В холл гостиницы «Ярославская», сгибаясь под тяжестью огромных тюков, вошли двое. Взмыленные, раздраженные, в расхристанных китайских пуховиках. Типичные «челноки».

– Надо было водилу запрячь!.. – простонал тот, что постарше. – Рук уже не чую!

– Вот еще… – хмуро отозвался второй, стискивая зубы от напряжения. – Сами как-нибудь… Копеечка рубль бережет…

Лифт не работал.– Пришлось взбираться на четвертый этаж пешочком. На полдороге передохнули, устроили перекур.

Их номер был в самом конце длинного коридора. Тюки уже тащили волоком, из последних сил, тихонько покрякивая и матерясь.

Дверь оказалась незапертой. Старший толкнул ее плечом и, ввалившись в номер, задыхающимся голосом взмолился:

– Дайте воды! Умираю!

К нему тут же подскочил голубоглазый детина со стаканом в руке.

– Кипяченая?

– Так точно!..

«Челнок» жадно припал губами к граненому краю.

– Все чисто, товарищ полковник, – тем временем рапортовал голубоглазый, невольно наблюдая за тем, как по шее Валентина Демидовича Савелова лихорадочно бегает острый кадык. – Хвоста не замечено, корпус блокирован, все люди на своих местах, противоподслушивающие устройства установлены. Какие будут команды?

– Еще, – протянув парню пустой стакан, полковник с раздражением стянул с себя душный пуховик, под которым оказался серый деловой костюм.

Береженого, как говорится, Бог бережет. Нет сомнений, что деятельность Савелова и его команды представляла определенный интерес для иностранных разведывательных служб, так что появление полковника на конспиративной явке было обставлено должным образом.

Немножко смахивало на дешевенький театр, но таковы уж правила игры.

Словом, все эти на первый взгляд дурацкие меры предосторожности были просто необходимы, как витамин С.

Савелов выхлестал чуть ли не весь графин, прежде чем плюхнулся на мягкий диванчик и, вытянув, перед собой ноги, блаженно произнес:

– Хорошо-то ка-ак… – и похлопал ладонью рядом с собой: – Садись, Саша, отдохни.

Второй «челнок» аккуратно повесил свой пуховик в стенной шкаф и устроился рядом с полковником.

Голубоглазый деловито расставил стулья вокруг широкого круглого стола, затем установил в дальнем углу экран на треноге и подготовил к работе диапроектор.

Это был номер люкс, единственный на всем этаже. Две просторные комнаты, высокие окна, солидная старая мебель, поющие трубы в ванной и жирные тараканы на стенах. – Пора начинать, – распорядился Савелов. – Вызывайте ребяток.

Через минуту все заняли свои места за круглым столом.

Прежде чем заговорить, Валентин Демидович долго смотрел в глаза каждому из только что вошедших: Чеснокову – строго, Сотникову– равнодушно, Барковскому – хмуро и с нехорошей ухмылкой, Гладию – с любопытством.

– Я новенький… – не выдержав этого взгляда, пояснил Василий.

– Знаю, мы навели о вас кое-какие справочки и дали «добро». – Полковник откинулся на спинку стула. – Иначе вас бы здесь не было.

– Ежу понятно, – хмыкнул Кирюха. – Фирма веников не вяжет. Кстати, Васек, ты анализ на РВ сдал? Без этого никак нельзя.

– У меня к вам будет одна просьба, Барковский, – строго произнес Савелов.

– Да-да? – живо откликнулся Кирюха.

– Заткнитесь, пожалуйста. Не превращайте наше собрание в вечер художественной, самодеятельности дома культуры мукомолов, хорошо?

– Постараюсь.

– Буду очень признателен. Ну а перед тем, как мы приступим к разбору дела, я бы хотел представить вам своего помощника, – Валентин Демидович обернулся к помощнику. – Знакомьтесь, подполковник Александр Владимирович Чернов. Прошу любить и жаловать.

– Здравствуйте… подполковник Чернов… Здравствуйте… подполковник Чернов… Очень приятно… – Он крепко жал руки страждущим с ним познакомиться. При этом стоял прямо, а все остальные вынуждены были перегибаться через стол.

– Ну и отлично, – сказал Савелов. – Теперь поговорим о деле:

– А правда, что мы в Японию поедем? – недоверчиво спросил Сотников.

– Вот именно, в Японию, – страдальчески вздохнул полковник. – Чтоб ее цунами смыло к чертовой матери… Сынок, – обратился он к голубоглазому, – сделай нам темную.

Голубоглазый зашторил окна и включил диапроектор. На экране возникла какая-то неопределенного вида посудина, барахтающаяся в штормующем море.

– Это останки танкера «Луч», – прокомментировал изображение Валентин Демидович. – Снимок сделан из космоса с нашего военного спутника. Мы видим, что носовая часть танкера до сих пор держится на поверхности. Корма затонула.

– Так его ж каждый день по телику показывают! – отчего-то радостно вскричал Кирюха. – Ну да, столько гадости всякой в воду вылилось, аж жуть! И зачем только надо было из космоса снимать?

– Сынок… – Савелов подмигнул голубоглазому, и тот, подкравшись сзади к Барковскому, залепил ему рот огромным куском медицинского пластыря. Кирюха даже пикнуть не успел, лишь дико завращал глазами.

Команда сдержанно посмеялась.

– Так-то лучше, – удовлетворенно промолвил полковник. – Продолжим. Сразу предупреждаю – все, что сейчас будет сказано в этих стенах, является строжайшей государственной тайной.

– Я могу раскрыть кое-какие карты. – С молчаливого согласия полковника Александр Владимирович взял инициативу на себя. – Задание очень сложное… Почти невыполнимое… И разумеется, опасное…

В комнате воцарилась напряженная тишина. Все находились в полной уверенности, что Чернов обязательно продолжит свою речь. Но время шло, а подполковник так ничего больше не произнес.

– И все? – осмелился уточнить Андрей.

– Все, – кивнул Александр Владимирович.– А вам мало?

– Вполне достаточно. – Чесноков понял, что большего от службовиков не добиться. Но ему хватило и этого. Еще до сей минуты он надеялся, что полковник просто пугает его. Что все эти «наезды», шантажи – больше для перестраховки. Теперь понял – все куда серьезнее, чем он мог себе представить.

– Что ж… Тогда начнем, пожалуй. – Чернов зажал в ладони пульт диапроектора и нажатием кнопки переменил слайд. – Так выглядел танкер «Луч» в своем первозданном виде. Красавец, царствие ему небесное… Неделю назад «Луч» выполнял рейс Находка– Петропавловск-Камчатский. На борту было несколько тысяч тонн топлива и… кое-что еще. Но об этом чуть позже… – Тихий щелчок, и на экране высветился участок крупномасштабной географической карты. Крестиком отмечено точное место крушения. Японское море, три с небольшим мили от берега. Это случилось тридцатого октября в час сорок семь по дальневосточному времени. Сигнал «SOS» поступил в час пятьдесят две. Спасатели прибыли очень быстро. Всех членов экипажа успели спасти. Всех, кроме капитана. Он исчез. Исчез и бортовой журнал. Пилот одного из вертолетов японской службы спасения утверждает, что в четвертом часу утра, на расстоянии пяти-шести миль от танкера, он видел фосфоресцирующий надувной спасательный бот, но из-за штормовой погоды не смог подлететь близко. Как только шторм утих, вертолеты прочесали указанный квадрат, но никакого бота не обнаружили. Версий происшедшего множество. По одной из них, танкер напоролся на риф или на затонувшее ранее судно, по другой – дала течь обшивка, якобы корабль давно уже изжил свой _ эксплуатационный срок. А поиски капитана продолжаются до сих пор. Сохраняется надежда, что его тело находится в кормовой части танкера, до которой пока не удалось добраться: глубина большая, около трехсот метров. Экипаж так и не понял, что произошло. Матросы вдруг ощутили сильнейший толчок, а через несколько мгновений «Луч» раскололся. Вот, в общем-то, и все…

– А теперь давайте-ка рассмотрим эту картину художника Айвазовского с другой стороны, с нашей, – перехватил слово Савелов. – Во-первых, по пути в Петропавловск танкер заходил в японский порт, чтобы высадить на берег заболевшего внезапно кока. Во-вторых, никакого несчастного случая не было. Вся эта брехня про риф, шторм рассчитана на дураков. К счастью, таких большинство, и это нам на руку. По нашим сведениям, «Луч» потопили прицельным выстрелом. Скорей всего, кумулятивным снарядом и, скорей всего, с подводной лодки. В ту самую ночь, именно в час сорок семь, наша разведка засекла движение субмарины в этом районе, а при точных расчетах ее координаты чудеснейшим образом совпали с координатами танкера.

– Не понимаю… – Сотников задумчиво разминал пальцами свой подбородок. – Не понимаю и, «во-первых», и, «во-вторых». Зачем было японцам топить мирный танкер?

– Я не сказал, что это были японцы, – строго заметил Савелов. – Мы можем только предполагать.

– Хорошо, ясно, а, «во-первых»?.. – казалось, Чесноков говорил очень спокойно. Только жилка на виске мелко подрагивала.

– Молодец, Андрей, в правильном направлении мыслишь, – похвалил его полковник.

– Они забрали в Японии секретный груз?

– Именно.

– А конкретнее?

– Мимо, – отрезал полковник.

– Вопросов нет.

– Нам еще предстоит установить, каким образом японская разведка вышла на наш скрытый канал, но определенную работу мы уже проделали. – Савелов выдержал паузу, во время которой успел расплющить по столу рыжего таракана. – Капитан танкера жив, здоров и невредим. Мы получили сведения, что сейчас японцы его обрабатывают, выбивают из него показания, но… вполне возможен и другой вариант, очень для нас неприятный…

– Капитан был вашим человеком?

– Он работал на разведку, – уклончиво ответил Савелов. – Вот теперь вопрос – на чью?

– А шо от нас требуется? – нетерпеливо спросил Гладий.

– Работа. – Савелов бережно отделил от мертвого тараканьего тельца заусенчатую лапку, приблизил ее к глазам, рассмотрел внимательно, после чего стряхнул с ногтя на пол. – Выкрасть капитана «Луча», поднять затонувший груз и переправить и то, и другое в Россию.

Андрей про себя отметил, что Савелов про капитана говорит, как про вещь.

– К счастью, – продолжил полковник, – груз все еще лежит на дне, это мы знаем точно.

Барковский так разинул рот, что даже пластырь не выдержал – лопнул.

Гладий только покачал головой. Чесноков хрустнул пальцами.

– И все? – язвительно присвистнул Сотников. – А вот одно неприличное слово – «как»?

– По ситуации, – обнадежил его Чернов. – Мы снабдим вас нужными сведениями, но в целом вы должны будете действовать без чьей-либо подсказки. В, шахматы играете?

– Немножко…

– Знаете, что такое цейтнот?

– Это когда флажок падает.

– Наш флажок уже держится на честном слове.

– А прикрытие, легенда, оружие, снаряжение, все эти ваши шпионские прибамбасы? – спросил Гладий.

– Никаких прибамбасов. Вообще ничего, – жестко сказал ПОЛКОВНИК. – Сами. Все сами. Больше того, когда мы выйдем из этого клоповника, – он обвел глазами номер люкс, – я вас не знаю, вы меня.

– Ни себе фига, – покачал головой Василий.

– Что бы ни случилось, держите язык за зубами, братцы, – предостерегающе погрозил пальцем Чернов. – Надеюсь, нет смысла напоминать, что в случае чего Россия от вас откажется…

– Эти мальчики все прекрасно помнят, – остановил его Савелов. – Я им верю… В прошлый раз….

– Нас было шестеро… – опустил глаза Чесноков.

– Шестеро… – печально подтвердил Валентин Демидович. – И раз уж мы опять коснулись этой темы… М-да… Тяжело… Твои парни погибли геройски… Родина их не забудет…

– Уже забыла.

– Ну-у-у, не надо так категорично… Вы же знали, на что шли. Мне очень жаль.

– А вам не надо делать поминальное лицо, товарищ полковник, у вас это не очень естественно получается, – зло процедил Андрей. – Тут про шахматы говорили… Точно, для вас ведь мы – всего лишь пешки. Куда захотел, туда и поставил. Вам на нас наплевать, верно?

– Верно, – на удивление легко ответил Савелов. – В самое яблочко попал, Чеснок. Наплевать, насрать, харкнуть и растереть. А на тебя в первую очередь.

– Вот это уже похоже на искренность, – усмехнулся Андрей.

– Хочешь совет? – Глаза полковника превратились в две узенькие щелочки. – Поменьше болтай, да получше дело делай.

– Я – буду, – сказал Чесноков тихо. – А остальные… – он посмотрел на Кирюху, Гладия и Веню. – Так, полковник, ребята сейчас выйдут из этого клоповника и больше вас не знают. Они не должны за меня отдуваться.

Последняя фраза тяжело повисла в ставшем вдруг до почти физически ощутимо плотном воздухе.

– Пускай выходят, – пожал плечами ПОЛКОВНИК. – Иди, Барковский, там тебя дожидаются менты с наручниками.

– За что? – опешил Кирюха. Пластырь он сорвал механически, даже не заметив боли.

– За изнасилование гражданки Малининой Ларисы Аркадьевны, – улыбнулся полковник грустно.

Кирюха растерянно оглянулся на Андрея, тот опешенно завертел головой.

– Да, Чеснок, не вышло у тебя, – успокоил его полковник. – Честная девушка снова заявление подала, да еще жаловалась, что ты ей грозил физической расправой. А! Веня Сотников?! – вдруг словно опомнился полковник, – «Тихий еврейский мальчик». Артист! Этот артист искалечил в холле гостиницы «Ярославская» четверых водителей тяжелогрузовых автомобилей. Некоторые из них лежат в реанимации. В лучшем случае – хулиганство. Я так понимаю.

– Здорово, – промычал Андрей.

– Как верно тут было замечено, – улыбнулся полковник, – фирма веников не вяжет. А вот вы, ребята, нее повязаны по рукам и ногам. Вы – мои со всеми потрохами.

Воздух сгустился так, что уже невозможно было дышать.

– В чужую страну, без языка, без элементарных знаний, без прикрытия… Да вы что, с ума сошли? Это же легче, вон из окна сигануть! – тяжело выдохнул Андрей.

– Никто не держит, – скучным голосом сказал полковник. – Но как говорили немцы – «свобода через труд».

– Это эсэсовцы говорили, – сказал Веня.

– Неважно.

– Суки, – сказал свое излюбленное Кирюха. – Мы же сами пошли! Зачем же так?..

– Сами пошли, сами и ушли, – жестко проговорил полковник, следя глазами за тараканом, который пытался перебежать по столу перед самым носом полковника. – Кто вас знает, что вы завтра придумаете? Нет, мне так спокойнее.

– Это нечестно, – сказал вдруг Гладий.

– Зато надежно, – парировал полковник. – А ты, хлопчик, лучше молчи. Забыл Чечню?

К удивлению остальных, Гладий действительно опустил глаза и виновато засопел.

– Ну, еще у кого вопросы? – Полковник без тени брезгливости налице раздавил пальцем безрассудного таракана.

– Ага, у вас на все наши вопросы один ответ. – Сотников кивнул на еще шевелящееся насекомое.

– Да, ответ один! – полковник грохнул кулаком по столу, и вовсе превратив таракана в лепешку. – Думаете, вы одни такие? Удачливые? Незаменимые? Свет клином на вас сошелся? Да таких, как вы, – раком до Японии выстроить, и еще останется!.. Но я купил вас! Со всеми потрохами. Я вас из дерьма вытащил. Так что будьте любезны! При этом, заметьте, я вам еще и плачу. В твердой валюте.

Андрей побагровел, но сдержался, не проронил ни слова.

– Раз уж вы заговорили о деньгах, – в отличие от Андрея, Сотников оставался невозмутим. – Сколько?

– Пятьдесят тысяч на брата, мы люди не жадные, – расслабился Валентин Демидович.

– Царская щедрость, – хмыкнул Венька. – Обхохочешься…

Гладий вдруг повел себя по-штрейкбрехерски.

– Пятьдесят так пятьдесят, – протянул он, почесывая свою огромную ручищу. – Тоже деньги, на дороге не валяются.

– А что скажет командир? – поинтересовался Чернов, глядя на Чеснокова.

– А мои слова что-то смогут изменить? – Андрей ощущал себя просто раздавленным, размазанным по столу, как тот таракан.

– Шестьдесят!.. – голосом аукциониста выкрикнул Веня.

– Ладно, так уж и быть, – смягчился Савелов. – Не обеднеем… Пятьдесят две.

– Пятьдесят семь! – упрямился Сотников.

– Пятьдесят пять!– полковник жахнул кулаком по столу и даже не заметил; как убил еще одного таракашку. – Это мое последнее слово!

– С половиной…

– Без половины.

– Тогда с авансом.

– Мы предоплатой не занимаемся, расчет только после выполнения. Или семьям, если…

– Не дай Бог, – Кирюха суеверно постучал пальцем по столу.

– Вам выделят деньги на карманные расходы, сами будете решать, что с ними делать. Хотите сэкономить –Пожалуйста, никто не против.

– Если не в ущерб нашим общим интересам, – уточнил Чернов.

– А где гарантия, что, когда мы вернемся, на нас ничего не будет висеть? – спросил Андрей.

– Фу, как я не люблю все эти меркантильные разговоры! Вот если вернетесь, тогда и поговорим… – поморщился Валентин Демидович.

– Тащ полковник, вас Волков, срочно. – Из ванной комнаты вышагнул высоченный мужик с телефонной трубкой в руке. – Вроде сердится.

Савелов пулей вылетел из-за стола и, прижав трубку ухом к плечу, скрылся в ванной.

Ребята боялись смотреть друг на друга, словно только что привяли участие в чем-то ужасно неприличном и теперь им жутко стыдно.

– И все равно – суки, – сказал Кирюха.

Но ему никто не ответил.

– Так, мне пора! – Вслед за шумом спускаемой воды из ванной послышался взбудораженный голос полковника. – Оставляю вас с Черновым, он вам все по полочкам разложит – где, что и когда.

Через мгновение Савелов вышел в коридорчик и начал натягивать на себя пуховик.

– Александр Владимирович, как только закончишь – сразу доложишь.

– Всенепременненько. – Чернов протирал линзы очков белоснежным платком. – Мы быстренько, за часик уложимся.

Помогая полковнику взвалить на плечо тюк, охранник что-то шепнул ему на ухо.

– Да хрен с ней, с ширинкой! – отмахнулся Савелов. – В машине застегну, под курткой не видно. – Он обернулся на пороге и, многозначительно погрозив пальнем, прошипел: – И только попробуйте мне не справиться, сукины дети!