Глава восьмая
ПО-РУССКИ
Александр и Василий, одновременно вскинув руки, посмотрели на часы.
– Ни себе фига! Пятьдесят минут, – взволнованно произнес Гладий. – Где же они?
– Не паникуй, еще есть время… У Козлова такой опыт, что…
Турецкий не договорил, запнулся на полуслове. Откуда-то из глубины до него донесся странный монотонный гул…
– Что это?
– Не знаю…
Блики лунного света зловеще прыгали по вздыбленной поверхности океана. Гул нарастал.
«Будто чугунный шар по асфальту катится…» – нервно передернул плечами Александр.
– То морской дьявол кричит от голода…
– Какой еще морской дьявол?
– Его никто не видел, во моряки говорят, шо он есть. Стоит на него один лишь разок взглянуть – и мгновенная смерть…
– Перестань.
– Морской дьявол может читать мысли. Он находит в них самый большой страх и принимает его обличие. И человек умирает от своего же страха, понимаешь?
– Понимаю. – Турецкий зло посмотрел на Гладия. – Лучшего момента не нашел?. Ребята под водой, а ты со своим дьяволом! Беду накаркать хочешь?
– Та это я так, к слову… – виновато потупился Вася. – Я раньше не верил во все эти бредни. А теперь, знаешь, шо-то начал верить… Люди же не просто так говорят…
Внезапно они увидели источник странного гула. Он сам был странным – круглый, прозрачный, его нутро ярко мерцало в глубинной черноте…
Это был огромный воздушный пузырь… Настолько огромный, что в нем могло бы разместиться коровье стадо…
И в следующий момент глиссер тряхнуло с такой силой, что мужчин подбросило в воздух и плашмя опрокинуло на палубу. Море расступилось, и из гигантской воронки взметнулся столб желто-кровавого пламени. Стало светло, как днем…
Прошло всего лишь какое-то мгновение, и все вокруг вновь окуталось ночной мглой. Будто и не было взрыва… Будто померещилось…
Александр и Василий все еще лежали на палубе, уставившись опустошенными взглядами в звездное небо… Случилось самое ужасное, что только можно было ожидать? Кислородный баллон не выдержал давления? Что вообще произошло? Подводный вулкан?..
Из рубки выполз Сотников, прижимая к груди окровавленную руку. Его задело осколком разлетевшегося вдребезги стекла.
– Братцы, вы живы? – тихо спросил он.
– Живы… – отозвался Турецкий.
– А что это было?
– Морской дьявол, – прошептал Вася, сглотнув комок в горле. – Морской дьявол…
Турецкий зло глянул на него, но тут же отвел глаза. «Дмитрия и Игоря Степановича больше нет. Они погибли…»
Время тянулось так медленно, что казалось, часы все остановились. Секундные стрелки переползали с деления на деление, как улитки.
Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Всё.
Ну, еще подождали пять.
– Все, ребята, – резко поднялся Турецкий. – Будем прорываться в Россию. Вениамин, рана серьезная?
– Царапина…
– Становись за штурвал… Полный вперед.
Сотников оторвал от своей рубахи длинную полосу материи, перевязал руку. Он действовал скорей механически, нежели осмысленно. Осмыслить происшедшее было невозможно… Так глупо, так нелепо… И ради чего?
Нет, к этому никак нельзя было привыкнуть – к смерти. А уж он навидался ее за свою жизнь.
Веня шагнул было к рубке, но путь ему преградил Гладий.
– Не, – сказал он. – Мы никуда не поедем. Мы будем их ждать.
– Кого? Кого ждать? – опешил Венька. – Ты что, Вась?
– Они еще живые, – упрямо мотал головой Василий. – Они не имеют права. Это нечестно…
Александр все понял. У Василия что-то сорвалось внутри. Он был на грани истерики.
– А я хочу ехать?! Я что, по-твоему изверг?! Да я вообще лучше здесь подохну! – закричал визгливым голосом Венька. – Мне вообще на все наплевать!
Он схватил с палубы карабин и стал дубасить им по борту, пока карабин не раскололся в его руках, как игрушечный.
Это было уже коллективное помешательство. Ребята почувствовали то же, что и Александр.
Они привыкли бежать, мчаться, лететь, не останавливаясь ни на минуту. И вдруг наткнулись на стену, которую не прошибешь ни лбом, ни гранатометом. Смерть называется эта стена. Можно сколько угодно кричать и биться в слезах – смерть не отступает.
Александр зачерпнул ведром ледяной забортной воды и плеснул ею на обоих – Гладия и Сотникова.
Те на секунду замерли, а потом бессильно повалились на палубу, как-то жалобно, по-детски расплакались, обнялись, словно девчонки, и всхлипывали друг у друга на плече.
Турецкий оставил их, ушел на нос, привалился к борту. В пачке оставалась последняя сигарета. Намокла… Оставить на потом? Руки трясутся, требуют никотина. Чиркнул зажигалкой, терпкий дымок защекотал в носу. А канат так и остался в воде. Легче его обрубить…
Не было сил, не было эмоций. Только тупая боль усталости, сидящая колом в спине.
Александр докурил. Оглянулся на ребят. Те уже затихли, но все так же обнявшись сидели на палубе.
Он заставил себя оторваться от борта, нашел топор и рубанул им по канату.
Он сделал это нарочито демонстративно, он как бы показывал своим друзьям, что время сантиментов кончилось, он обрубил последний конец. Теперь надо думать о будущем, теперь надо снова двигаться, идти, бежать, мчаться, лететь…
– По местам, – сказал он глухо. – Заводи глиссер.
Ребята нехотя поднялись и пошли по своим местам. Вот и все, теперь он снова управляет командой. Хотя от команды остались всего двое…
И тут Александр услыхал тихий всплеск. Нет, это не волна, не рыба. Он бросился к противоположному борту, свесился с него по пояс и…
– А-а-а-а!.. – закричал он как-то хрипло и глухо срывающимся голосом. Это было словно заклинание и мольба, которые перерастали в надежду, в уверенность, а в конце концов в дикую, невыразимую радость.
Митяя и Игоря Степановича перенесли в кубрик, бережно уложили на топчаны, растерли их промороженные тела спиртом. Они были в шоке, их глаза безумно блуждали по лицам друзей… Из носа капитана обильно текла кровь, только спустя несколько минут ее удалось остановить… В остальном же – никаких повреждений. Целы и невредимы…
– Да, шарахнуло… – первым заговорил Митяй. Слова давались ему с невероятным трудом, он еле разжимал губы. – Но мы уже были далеко…
– Груз нашли? – Александр склонился к Митяю.
– Да… Контейнер… Тяжелый, сучара… Не поднять… Это он и рванул.
– Черт с ним, с контейнером! – радостно воскликнул Веня. – Главное, что вы живы! Мы ведь вас уже того… похоронили…
– Хорошая примета, – подал слабый голос Игорь Степанович. – Значит, покоптим еще этот свет…
– Погоди, – вдруг дошло до Турецкого. – Это контейнер взорвался?
– Контейнер, – кивнул Немой.
– А аппаратура?
– Не было, там никакой аппаратуры, – прохрипел капитан. И неясно было, от какой боли – физической или душевной.
– Что?
– Там были кирпичи…
Ребята глуповато улыбались. Капитан просто шутит. Болезненная такая шутка, дурацкая. Или оправдывается, что не сумел поднять контейнер.
– Нас всех надули, – устало закрыл глаза Немой. – Надули… Это обманка… Отвлекающий маневр… А нас использовали, как живцов… Мы должны были погибнуть, понимаете? Погибнуть…
– Да что же это за ё… твою мать? – громко матернулся Сотников, задрав голову к небу. – Что же это они нас всю дорогу трахают во все дыры?! Да что же это они за падлы такие?!
– Вот это по-нашему, по-русски, – одобрил Козлов вяло. – Я бы еще и не так сказал. Сил нет. Вообще, удавиться охота.
Турецкий изо всей силы шарахнул кулаком по железной стене рубки. Действительно, хотелось если не удавиться, то хотя бы завыть по-волчьи. Вот это – отчаяние! Вот это – тупик!
– И шо дальше? – понуро опустил голову Гладий. – Это все?
– А тебе чего еще надо? Конечно, все. Мотать отсюда… – оскалился Митяй. – Осточертело, хватит… Выходим из игры… Мы свое отработали… Прямым курсом на Владик. Сами же говорили, что топлива хватит…
Никто не стал спорить с Митяем, но все почему-то посмотрели на Игоря Степановича.
– Хотите знать мое мнение? – через тягостную паузу сказал тот.
– Да, – ответил за всех Турецкий.
– Я ведь знаю, где спрятана настоящая аппаратура…