадлежностей чернел огромный пистолет.

– Ого, серьезно, Нателла Вениаминовна, – улыбнулся Чернов.

Турецкий все еще не верил.

– Да журналисточка с Немым заодно, неужели непонятно? – словно угадал его мысли Чернов. – Вот теперь вопрос: а где, собственно, машинка?

И тут наконец подал голос Савелов.

– Обставил, Чернов, обставил на все сто. Молоток. Ты действовал наверняка.

– Да, терпеть не могу этих «авось».

Турецкому что-то напомнил этот разговор. Но что?

Чернов деловито достал из кармана пару наручников и сковал ими руки журналистке и Немому.

– Действительно, Турецкий, в танкере была «кукла», – сказал с пола Савелов, когда Немого, подкосив ему ноги, Чернов уложил рядом с ним. – Машинку я не трогал. О ней знал только капитан. Но он не знал, что везет пустой ящик. И действительно во все детали были посвящены только мы с Черновым. Даже Меркулов знал не все. Это правда. Нет, у меня были и другие под подозрением. Но отпали в ходе этой операции. Я запустил вас, как бондари запускают мышь в дырявую бочку. Простите уж меня, но дырку вы нашли, слава Богу, правда, теперь эта дырка нас и поймала.

Полковник тоже был убедителен. Кроме того, он упомянул Меркулова, а это было святое.

– И вы верите этому подонку, Турецкий?

Все смотрели на Александра.

И каждый молил глазами – верь мне!

– Я не верю никому, – подвел черту Турецкий.

Он вложил два пальца в рот и свистнул…

Нет, все-таки ребята были профессионалы. Чернов не успел и дернуться, Василий коротко боднул его в живот, Веня заломил руки и осторожно положил на пол, на котором уже и места не оставалось.

– Власть меняется, – сказал Турецкий, развязывая Немого. Нателлу развязал Кирюха. Он с дамами обращаться умел.

Про себя же Турецкий отметил, что все это превращается уже в какой-то фарс.

Но не это волновало его больше всего: он вообще не знал, что делать. Он бы сейчас кончил вообще обоих: Савелова и Чернова, а может быть, заодно и капитана.

Он, конечно, догадывался, что операция, в которую их бросили, была с двойным дном. А у него, у Турецкого, было еще и свое задание. Значит, дна было уже три. Только вот кто затеял это паскудство и кто в самом деле предатель – он до сих пор не понимал.

И еще аппарат!

Какой-то мрак! Тоннель без света в конце!

– Ну, теперь разберемся, – сказал Немой. – С самого начала.

– Про банковский код скажи! – напомнил Веня.

– Про подставку с Бугром! – вставил Кирюха.

– А Егор-майор! – Вася Гладий даже грохнул кулаком по столу.

– Да ерунда все это! – закричал Турецкий. – Они оба могли продать нас с потрохами! Оба, понимаете? Помните, Савелов, вы сказали про девятый круг ада. Знаете, кто в этом круге? Предатели Родины, родителей и друзей, именно в этом порядке по нисходящей. Вот вы нас и опустили туда.

– Они нас поимели, как девок вокзальных! – взвился Веня. – Ну ладно, мы сами на это шли! Мы сами подписались на риск. Но Козлова Митяя я им не прощу!

Савелов пытался что-то ответить, но Веня только махнул на него рукой:

– А брехать вы сейчас можете все, что угодно. Жить-то хочется! Митяю тоже хотелось жить. А он умер. Собственно, мне наплевать, кто продал нас японцам. Мне вообще на вас, гады, наплевать, поэтому я кончу сейчас обоих!

Веня вскинул автомат и передернул затвор.

– Остановите его, Турецкий! – захрипел Чернов. – Вы же сами нашли предателя! Это он притащил вам паспорта и деньги! Это он, он!

– Александр, я не предатель, – замотал головой Савелов. – Меркулов знает…

– Вы оба – предатели. Оба! – вскочил Александр.

То ли от растерянности, то ли от многодневной усталости, то ли от потери Дмитрия, а скорее всего, это сложилось как-то в одну большую боль – Турецкий сейчас собой не владел. Когда все только начиналось, он и представить себе не мог, что будет вот так размахивать автоматом над связанными людьми с полной решимостью выпустить в них очередь. Как же его затянуло! Куда девалась рассудительность и хладнокровие? Почему ему сейчас хочется одного – мстить, мстить и мстить?!

Он не добился истины, значит, хотя бы поставит в истории точку!

Но фарс продолжался, потому что вдруг сильно громыхнуло, вспышка ослепила всех, удушливый газ наполнил комнату. Турецкий повалился на пол, пытаясь понять, что же случилось, увидел только, как через окна вваливаются в комнату люди в противогазах, нажал на курок, но автомат был давно пуст, это-то Турецкий и забыл. Он все патроны потратил на корейцев.

Потом он потерял сознание. Всего на несколько секунд. Граната, которую бросили в комнату фээсбэшники, обладала тройным действием – глушила, слепила и выпускала парализующий газ. Какой-то здоровила навалился на Турецкого, заломил руки так резко, что Турецкий ткнулся носом в стол.. Дальше он ничего не помнил.

Когда Турецкий разлепил глаза, власть в гостиничном номере снова сменилась. На этот раз кардинально.

Савелов был свободен. Чернов тоже. Связанными оказались капитан и команда Турецкого. Нателла испуганно прижималась к стене.

– Ну а теперь вам все ясно? – спросил Савелов. – Предатель – Немой. Как мы и предполагали раньше.

«Абсурд, полная ерунда на постном масле. Если предатель Немой, то и он со всей командой предатели, потому что выручали капитана постоянно, а капитан выручал их. Но самое-то страшное, что подавитель наверняка у Игоря Степаныча, – уже в горячечном полубреду подумал Турецкий. И сделал неожиданный, но единственный сейчас более или менее убедительный вывод: – А весь план был к тому, чтобы разъярить нас, чтобы мы кончили двух начальников. Капитан бы в любом случае остался жив!»

– Уж корейцам-то он вас продал, больше некому, – вставил Чернов.

«Дерьмо, дерьмо, какое же дерьмо! – скрипел зубами Турецкий. – Одна подлость вокруг».

– Считайте, что это он убил Козлова.

– Что? – вдруг спросил вообще незнакомый голос. – Митяй убит?

Турецкий поискал глазами того, кто это произнес. Голос доносился откуда-то из толпы спецназовцев.

И действительно, вперед выступил громила в камуфляжке, тот самый, что заламывал Турецкому руки, скинул противогаз. Глаза его были ошалело огромными.

– Боря-спецназ?.. – спросил Кирюха.

– Митяй убит?! – схватил за грудки Турецкого Боря-спецназ. – Как?! Вы что?!

Турецкий молчал.

– Кто это сделал, сволочи?! – дико оглянулся Боря. – Братва, они моего лучшего друга подставили! – крикнул он спецназовцам.

– Тихо! – гаркнул Савелов. – Мы тут что, девочки-институтки?! Прекратить истерику! Где машинка? – обернулся он к Немому. – Куда вы девали подавитель?!

– Нет подавителя, – спокойно ответил Немой. – Мы его потеряли.

– Как это?! – опешил полковник.

– Он был в машине, которую получил как раз вот Боря.

А теперь машину угнали. Ищите ветра в поле…

– Отлично, – присвистнул Чернов. – Вот так всегда!

Ненавижу этот русский «авось».

Капитан кинул моментальный взгляд на Турецкого. И тот вдруг вспомнил, он все вдруг вспомнил в один момент, и теперь уж действительно все встало на свои места.

– Ладно. Я знаю, где машинка, – сказал Турецкий спокойно. – Я покажу, только развяжите мне руки.

Теперь все таращились на Турецкого. Теперь он был в центре внимания и ненависти.

– Я покажу, развяжите руки, – поспешил повторить Александр.

Полковник Савелов шагнул было к нему, но тут случилось то, что и должно было случиться.

Чернов метнулся к столу, схватил пистолет, другой рукой оторвал от стены Нателлу и, приставив дуло к ее виску, прокричал:

– Стоять!!! Всем стоять, иначе я ей мозги выпущу!!! – и попятился к двери, прикрываясь женщиной.

Все-таки Турецкий суетнулся, он выдал себя: Чернов все моментально понял. Он не знал, как прокололся, но понял, что теперь прокололся окончательно.

А все дело было в этом словечке – «авось». Бандиты, которые пришли убивать ребят в пансионатике, тоже повторили это слово. Они просто слово в слово повторили приказ Чернова. Это словечко вспомнил и Немой. Но выдержка отказала Турецкому.

Подполковник отступал к двери.

«Он уйдет, – обреченно подумал Турецкий. – Он уйдет, но не надолго. Я его из-под земли достану».

Ребята во все глаза смотрели на человека, который за последние дни столько раз всеми мыслимыми и немыслимыми способами пытался их убить.

И они были бессильны.

– Ни себе фига, – процедил Вася Гладий.

– С-сука, – сказал Кирюха Барковский.

– Хренотень, да и только, – прошипел Веня Сотников.

– Не стрелять! – остановил спецназовцев Савелов. – Не стрелять.

Нателла была бледна, как снег, который через разбитые спецназовцами окна влетал в комнату и уже даже намел небольшие сугробики.

Сволочь, которую они мечтали задавить собственными руками, уходила от ребят живой и невредимой.

Чернов пятился к окну. – Как хорошо вы предусмотрели, Нателла Вениаминовна, – язвительно сказал он, – снять номер на первом этаже. – Со второго или третьего прыгать было бы больно.

Что произошло дальше, Турецкий сообразил не сразу.

И Нателла и Чернов вдруг повалились на пол в сугроб у окна. И только потом, словно запоздав на вечность, прозвучал выстрел.

«У кого-то не выдержали нервы, – мелькнула у Александра мысль. – Кто-то все-таки выстрелил!»

Но он тут же разглядел, что Нателла жива, но скорчилась и воет, почему-то протирая глаза.

А Чернов обалдело рассматривает пистолет в своей руке.

Веня бросился на него с вытянутыми вперед руками. Если бы он успел, Чернов точно был бы мертв. Веня задушил бы его, никто бы не смог оторвать Сотникова.

Но он не успел – кто-то шагнул в окно и, вздернув за шиворот ослабевшего Чернова, швырнул его спецназовцам.

– Ну, чего вы тут финал «Ревизора» разыгрываете? – сказал вошедший таким странным образом. – У меня к вам приятное известие: кажется, все закончилось.

– Костя…

– Меркулов… – почти одновременно выдохнули Савелов с Турецким…

Чернова заковали в наручники легко и просто – он не сопротивлялся. Он ничего не мог понять.

– Это газовый, – гуманно объяснила ему Нателла. –

Помните, Валентин Демидович, – обернулась она к Савелову, – как вы мне говорили, что оружие часто оборачивается против своего хозяина. Так и получилось. Он схватил со стола мой пистолет. Угораздило же…

Слезы на ее глазах теперь были скорее от счастья, чем от газа.

Чернов зарычал, как раненый зверь. Он проиграл. Он проиграл! Он проиграл!!!

Когда Чернова увели, остальных ребят освободили, Турецкий успел обняться с Меркуловым, а в комнате навели хоть какой-то относительный порядок, полковник сказал:

– Но подавитель мы потеряли.

– Я чего-то не понял, – снова вмешался Боря-спецназ. – Вы сказали, что этот, как его, давитель был в тачке, которую перегнал мне Митяй?

-Да.

– Так у меня эта тачка. Я ж понял, что раз вы ее ищете, что-то там важное. Да вон она, во дворе стоит.

Все бросились к разбитым окнам – на гостиничной стоянке действительно стояла ржавая «тоёта».

– Слушай, – задал Боре-спецназу наболевший вопрос Кирюха. – Я тебя одно спросить хочу: как ты ее завел?..

До Москвы добрались самолетом. Обыкновенный пассажирский рейс. Если бы остальные пассажиры догадывались, кто занимает места в четырнадцатом и пятнадцатом ряду, может, стали бы просить автографы. Хотя нет, вряд ли, летели на этих местах вовсе не поп-звезды. Но вот если бы кто-нибудь смог догадаться, каких трудов стоит летевшим на местах в четырнадцатом и пятнадцатом ряду всю многочасовую дорогу говорить о погоде, рыбалке, о предстоящей деноминации рубля, о всяких, словом, глупостях, то этот проницательный пассажир очень бы удивился силе воли этих людей.

Во Владивостоке после бурного вечера в гостинице «Океан» действительно не было ни минуты, чтобы выговориться, чтобы излить наболевшее. Подавитель отвезли в местное отделение ФСБ, сдали, чтобы оттуда он был отправлен в Москву спецрейсом. Потом мотанулись на склад, где полуодетую команду кое-как экипировали, а там и на самолет. И все это в окружении людей, которым секреты вовсе ни к чему были.

И вот теперь в самолете мучились, тщетно пытаясь уснуть, отвлечься, забыть хоть на минуту пережитое.

В Москве было холоднее, чем во Владивостоке. Легкий снежок, легкий ветерок, но крепкий морозец.

Три встречавшие «волги» вместили всех.

Но только отъехали от здания аэропорта, как первая «Волга» вдруг свернула с дороги в лесок, а за ней и остальные.

– Что за дела?! – выскочил, прихрамывая, Кирюха. – Кто-нибудь мне объяснит?

– Нет, погоди, я сначала спрошу!.. – заторопился Веня.

– Все по порядку, братцы, – попытался остановить их Турецкий. – Пусть сначала мне ответят!..

Словно и не было томительных часов полета. Словно только что арестовали Чернова, и вот теперь время все выяснить.

Конечно, вопросы были в основном к Савелову и Меркулову. Хотя и у них были вопросы.

Сначала ответствовал Савелов.

Да, было задание правительства вывезти с территории дружественной нам Японии «ГП-1». Сделать это надо было накануне зимних Олимпийских игр. Представляете, какой был бы скандал, если бы…

– Представляем, – поторопил Турецкий.. Савелов оглянулся на навострившую ушки Нателлу.

– При ней?

– Господи, Валентин Демидович, о чем вы?! – развела руками Нателла.

– Она будет молчать, – убежденно сказал Немой.

– Ладно. Так вот, нам стало известно, что информация об этом тут же ушла на сторону. Кто это сделал – теперь мы знаем. Но тогда нам это только предстояло узнать. О вывозе подавителя было осведомлено достаточно много людей. А вот о том, что никакого подавителя на танкере «Луч» не будет, только ГРУ.

– Не только, – вставил Меркулов. – Я знал. СВР знала.

– Ну да, ну да. Честно говоря, мы думали, что предатель Немой.

– Ясно, – вздохнул Игорь Степанович.

– Да ведь все к тому вело, Игорь. Ты пропал, ящик пропал!.. Вот тогда и решено было послать команду. И тут всё начало идти наперекосяк.

– Уж конечно, – самодовольно сказал Веня. – Мы в ваши игры не играли.

– У меня попутный вопрос, Валентин Демидович, – сказал Турецкий. – Зачем ребят было вязать по рукам и ногам якобы совершенными ими преступлениями?

– А что, есть какой-то другой способ гарантий? – вызверился Савелов на Турецкого.

– Есть, – тихо сказал он. – Честное слово этих ребят.

Ироничная улыбка Савелова держалась недолго. Мрачные взгляды ребят погасили ее.

– Ну ладно, простите, – сказал он еле слышно.

– Ну, тут и я должен добавить. И для тебя тоже новости, – кивнул Меркулов Савелову… – Проверить решено было всех. Тебя в том числе. Вот поэтому по решению генерального и руководителей силовых ведомств подключился Александр Турецкий. Если ты хотел, как бондарь, запустить мышей в бочку, то мы хотели проверить и самого бондаря.

– Да уж, – вздохнул Савелов. – Чуть меня и не положил ваш проверяющий следователь.

– А ведь действительно чуть было, – согласился Турецкий.

– А вот я так и не понял, с чего он вдруг сорвался, Чернов? – спросил теперь Савелов.

– Случайность, – покачал головой Немой. – Мелочь.

– Слишком много случайностей…

– Да. Но это понятно. Настоящий заговор в принципе не раскрываем, – сказал Меркулов.

– Этим надо теперь Митяя утешить, – горько сказал Веня.

– Да, мы уже дали распоряжение, с корейцами разберутся серьезно. Вообще надо прикрыть эти концлагеря на нашей территории.

– Послушай, Валя. – Меркулов бросил окурок в снег. – А ведь не мог Чернов один такую пакость провернуть. Кто-то ему помогал.

– Это мы выясним.

– Сами? Турецкий вам не понадобится?

– Сами, сами, – заторопился Савелов. – Тут ведь какое дело – теперь сами понимаете, штучка эта дорогого стоит. Вот наш «стратег», видно, и продал ее всем, кому только мог. Пиратам этим, японцам, американцам, даже корейцам, я думаю.

– Конечно! Кто ж еще?! – подхватил Турецкий.

– В любом случае он бы не проиграл. Кто-нибудь, он был уверен, до подавителя этого доберется.

– Да он и за информацию только, наверное, отхватил прилично, – сказал Меркулов.

– А представляешь, сколько бы ему отвалили за настоящий подавитель?!

– Нет, ребята, то, что вы сделали, это вообще ни в какие рамки! – чуть ли не восторженно развел руки Меркулов. – Этого вообще никто не мог ожидать, а наш «стратег» Чернов тем более.

– Скажи, Турецкий, – конфиденциально склонился к Александру Савелов. – У вас все-таки какой-то план был?

– Не-а, – легкомысленно ответил Александр. – Только русское «авось»!

И вдруг все насупленные лица прояснились. Первым хихикнул Веня. За ним Гладий громыхнул своим басовитым хохотком. А дальше как пожар – смеялись все. Хохотали, хлопали себя руками по ляжкам, утирали слезы, уже выли и стонали, обессиленные смехом…

Не смеялась одна журналистка.

– Ох, мужчины, смотрю я на вас и – страшно, – сказала Нателла грустно. – Все в какие-то игры играете. Все казаки-разбойники. Ужас…

Савелов хотел было что-то возразить, но не стал. А ведь права журналистка. Ох как права.

Ребят Турецкий позвал к себе. Немой только отпросился съездить к жене. Но так и не вернулся.

Первым делом отмылись, оделись потеплее. Турецкий сбегал в прачечную за бельем, чтобы было что постелить этакой ватаге на ночь. Машину-то он так и не купил. Выпили, помянули Митяя. Говорить много теперь не хотелось.

Ночью Веня пропал.

– К зазнобе своей поехал, – сказал Кирюха. – Слушай, Саш, у тебя случайно нет телефона артистки Алферовой?

Действительно, утром Веня появился со своей девушкой. Всей командой поехали к Андрею Чеснокову, который уже ходил, опираясь на палочку. Рассказали ему о приключениях, подогреваемые завистливым блеском в глазах больного командира.

А когда вышли на улицу, вдруг оказалось, что всем в разные стороны.

Попрощались почти официально. Конечно, обменялись адресами, обещали друг другу писать и созваниваться. Но как-то без энтузиазма.

«Это потому, – подумал Турецкий, – что просто устали».

Когда он вернулся домой, зазвонил телефон. На проводе был Меркулов:

– Ну что, герой! Может, вернешься в прокуратуру? Чин будет и дела все будешь до конца доводить! Обещаю.

– Нет уж. Завтра деньги получаю. Машину куплю, хватит ноги бить. Отдохну пока.

– Ну ладно, бывай.

Александр собрал белье, чтобы снова отнести его в прачечную. Времени теперь было вдоволь. Что там еще ему надо сделать? Ах да, календарь новый купить. На 1998 год…

Он поднял трубку:

– Костя, это Турецкий. Возьмете обратно в прокуратуру?..