10
Возле поворота в Ельнинский лес Анатолий наклонился вперед и тронул водителя за плечо.
— Шеф, я здесь выйду. Не люблю охотиться в общей куче…
Трофим удивленно на него взглянул, но ничего не сказал. Понимает, не может не понимать, что он, Анатолий, вовсе не хочет попасть под «случайную» пулю-дуру. А это не исключено. На охоте как на охоте. Все бывает… И потому каждый пойдет своим путем.
Анатолий вылез из джипа и быстро углубился в лес, чувствуя затылком взгляд Трофима. Нет, стрелять в спину он не станет. Хотя не исключено, что такое задание уже получил. Или все-таки Сабуров решил подождать, пока он, Анатолий, созреет для убийства Залогина, а уж потом?.. И еще ему надо сперва попасть в губернаторское кресло. Стало быть, ему, Богданову, Сабуров как губернатор вроде как ни к чему. Стало быть, ему желательно иметь другого губернатора. Того же Солоду-хина. А значит, он должен добыть эти бумаги, которые против Сабы. Чтоб самому остаться живым, в том числе.
Хорошо, что Трофим не в курсе, а он, Анатолий, вовсе не собирался ему докладывать, что прекрасно знает, где прячется Игнат с племянником — убийцей собственной тетушки. Не зря он изучал старую охотничью карту, добытую в местной библиотеке, куда здешние пинкертоны ленятся заглядывать. Может, и не догадываются о ее существовании… А результат милицейской пеленгации по сигналу сотового телефона, попавшего в руки Игната, лишь подтвердил его догадку о местопребывании Игната в старой заимке, плюс-минус двести метров. Поэтому стоило туда поспешить, чтобы опередить ментов.
Анатолий достал карту, и, сверяясь по ней, быстро двинулся через кусты. Так он шел около десяти минут. Болела рана в груди, стучало в голове, плыло перед глазами… Стоило бы остановиться, передохнуть, но он сейчас больше всего боялся опоздать.
И все-таки пришлось остановиться, чтобы передохнуть, возле какого-то потухшего костра, где, видно, кто-то дневал либо ночевал, разложив еловый лапник.
Анатолий осторожно прилег спиной на этот лапник, лицом к моросящему небу, прислушался. Кажется, никто за ним не крадется. Он смотрел, зажмурясь, в обвисшее брюхо осеннего неба, отяжелевшее от впитавшейся в него влаги. Где-то, как всегда, жарит солнце, а на нас истекает бесконечный дождь, тоскливо подумал он. Заработать бы еще немного и рвануть отсюда — туда, где из пышной, яркой зелени испаряется влага, чтобы пролиться над несчастной Россией. И все забыть, к чертовой матери, в том числе этого Игната, которого он сейчас должен найти и пристрелить. И забрать бумаги погибшей журналистки, прежде чем их найдут другие.
Он включил сотовый, нашел номер Игната.
— Это я, — сказал он. — Совсем скоро свидимся, говорю. Бумаги при тебе?
— Где ж им быть… — буркнул тот.
— Значит, я иду к твоей избушке на курьих ножках с наветренной стороны, с юго-запада. Минут через пять жди…
— Давай, милок, бабки при тебе?
Кажется, поверил: что с юго-запада, а не с северо-запада. Анатолий с усилием приподнялся, снова прислушавшись к усилившейся боли, пока она не стихла, потом двинулся дальше, опираясь на найденную возле кострища палку.
Заимку он увидел издали, хотя следы близкого жилья — по следам в примятой траве и оборванным веткам кустарника — заметил ещА раньше.
Разговор, который вели Игнат и Леха, он услышал метров за пятьдесят с помощью небольшого направленного микрофона, который захватил с собой вместе с компактным диктофоном.
— Значит, смотри сюда, — говорил хрипловатый, знакомый голос, принадлежащий, судя по всему, Игнату. — Выйдешь, как я договорился с этим ментом, вон на ту поляну, видишь?
Мент — это я, догадался Анатолий. Ну-ну…
— Ни о чем с ним не разговаривай, а сразу потребуй бабки. И пусть сначала их покажет, а ты на глаз прикинь, сколько их там… И не фальшивые ли.
— Пересчитать их, что ли? — не понял молодой, если судить по голосу, Леха, тот самый племянник-убийца. — Сколько там должно быть?
— Тридцать штук. Только пересчитывать некогда, — сказал Игнат терпеливо. — На выбор пошерсти, для понта, несколько купюр… И в глаза ему смотри, понял? Поймешь, вроде все нормально, эту папку ему в зубы, бабки себе и с ними в кусты, но только не в мою сторону, слышь, а в ельник! Вон туда, видишь? И беги не оглядывайся, я тебя сам найду. Если что, прикрою.
— А ты? — спросил Леха по-детски.
— А что я? — устало спросил Игнат. — Ну хорошо, я тоже к нему пойду… И что? Он меня сразу пристрелит. Ментам я нужен только в деревянном виде. Тебе-то чего бояться? На тебе ничего нет. Все на мне. И тетка твоя… Это я их ряды проредил, а не ты, понял, нет?
— Ты ж говорил, журналисту их можно загнать? — Похоже, Леха не терял надежды отделаться от навязываемой ему миссии парламентера.
— Да говорил… Он вроде загорелся, потом похлопал по карманам, пересчитал, что было в кошельке, нет, говорит, откуда у меня такие деньги? Вы, говорит, потерпите, я вам расписку напишу. А после почтой из Москвы пришлю. Ну да. Поищи дураков.
Складно врешь, подумал Анатолий. Хитрожопый, однако… Но у меня тоже кое-что для тебя найдется, с винтом.
— А сколько у журналиста в наличии? — спросил Леха. — Может, скинуть ему?
— Тебе на кружку пива, — огрызнулся Игнат. — И мне на трусы.
— Может, все-таки вдвоем туда пойдем? — спросил Леха дрогнувшим голосом.
— Слушай, нет времени, чтоб еще сопли тебе вытирать! И тебя он не тронет, если увидит, что ты один к нему вышел. Ага, подумает, значит второй где-то рядом, на мушке меня держит. И сразу поостережется насчет резких движений. Да и зачем мне, голуба моя, тебя подставлять, сам подумай… Схватим бабки и рванем отсюда в Сочи! Или еще дальше.
Голос Игната теперь был вкрадчивым, почти сладострастным. Ого, подумал Анатолий. Видать, дело у них далеко зашло.
— Ну все, что ли? — спросил Игнат после каких-то неразборчивых, невнятных звуков, схожих с воркованьем. — Давай, Лешенька, давай, голубок, иди, миленький, тебя ждут.
Анатолий выглянул из-за куста и увидел Игната, который быстро передвигался в его сторону, пригибаясь к земле. На ловца и зверь, подумал он. Леха же быстро шел в другую сторону, временами оглядываясь в сторону ельника, куда Игнат и не собирался идти.
Тертый мужик, подумал Анатолий, пробираясь ему наперерез. Даже интересно. Опять, значит, решил, что меня перехитрит…
В следующее мгновение он замер в кустах, слыша, как Игнат идет прямо к нему. Потом до него донесся далекий треск сучьев под ногами продиравшихся сквозь кусты омоновцев, но с другой стороны. Пора, подумал Анатолий и замер, вжавшись в мокрую траву и желтую листву, поджидая приближавшегося Игната… Главное, чтобы менты не успели, не увидали тебя раньше, чем я тебя накрою.
Так оно и вышло, Анатолий рванул, подсек Игната, резко заломил руку назад и ткнул его лицом в траву.
— Только тихо… — сказал он.
Игнат что-то неразборчиво, но послушно промычал.
— Здесь бумаги? — негромко спросил Анатолий, доставая из-под поясного ремня Игната папку, уже другую. — А полюбовнику своему фальшивые дал?
Он сидел на поверженном душегубе, которого омоновцы искали по всему лесу, самое близкое — в двухстах метрах отсюда.
Он развернул целлофановый пакет, обмотанный скотчем.
Игнат что-то промычал, сделал попытку вырваться.
— Тихо, говорю… — Анатолий, срывая зубами прозрачные, липкие полоски, раскрыл наконец пакет, достал бумаги, написанные от руки торопливым женским почерком, пробежал содержание одной из страниц. То самое, понял он. О похождениях и приключениях крупного бизнесмена Сабурова с кликухой Саба. Который, как работодатель и губернатор, не нужен ни нам, ни обществу… Он оглянулся и увидел небольшую сосенку с приподнятым от земли корневищем.
— Значит, журналисту собрался продать? — спросил он, чуть ослабив хватку, так что Игнат смог повернуть голову в его сторону. — Себе на трусы заработать…
— Поделим, хочешь? — прохрипел Игнат. — Восемьдесят процентов твои.
— Ох и жаден ты… — негромко сказал Анатолий, услышав приближающиеся шаги. — Как же, поделишься ты. Как с Лехой.
И вдохнул полную грудь воздуха, почувствовав усиливавшуюся боль над ключицей.
— Стой! — заорал он. — Стой, говорю!
И, немного отстранившись, выстрелил Игнату в спину, потом в голову и еще раз в спину, под сердце. Схватил папку, завернутую в целлофан, и засунул ее глубоко под корневище, прикрыв высокой травой.
— Стой… Ты кто? — Из ближайших кустов выбежали несколько омоновцев в масках, сразу наставивших на него автоматы.
— Стой! — орали теперь в той стороне, куда ушел Леха. — Стой!
Анатолий стоял с поднятыми руками, чувствуя упертый в спину ствол. Где-то здесь должен быть Трофим, подумал он, пока один из омоновцев рассматривал его паспорт. В этот момент появился еще один с телекамерой и сразу навел ее на мертвого Игната. Потом поднял на Анатолия.
— Вот это ни к чему, — отстранился Анатолий. — Нечего меня снимать, я вам не Киркоров.
— Убери… — обернулся к телеоператору тот, кто взял паспорт. — Значит, Богданов Анатолий… предприниматель, прописанный в Москве. Так, ты что здесь делал?
— Гулял, — сказал Анатолий. — Дышал свежим воздухом. А тут он на меня выскочил с пистолетом. Пришлось отнять и пристрелить… — Анатолий оглянулся. Где же Трофим?
— В спину? — удивился омоновец.
— Ну так он же побежал, а я слышу — вы идете. Понял, что это опасный преступник, про которого у вас все говорят.
— Борзой, а? — восхитились подошедшие омоновцы.
— Бери его, — сказал тот, что был начальником, с загорелым лицом, выделявшим его среди подчиненных. — Оружие есть?
Анатолий не без сожаления передал ему свой ТТ.
— Там на месте разберемся, что за бизнесмен и какой у него здесь бизнес.
Они переглянулись. Похоже, мешаю я им, понял Анатолий. Того гляди, самого пристрелят как сообщника. Только случая ждут. Он пожал плечами, послушно сложил руки за спину, готовясь идти куда скажут.
— Все нормально, мужики, — сказал запыхавшийся Трофим, появившись откуда-то сбоку. — Это наш.
— А ты еще кто? — не понял омоновец с загорелым, как медь, лицом.
— Вот так и в Чечне было, — поделился воспоминаниями Анатолий, по-прежнему держа руки за спиной. — Мы друг дружку из «Урагана» поливали, а чечены за животики держались от смеха… Свои мы! Тем же самым занимаемся, что тут не ясно?
— Давай, командир, свяжись с Тихоней, он вам все объяснит! — вполголоса сказал Трофим, отведя старшего омоновца с загорелым лицом в сторону. — А то большие неприятности могут быть. Это я тебе точно говорю…
— У тебя сотовый, ты и свяжись, — огрызнулся тот. — Его велено было брать живым, понял? — Он кивнул в сторону неподвижного Игната.
Трофим махнул рукой, вернулся, обыскал труп. Вытер кровь с рук о мокрую траву. Выразительно взглянул на Анатолия. Где? — таков был его немой вопрос.
— Ладно, мужики, успокойтесь, — сказал Анатолий. — Все нормально. Он — ваш. А меня здесь вообще не было. Согласны?
Они неопределенно пожали плечами. Значит, есть основа для переговоров, подумал Анатолий.
— Так, значит… — Трофим быстро набрал номер на сотовом. — Ген, это я… Что за дела, в натуре? Менты тут нас повязали… Меня и Богдана. Так это он шлепнул Игната, вот только что! Как по заказу. Прямо передо мной лежит. А тут они набежали… А что я им скажу, они меня не послушают… Ну так скажи, что он, совсем, что ли! Вот их старший тут рядом… Как, слышь, твоя фамилия? — спросил он меднолицего.
— Илюхин, — ответил тот. — Пусть он с Тихоновым разговаривает. Мне все равно. Как прикажут, так и сделаем.
Трофим отключил аппарат, кивнул омоновцам:
— Погодите немного. Не спешите. Счас вам все скажут… И кое-что прикажут. Только бумаги, спрашивают, где? — обратился он к Анатолию.
— Какие бумаги?.. А, ну да, я слышал их разговор, он Лехе их отдал, напарнику своему, что ли… — пожал плечами Анатолий. — Чтоб на бабки обменять. И в ту сторону его отправил.
— А не врешь? — Трофим не сводил подозрительного взгляда с Анатолия. — Руки-то, ладно, не держи за спиной. Не напрягайся. Тихоня сейчас объяснит, как им жить дальше.
Омоновцы на это ничего не сказали, и Анатолий опустил руки.
— Короче. Ты эти бумаги видел или не видел? — нетерпеливо сказал Трофим.
— Видел. И слышал. Как Игнат их Лехе отдал. Я тут время не терял, пока вы по кустам носились, я сам слышал, как Игнат его уговаривал. Только не понял, о каких бумагах идет речь… На вот, послушай, если не веришь. — Анатолий замедленно, под взглядами насторожившихся омоновцев, полез во внутренний карман куртки и достал диктофон с наушниками. — Вот здесь их разговор записан, отмотай малек, сам все узнаешь…
Трофим осмотрел аппарат, удивившись его миниатюрности, вставил в уши наушники.
— Все верно, — сказал он через некоторое время, возвращая аппарат. — Слышно, как и про что они там балаболят. Надо срочно Леху ловить. Да, аппаратура у тебя что надо… А котлы такие откуда? — спросил он, кивнув на часы.
— Швейцарские, — сказал Анатолий, повернув рукой, отчего они блеснули. — Нравятся?
— Ну… ничего. — Глаза Трофима завистливо блеснули.
Омоновцы тоже склонились, посмотрели, переглянулись.
— Допустим, Игнат об этих бумагах толковал. А Леха этот где?
— Это ты меня спрашиваешь? — удивился Анатолий. — Сам же только что слышал: они в разные стороны пошли.
— Леха, напарник его? — Старший омоновец кивнул на неподвижного Игната. — Его уже шлепнули, при попытке к бегству. — Он махнул в ту сторону, откуда минуту назад донесся стук короткой автоматной очереди. — Только что по рации передали. А вот насчет бумаг… При нем они или еще где, врать не буду, ничего не сказали. Там сами узнаете..
Трофим и Анатолий переглянулись. Потом Анатолий отвел взгляд, мельком посмотрев в сторону корневища молодой сосны, прикрытого травой. Не забыть бы это место, подумал он. И поскорее отсюда всех увести.
Он вернулся с Трофимом к джипу, где теперь стояли еще две машины, «БМВ» и «опель».
— Ну что? — спросил Трофим, склонившись к окошку «БМВ». — Все путем, нашли эти бумаги у Лехи?
— Туфта это все, — выругался кто-то, невидимый за тонированными стеклами. И выбросил на дорогу какие-то листки. — Игнат педрилу своего прислал для понта, а у него только эти промокашки… Кинул нас Игнат, чтобы было тебе понятнее. Саба теперь башку оторвет.
Трофим оглянулся на Анатолия, тот спокойно выдержал его взгляд.
— Не было при нем ничего, говорил уже, — сказал Анатолий. — Ты ж его обыскал, верно?
— Ну, — подтвердил Трофим.
— Без «ну». Теперь его самого обыщи, — сказал невидимый из машины. — Он тебе лапшу вешает, а ты слушаешь.
— Давай расстегивайся, — неохотно сказал Трофим Анатолию.
— И побыстрее, что ты, как баба, — снова голос из машины.
— Я раненый, — сказал Анатолий. — Болит еще.
— Котлы у тебя клевые, — сказал другой голос из машины. — Золотые?
— Швейцарские, — поспешил ответить Трофим. — Сам первый раз такие вижу
— Ну-ка сними, покажи! — приказал тот же голос из машины. — Они тебе больше не понадобятся.
— Кирей, кончай! — сердито крикнул Трофим. — Его Саба из самой Москвы вытащил, чтоб он Игната нашел и замочил. Сабе велено его вернуть. Ему это не понравится.
— А котлы я уже ему обещал, — сказал Анатолий, сняв с руки часы и протянув их Трофиму. — За то, что от ментов меня отстоял. Тоже, суки, чуть не пристрелили. Так что извини.
— Нечего было здесь шляться, сидел бы в Москве… — проворчали в машине. — Ну так раздевайся, до трусов!
— А я что? — огрызнулся Анатолий. — Почти разделся. Обыскивайте.
— Ну что там? Есть чего-нибудь?
— У меня контракт был на Игната, — сказал Анатолий, помогая Трофиму расстегнуть свой бандаж. — И я его выполнил. Трофим свидетель. Насчет бумаг в контракте ни звука. А в следующий раз позовете — откажусь и другим отсоветую.
— Ладно, отсоветуешь… Ну что, Трофим, есть при нем бумаги?
— Опять про рыбу деньги… — покачал головой Анатолий, начиная дрожать от холода и стараясь разглядеть говорившего. — Глухой, что ли?
— Пусто, — сказал Трофим. — Застегивайся. Контракт ты выполнил. Это верно, но с некоторыми осложнениями. Как это хоть застегивается?
Анатолий помог ему застегнуть свой бандаж.
— Выполняли бы сами, — сказал. — А то — с осложнениями… У вас их не бываем?
