Книга: Шестой уровень
Назад: Глава десятая МАРТЫШКА
Дальше: Глава двенадцатая ШАШКИ И ШАХМАТЫ

Глава одиннадцатая
РУБИ КОНЦЫ

Раздолбанная «тоёта» никак не хотела заводиться. У Турецкого уже кончались патроны, Гладий только бессильно скрежетал зубами, он бы смог своими руками передушить человек пять корейских охранников, но они не подходили близко, а издали шквальным огнем поливали отступающих.
– Ты это точно видел?! – уже в который раз сквозь шум боя прокричал Вене Турецкий.
– Да видел, видел, – почти плача отвечал Сотников. – Убили его! Убили.
Крик Митяя – «Ребята!!!» – до сих пор стоял последним трагическим призывом в ушах Турецкого.
Он не видел, как погиб Митяй, это видел только Веня, пробравшийся на территорию лагеря, на самый плац. Это он видел в слуховом окне мальчишескую фигуру, а за ней мощный торс Козлова. Сразу понял, что за Козловым и пацаном погоня. Он навел гранатомет чуть левее, чтобы взрывной волной отбросило преследователей, а Митяю дало уйти.
Но когда дым от взрыва рассеялся, по крыше бежал только юркий пацан, а тело Митяя, чуть подержавшись на карнизе, рухнуло вниз, прямо на утоптанный снег.
Митяй, жмот, скандалист, мелкий расист и куркуль, закрыл своим телом от смерти корейского мальчишку. Это удивленное отчаяние пронеслось в голове Вени стремительной красной стрелой.
Он метнулся было к телу, но изо всех окон начали стрелять, пули ложились совсем рядом, подползти к телу Митяя было невозможно. Да Вене и так все было ясно: Митяя, его вечного оппонента, его злейшего врага-, ненавистного Митяя, убили.
– Гады!!! – закричал Веня дико. – Сволочи!!!
Он зарядил в гранатомет последнюю гранату и пальнул в самое скопище корейцев. Но не попал, потому что слезы застилали глаза.
Турецкий и Василий, которые били по корейским гэбэшникам с разных сторон, отвлекая внимание на себя, всего этого разрывающего душу ужаса не видели. По тому, что стрелять они стали пореже, Веня понял: у них кончаются боеприпасы, надо отступать.
И вот сейчас он пытался завести машину, которая, простояв на морозе всего-то часа два, только чихала все слабее и слабее, лишая ребят вообще какой-либо надежды убраться отсюда.
Турецкий приподнял голову и увидел, что корейцы стали обходить их с флангов, они брали ребят в кольцо, они должны были убить русских, они не могли оставить в живых ни одного свидетеля своих фашистско-коммунистических методов ведения «народного хозяйства».
– Бросай ее! – крикнул Турецкий Вене. – Уходим, бросай!
Веня в отчаянии ударил по рулю кулаками, в последний, на всякий случай, раз крутанул ключ в замке зажигания, и машину вдруг затрясло мелкой дрожью – она завелась…
Нателла поселилась не в гостинице «Океан», как она обещала Савелову. Она только сняла там номер, а сама поселилась у знакомой журналистки, с которой когда-то вместе училась в университете. Так ее научил Немой. Нателла как-то сразу поняла, что капитан человек опытный, разбирается в таких делах, как конспирация. Ей только странно было заниматься этими шпионскими штучками здесь, у себя на родине. Странно, немного страшно, но уж очень интересно.
Звонка от капитана она ждала недолго. Подруга подняла трубку и тут же передала Нателле.
– Здравствуйте, Нателла Вениаминовна, с прибытием вас, – сказал капитан. – Вы сняли номер?
– Да, одиннадцатый. На первом этаже, как вы и просили.
– Ключи у вас?
– У меня, хотя это было непросто. Пришлось прятаться от портье.
– Отлично. Теперь снимите с этих ключей дубликаты.
– Зачем?
– Они нам пригодятся. Кроме того, не надо будет прятаться от портье.
Нателла сделала все, как сказал капитан. Она с самой крайней степенью женского любопытства ожидала развития событий.
Мужика, который, сам того не ведая, обладал секретом, за которым гонялись чуть не все разведки мира, Немой и Кирюха дождались только около полуночи.
Они промерзли до костей. Ношеная американская гуманитарная одежка все-таки грела слабо.
Сначала капитан с тоской вспоминал Прибалтику, где никогда не бывает по-настоящему тепло, но никогда не бывает так жутко холодно. Кирюха вспомнил Крым, но почему-то от этих воспоминаний ни тому, ни другому теплее не стало.
А с какого-то момента Кирюха вдруг помрачнел, замкнулся, перестал балагурить и только как-то тяжко и протяжно вздыхал.
– Ты чего? – спросил капитан.
– Что-то с ребятами, что-то не так, – сказал Кирюха.
Они были связаны друг с другом невидимыми, но крепкими нитями, которые даже на расстоянии передавали друг другу настроение, стук сердца, даже мысли. Теперь Кирюха чувствовал, что что-то страшное случилось в тайге.
Мужик пришел уставший и злой.
Он долго не мог понять, чего этим двум парням от него нужно.
– Что вы там забыли? Мотор снять забыли? Так он и так не фурычит ни хрена. Я уже второй день с ним бьюсь.
– Мы тебе, добрый человек, поможем твой мотор в порядок привести, только дай нам забрать из тачки наши вещи, – как-то туманно объяснял Кирюха.
– Да где там ваши вещи? – все допытывался мужик.
Кирюхе нечего было на это сказать, он и сам не знал где.
– Да мы найдем, увидишь.
Наконец мужик, поняв, что от странных просителей не избавишься, махнул рукой и зашагал к гаражам.
Все наконец движется к развязке, думал капитан, широко вышагивая за мужиком. Даже мрачное настроение Кирюхи не могло испортить ему настроение. План который он придумал, должен был сработать на все сто. И тогда все встанет на свои места.
– И тогда ясно будет, кто друг, а кто враг, кто их подставлял, а кто пытался помочь. И вообще, что за история краем своей загадки выползла на обозрение общественности, чтобы затем спрятаться глубоко-глубоко, так же глубоко, как затонувшая корма танкера «Луч»»
Сейчас события тех первых дней, с которых все начиналось, казались капитану даже как бы не бывшими в действительности. Так давно это было, столько всего случилось за это время.
Мужик открыл ворота гаража, распахнул их не без усилия, потому что за это время успел навалить снег и… замер с открытым ртом; ржавой «тоёты» не было.
Савелов первым делом связался с гостиницей «Океан» и узнал, что Н. В. Полуян остановилась в одиннадцатом номере.
Но телефон журналистки не отвечал.
Он оставил портье свой номер телефона, а потом связался с местным отделением ФСБ.
Там его выслушали вполне благосклонно. Обещали помочь в случае необходимости.
С Черновым Валентин Демидович связываться не стал. На то были свои весьма веские причины. Он прекрасно понимал, что все три стороны сейчас готовятся к самому главному – встрече и передаче подавителя «ГП-1».
С самого начала все пошло не так. С самого начала Савелов не ожидал от разведчиков такой прыти. Он не ожидал, что все его хитрости будут перехитрены, а капканы захлопнутся, когда зверь уже пробежит.
Он настолько увяз в этой истории, что теперь пути назад у него не было. Теперь надо было все доводить до упора, возможно, до самого кровавого конца. Но Савелов ни секунды не сомневался в своей правоте.
Ребятки? Ну что ж, они сами выбирали свою дорогу, они по ней шли сознательно, значит, должны быть готовы и к гибели. Немой? Вот с Немым не все было ясно. Что он за человек, почему так активно ввязался в заведомо проигрышную партию? Какой у него-то интерес? За то, что капитан более или менее удачно использовал ребяток, – честь ему и хвала, а вот то, что заосторожничал в самом конце, – это уже ни в какие ворота. Ну не ясновидец же он, в самом деле. Нет, с этим капитаном разобраться надо будет отдельно.
И еще Турецкий. Савелов теперь жалел, что поверил Меркулову, не надо было брать в команду этого человека. Он перепутал все и так перепутанные карты. Собственно, основная заслуга теперешнего положения вещей на счету Александра Турецкого.
Теперь еще журналистка…
Савелов и мысли не допускал, что эта простушка может быть как-то задействована в игре, а оказалось – на тебе!
Она мешала, она сильно мешала, она вертелась под ногами, норовя то и дело выкинуть что-нибудь неожиданное. Кроме того, она же была и болтлива, это ее профессия. Правда, в свое время ему удалось попритушить пену, которую чуть не вздула до небес эта Полуян, но времена звонков по «вертушке» уже проходили, уже начальников всяких там газет, радио и телевидения остановить-запугать становилось все труднее, более того, они сами гонялись за сенсациями.
Но, конечно, больше всего Савелова тревожили эти самые ребятки, команда. Именно своей честностью, преданной любовью к справедливости. Эта их безумная страсть все сделать по-честному, добиться справедливости – о! Она могла выкинуть самые неожиданные фортели. Этих людей нельзя было купить. Хотя деньги они, конечно, брали. Но только за работу, а не за свою совесть. Их даже нельзя было запугать! И это сейчас было ох как не на руку Савелову.
План, который он придумал в своем кабинете, тыча пальцем в кнопку выключателя лампы, казался теперь пустым и ненужным. Из Москвы все виделось проще. Здесь же он начал понимать, что просто не будет. Будет сложно, тяжело, будет плохо…
Бензин кончился, когда уже видны были огоньки Владивостока. «Тоёта» сдохла окончательно и бесповоротно. Ребята молча откатили ее в придорожные кусты и почти бегом пустились к городу.
В самый последний момент они потеряли все. Козлов был убит, тайну он унес в могилу. Ведь до сих пор они не были уверены, что нашли именно ту машину. Зная Митяя, вполне можно было предположить, что он отправил в Россию не одну машину, а две или даже три. Они кое-как вышли на одну, а был ли в ней подавитель?
Турецкий сжимал в руках автомат, не замечая, что пальцы почти примерзли к металлу. Веня тоже был мрачен до крайности. Не первый товарищ погибал на его глазах, но привыкнуть к этому Веня никак не мог. Он вспомнил своего отца, виртуозного виолончелиста, который терпеть не мог насилия. Как он сейчас понимал отца. За что, собственно, они тут кладут головы? За какую-то бездушную машину? Да пропади оно все пропадом! За Родину? Да Родина от них отказалась давным-давно. И еще припугнула – не сделаете, посажу.
Неужели все это ради наивной веры в торжество добра над злом? Эти слова даже совестно произносить сейчас. Никому добро – в духовном смысле – сейчас не нужно. Материального добра – это да, это только давай!
Так за что они воюют?
Вася Гладий почти ни о чем не думал. С Козловым как-то у него особой дружбы не было. Хотя за это время они, конечно, сильно сблизились. Общая опасность, общие беды и редкие радости – это делает людей ближе. Но Вася сейчас думал об Аллахе. Он не был правоверным мусульманином, не совершал намаз регулярно. Он просто искал Бога. И в какой-то момент христианский Бог показался ему несправедливым. Он видел разрушенные поселки Чечни, убитых женщин и детей. Убитых только за то, что кому-то там, наверху, захотелось показать всю силу и мощь российской армии. Он видел, как эти люди стояли в церквах, держа тонкие свечечки, хотя еще вчера носили по карманам, у самого сердца, партийные билеты. И ему стало противно. Это было не-чест-но!
Но теперь Вася видел совсем других людей, они тоже были христианами, но все время имя Господа не поминали, только один раз сходили на могилы друзей.
Вася был растерян. Где же истина, где же настоящий Бог?
Точно он знал только одно – сейчас Бог там, где по горло в дерьме предательства, в крови своей и своих друзей, забыв о собственной выгоде и даже о собственной жизни, воюют с чем-то черным и неодолимым эти ребята, его новые друзья.
– Да кому, нужна эта рухлядь?! – даже как-то весело пожимал плечами мужик. – Ох, найти бы этих придурков. Нет, я бы даже обижаться на них не стал, я бы попросил рассказать, как им удалось ее завести!
Владелец угнанной машины прихлопывал себя по коленям, разводил руками и даже как-то тоненько хихикал.
Немому и Кирюхе было не до смеха.
Все летело к чертям собачьим. Найти теперь подавитель было невозможно.
– Ну вот, кто-то нам наконец вставил клизму, – гробовым голосом сказал Кирюха. – И без всякого диагноза.
Немой не слушал Бардовского. Он лихорадочно соображал, что же делать дальше. Он завязал все узлы на этой проклятой машинке, а машинки-то и нет.
Тот, кто за ней так упорно и беспощадно гоняется, конечно, в конце концов ее найдет.
– Только вот жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе, – сказал он вслух.
– А? Чего? – не понял Кирюха.
– Руби концы, отдавай якорь, – еще более непонятно сказал Немой. – Они нас опередили. Теперь наши жизни не стоят и иены.
– Ты думаешь?.. – не договорил Кирюха.
– Да вот же тебе мужик говорит – кому нужна эта рухлядь…
– И что будем делать?
– А вот это все сейчас и выяснится. Когда у нас встреча с ребятами?
– Через сорок минут.
– Помчались.
Меркулов выезжал из Москвы на неделю, а когда вернулся, тут же позвонил Турецкому, но телефон у того молчал. «Стало быть, еще не вернулся, – подумал Меркулов, – странно. Если бы вернулся, но сразу куда-нибудь укатил – невероятно, но допустим, – оставил бы какие-то записку, сообщение. Нет ничего».
Меркулов позвонил Савелову.
– Валентина Демидовича нет, – ответили на службе. А жена Савелова по старому знакомству проболталась:
– Он во Владивосток вчера вылетел.
«Ого! – с каким-то нехорошим предчувствием подумал Меркулов. – Владивосток».
Это значило только одно – Турецкий с командой – там, но почему-то не едет в Москву, почему-то даже не звонит оттуда.
Японец, который мерещился Васе Гладию в каждом встречном гражданине Страны восходящего солнца, страховал команду как раз по просьбе Меркулова. Это был человек СВР. Приказ отдавал, естественно, не Меркулов, а директор Службы внешней разведки. От него же Меркулов знал, что ребята благополучно добрались до Ивакуни, наверняка изъяли нужный аппарат и вернулись в Осаку. Это были последние сведения, которые получил Меркулов перед командировкой.
Звонок в СВР прояснил мало. Сведения были какие-то странные и противоречивые. Команда вернулась во Владивосток, ее поселили в санаторий, но оттуда она пропала, и даже с каким-то оглушительным треском, который в переводе с образного языка означает– десять трупов неких уголовников. Больше от команды ни слуху, ни духу.
– Кто-нибудь поехал туда?
– Савелов с Черновым.
– И все?
– И все.
– А когда ближайший рейс на Владивосток?
– Через полтора часа, так что вы не успеете…
Назад: Глава десятая МАРТЫШКА
Дальше: Глава двенадцатая ШАШКИ И ШАХМАТЫ