Сабуров пил пиво с начальником местного ГУВД Тихоновым, круглолицым, лысоватым, с восточным разрезом глаз, сидя на мраморном бортике небольшого бассейна в сауне своего загородного дома.

— Ген, широкая общественность, то есть мои многочисленные избиратели, на митингах и собраниях требуют от меня покончить с преступным беспределом и вычистить органы от оборотней в погонах, согласно последней столичной моде! — Сабуров отпил большой глоток и положил в рот маслину.

— А ты им сейчас пообещай, — пожал плечами Тихонов. — Сделаем, мол. Делов-то куча.

— Я и обещаю приложить все силы, как только меня изберут…

— Это я в курсе, — кивнул Тихонов. — Мне докладывали. Мол, сразу сменишь все руководство ГУВД. Так?

— Ген, ты не обижайся. — Саба положил руку на его плечо. — Сам же говоришь: обещай. Но потом с меня с живого не слезут, потребуют отправить тебя в отставку-.

— Ну так отправь, — снова согласился Тихонов. — За меня не беспокойся. Я уже присмотрел себе место зам директора в известном тебе заводике, где из шлама добывают золотишко. Кстати, ты пока еще не действующий губернатор. Так что можешь обещать все, даже отделиться от России и вступить в ООН.

— Тебе смешно… Ты забыл, что Влас, этот старый хрен, вдруг поддержал меня, хотя его никто не просил! А это существенно сузит мой электорат.

— Влас тебя только дискредитирует, — согласился Гена, отпив глоток. — Тут есть проблема.

— Ну! Я его об этом ни разу не просил, веришь? Мне вот записки шлют в президиум, типа, Власов вас поддерживает, а именно при нем объявился этот серийный маньяк, который мочит всех подряд направо и налево, а он ничего не может сделать.

— Так обещай всем, что ты этого маньяка лично поймаешь.

— Да это понятно… Только как это грамотно подать? Как откреститься от Власа? У Солода, может, слыхал, объявился из Москвы этот, как его, выговорить не могу. Словом, мордодел… Я его видел и слышал вот как тебя. Бойкий на язык…

— Имиджмейкер — спокойно поправил Тихонов. — Слыхали про него. С помощником прилетел. А у тебя до сих пор никого нет?

— Найдем, — пренебрежительно махнул рукой Сабуров. — Мне уже обещали. Так этот сучонок напрямки мне сказал, что растущую преступность обязательно повесят на меня. Раз менты, что меня поддерживают, только разводят руками.

— Запомни. Мы, правоохранительные органы, вне политики, — строго сказал Тихонов, подняв указательный палец, после чего положил в рот маслину. — Так всем и отвечай.

— Тихоня, а с чего ты так спокоен? — заинтересовался Сабуров. — Ну я понимаю, замочил бы Игнат только журналистку эту… Но он же и твою ментуру почистил! Иль ты все равно хотел произвести сокращение штатов?

— Херня это все, — со вздохом сказал Тихонов, поковыряв в зубах. — Трех моих милиционеров твой Игнат уже убил. Отвязной оказался… Какое тут сокращение? Денег нет, вот проблема! А их семьям надо что-то теперь заплатить. Из Москвы на этот счет только факсы идут. А не бабки. Не знаю, что ответить… А все ты, где ты только откопал этого мочилу! — И погрозил хозяину пальцем.

— Найдем! — пренебрежительно махнул рукой Сабуров. — В смысле, отслюним, раз такое дело, на ментовских вдов и сирот. И сделаем это публично, пока

Солод не опередил. Пришли мне номер счета, разнарядку, кому сколько, я подпишу.

— Не могли вы спокойно одну бабу замочить, — раздраженно продолжал Тихонов. — Бумаги забрать и за собой прибрать. Поручил бы профессионалам.

— В том-то и фишка… Не жадность тут. Говорил уже: мы для понта, типа, на бытовуху списать и сразу дело закрыть. А шлепнуть ее профессионально — тебе бы пришлось этих профессионалов искать.

— Вот по твою бытовуху и прилетели следователи из Генпрокуратуры.

— Да уж… получается, этот Игнат всем профессионалам профессионал! — закряхтел Сабуров. — Как колобок ушел. От моих и твоих.

— Пригласи грамотного чистильщика! — стукнул кружкой Тихонов. — Или опять денег пожалеешь?

— Да уже пригласил… — махнул рукой Сабуров. — Из самой Москвы прилетел, хорошие бабки за него отдал.

— Скупой платит дважды.

— Получается, что так… Кликуха у него Богдан, может, слыхал? В ориентировках у тебя проходил?

— Что-то слышал… — равнодушно сказал Тихонов. — Постой, это не он трепался с Игнатом по мобильнику Трофима?

— Как это? — удивился Сабуров. — Когда? О чем?

— Тут дело такое… Ты только не ори, сперва выслушай. Мы, такое дело, в оперативных целях продолжаем слушать твоего Трофима…

— Мы же с тобой договаривались! — приподнялся побагровевший Сабуров. — Опять за старое взялся? Может, и меня слушаешь?

— Ты сядь. Да, и тебя слушаем. Но только когда ты с Трофимом базлаешь. Он ведь с Игнатом на связи, верно? А о чем они там говорят, думаешь, он тебе докладывает? Так вот, Игнат Трофиму звонил, стал хвастать ему, откуда у него новый мобильник и белая «девятка» взялись… Так мы про эту «девятку» узнали, а потом ее нашли. Вместе с Игнатом. И на свою голову. Еще два трупа в погонах. Ну а трубку потом слушал твой Богдан. Он еще уговаривал Игната бумаги ему продать. Мол, после выборов они для подтирки пойдут.

— Это верно. Ну и как, уговорил? — спросил Сабуров уже спокойно.

— Игнат, как я понял, пока озадачился.

— Ты, кстати, обещал нам прислать вашу ориентировку на Игната.

— Найдем. Уже сделали запрос по линии МВД, никуда не денется. А кто тебе рекомендовал Игната? Он что, ничего про него не знал?

— Хлыст, — сказал Сабуров. — Мол, есть у него на примете человек, которому что кровь пустить, что два пальца… Бытовуху изобразит в лучшем виде. Теперь Хлыст сам удивляется. Мол, думать не думал, что Игнат такой борзой.

— Скажи лучше, бабки пожалел, — хмыкнул Тихонов.

— Где мне их взять, эти бабки! — вспыхнул Сабуров. — Туда дай, сюда, тому, другому — и касса пуста… А я их не печатаю!

— А зря, мог бы и печатать, если Огурца не можешь подоить, — негромко сказал Тихонов. — Те, кто на тебя поставили, теперь удивление выражают. Мол, как это у него денег нет? А коттедж себе кто отгрохал, с каких, мол, шишей? Должны быть у Сабы бабки. Так и говорят. Так что доставай где хочешь и как сможешь.

— Да где их сейчас достану?.. Сам знаешь, все дела заморозил на время выборов. — Сабуров пожал вислыми плечами. — И теперь локти кусаю. Может, подскажешь? Чтоб долго не возиться?

— Смотря какой процент… — неопределенно сказал Тихонов. — Есть один барыга, ни с кем делиться не желает. Но — после выборов, сам говорил.

— Можно и до, если подопрет. Значит, тебе пять процентов, как всегда, — подмигнул Сабуров. — Ну семь как старому другу. Если, конечно, сможешь достать.

— Обсудим. Сначала надо срочно от твоего Игната избавиться, — озабоченно сказал Тихонов. — Придется на него всем миром навалиться. Уже нельзя ждать, когда твой Богдан почешется.

— Надо бы только четкое взаимодействие организовать, — в тон ему сказал Сабуров. — Провести комплексную операцию, подключить ФСБ, плюс мои ребята…

— Организуем, раз надо, — кивнул Тихонов. — Только, ты же знаешь, Генпрокуратура уже взяла это дело на контроль. Здесь сидит Померанцев из Генпрокуратуры. Он там, в Москве, сейчас самого Турецкого замещает. Слышал про такого? — И, увидев непонимающие глаза Сабурова, лишь рукой махнул и усмехнулся: — Да, как в том анекдоте, у нас с тобой разные компании. Так вот этот Померанцев вчера прилетел с Шестаковым, тоже «важняком». И уже с нашими прокурорами в контакт вступил. Вот кого надо опередить! Не приведи бог, если к нему бумаги Треневой попадут! Но это строго между нами. И лучше бы нам с тобой на время прервать сотрудничество, пока эти «важняки» здесь торчат.

— Или пока меня не выберут? — спросил Сабуров. — Кончай, Гена, мы с тобой который год в одной лодке. Да мы друг без друга — никто!

— Это верно, — сказал Тихонов. — Я участковым был, когда тебя брал по делу Озолина, если не забыл. Ты на меня тогда с пером полез, всю шинель мне порезал…

— А ты меня, Тихоня, чуть не пристрелил. — Сабуров указал на шрам в районе правой ключицы. — Если бы не самоотверженные усилия наших врачей…

— Мы бы сейчас с тобой не разговаривали, — согласился Тихонов. — Дело, конечно, твое, но, по мне, зря ты это все с Треневой затеял. — Чего там может быть нового в этих бумагах?

— А если бы она передала их Солоду?

— Если бы да кабы… В Москве уже шум подняли, сначала мне велели твою анкету перелистать, теперь прокуроры займутся. Я-то ее уже перелистал… — он покачал головой. — Хуже будет, если ее перелистает этот прокурор из Москвы. Или журналюга. Как его…

— Залогин, — быстро ответил Сабуров. — Так у меня все судимости погашены!

— Да я что, против? — усмехнулся Тихонов. — Погашены, стало быть, погашены. Знаю, на тебе сейчас ничего не висит, свидетелей теперь не найдешь, все шито-крыто и с концами, и сам пока нигде не проходишь.

— Ну! — Сабуров ударил кружкой с недопитым пивом по волосатой ляжке. — Так прокурорам и отпиши. Нигде, мол, не замазан, второй год никуда не влезаю, хотя были заманчивые предложения. Терплю пока. Галстук вон ношу, как удавленник веревку, а домой приду, срываю… А мне что, опять хотят чего-нибудь повесить?

— Я-то отпишусь. А если этот Померанцев завтра поинтересуется, на какие шиши, мол, у тебя коттедж?

— Если, если… — проворчал Сабуров. — А для чего я тебя кормлю со всей твоей ментовней?

— Ладно… — Тихонов отставил в сторону кружку пива. — Тогда, Коля, договаривай. Журналистка эта, Тренева, чего против тебя накопала? Только честно. Только не пудри мне мозги, будто не знаешь… Иначе я тебе ничем не смогу помочь. Что у нее там было, конкретно, мне можешь сказать?

Сабуров скривился, покачал головой.

— Вот когда сделаешь меня своим губернатором…

— Уже слышал, — кивнул Тихонов. — Может, тогда до результатов голосования подождем? И только потом Игнатом и этими бумагами займемся?

— Больно много ты хочешь знать, — сощурился Сабуров. — И все сразу. Кто я для тебя как для мента? Рецидивист, имевший три ходки. А для меня ты — мент позорный. Потому и говорю: вот изберут меня, что в твоих же интересах, и обо всем поговорим…

Они помолчали, пристально глядя друг другу в глаза.

— И что ты предлагаешь? — спросил Тихонов.

— Этот специалист из Москвы просил ему не мешать с Игнатом, — сказал Сабуров. — Говорит, дайте мне еще три дня. Мол, есть у него какие-то зацепки… Вот пусть Игната сам найдет! И никакого ФСБ, ты понял? Еще «Альфу» сюда вызови.

— Мне интересно только знать, что у него за зацепки, — кивнул Тихонов. — Ориентировку на Игната ему дай… Потом Померанцев из Генпрокуратуры ее потребует… Сделаем так. Пусть твой специалист найдет Игната по своей нетрадиционной методике. А мы снимем сливки, прокрутим по местному каналу видеосъемку, как мы, менты, брали Игната, чтоб твой избиратель все сам увидел. И оценил.

— Ладно, Ген, все понял, — примирительно сказал Сабуров. — Тут еще одно дело. Этот журналист Залогин вышел на другую бабу из редакции. Она вроде бы хорошо знала Треневу. Может она ему что-то рассказать, как ты думаешь?

Они внимательно посмотрели друг на друга.

— Может… Значит, этой бабой тоже займитесь, — сказал Тихонов. — Журналиста, говорю сразу, не трогать. Шуму будет в сто раз больше. Или в самом крайнем случае, и за очень отдельную оплату.

— Значит, сделаем так, — заломил палец Сабуров. — Пусть Богдан найдет Игната, а эту успешную операцию по обезвреживанию опасного преступника припишем твоим доблестным сотрудникам, которые в трудных условиях, рискуя жизнью и горя желанием отомстить за погибших товарищей… Ну и так далее. При этом пусть не забудут призвать отдать за меня свой голос. Что и покажем по ящику. Я ничего не пропустил?

— Слушай, может, Богдана потом лучше тоже ликвидировать? — сощурился Тихонов.

— Нет, Гена, — усмехнулся Сабуров. — Мне строго-настрого велели вернуть его в Москву. Мол, такие спецы нарасхват. Штучный товар, так и говорят. Но мы еще посмотрим на его поведение.

— Пожалуй… — сказал Тихонов. — Он хорошо подстраховался. Ни от кого не прячется, у всех на виду. В гостинице прописался со своим паспортом на свое имя. В кабаке водку пьет. Девку, стюардессу, приводит. К такому на козе не подъедешь, втихаря его не шлепнешь… Скажу больше, этот твой Богдан водку пьет с этим журналистом из Москвы Залогиным. Тебе это о чем-то говорит?

— Ты вот все знаешь, — покачал головой Сабуров. — Значит, Сема на меня пашет вполсилы… А стучит тебе. Придется сделать оргвыводы.

— Сему не трогай, — нахмурился Тихонов. — Он меня боится больше, чем тебя. Лучше я сам с ним потолкую. Ты послушай, что там было. Значит, твой Богдан с Залогиным долго о чем-то говорили, а прослушать мы толком не успели.

— Или не смогли? — хмыкнул Сабуров.

— Пожертвуешь на новую аппаратуру, тогда будем прослушивать все, — сухо сказал Тихонов. — А то, как Министерство финансов, все жмешься. Только на задолженность учителям и работникам ЖКХ пока не ссылаешься… Словом, заинтересовались мы этим журналюгой, — продолжал Тихонов, отпив из бокала. — С чего вдруг из самой Москвы прилетел? А когда увидели его с этим Богдановым за одним столиком, стало еще непонятнее: что у них общего? Будто бы о какой-то книге говорили. В смысле — чтоб написать.

— Слушай, может, хватит на сегодня? — сказал Сабуров. — Разберемся! Вон там девочки ждут, томятся. — Он кивнул на дверь, обитую узкой деревянной рейкой. — Новенькие появились, нецелованные, сам еще не пробовал, специально для друзей берегу…

— Ладно, нецелованные… Света там есть? — спросил Тихонов.

— Опять тебе Света… Влюбился, что ли?

— А ты для себя ее держишь? — сощурился Тихонов.

— Ладно! — сокрушенно мотнул головой Сабуров. — Как другу уступаю. Все, как ее увидят, слюну пускают. Сегодня я ее к этим мордоделам, что к Солоду прилетели, отправил вместе с Иркой. Посмотри, говорю, что за публика… Или ты и это знаешь, согласно оперативным данным?

— Я в курсе, — кивнул Тихонов. — Хорош главный мент, если не знает, чем и с кем приметные личности занимаются в его округе… Ты, кстати, тоже не пренебрегал бы избирательными технологиями. Серьезное дело, говорят. Это тебе не пенсионеркам гречку раздавать после митинга. Солод зря время не теряет. Пока ты водку пил, он заслал гонцов в Москву. И получил их, как в кабаке на подносе.

— А зачем они мне? — лениво протянул Сабуров. — За меня и так проголосуют.

— Всем нужно, а тебе ни к чему?.. — хмыкнул Тихонов. — Говорят, Солод снял самые сливки. Этот Александр Камнев, к которому ты подложил свою Свету, серьезный пацан. Чтоб ты знал, все его клиенты благополучно прошли в депутаты, даже имея нулевой рейтинг.

— Надо подумать, — вздохнул Сабуров. — Только не пойму, для чего, в натуре, эти социологи талдычат во всех газетах, мол, у меня без проблем, изберут, как миленькие, уже в первом тур. е?

— Ты им отстегиваешь, вот они тебе и цифры пишут, какие пожелаешь, — усмехнулся Тихонов. — Солод, поди, ни копейки им не дал. Мол, пусть Саба потешится…

— Черт его знает… — Сабуров поскреб в затылке. — Как там говорил вождь и учитель? Неважно, как голосуют. Важно, кто подсчитывает. Председатель избиркома кто у нас, напомни?

— Черемисов Андрюха, будто не знаешь, — удивленно хмыкнул Тихонов. — Бывший прокурор, тебе первый срок давал, лет пятнадцать назад. Ты папу с мамой забудь, но кто тебе срок давал и кто твой председатель избиркома — помни.

— Может, я тебя проверял… — обидчиво сказал Сабуров. — Вот где, хочу сказать, скрытые резервы! Чем выбрасывать миллион баксов на всю эту мутоту, проще сунуть Андрюхе Черемисову в темном подъезде перо к глотке и конверт с зелеными в карман. Мол, запомни, сучара, ты живешь в свободной стране, и у тебя тоже есть выбор.

— Грубо, — сказал Тихонов. — Потоньше надо.

— В смысле — компромат? — спросил Сабуров.

— Тут он чист, — с сожалением сказал Тихонов. — Когда его назначали, запрос к нам был. Как, мол, годится, не подкачает? Долго мы искали. Ничего не нашли.

— Так не бывает! — упрямо покачал головой Сабуров и допил пиво. — Что значит — нет? Надо найти!

— Искали, говорил уже… — обиделся Тихонов. — Чист.

— Машина, дом есть? — сощурился Сабуров, потом будто опомнившись, откупорил новую бутылку. — Вернее, чего у него нет? И чего он хочет? Свою бабу на Багамы свозить? Пусть намекнет.

— Я этого не слышал… — поморщился Тихонов. — Даже думать забудь! Он живет в двухкомнатной, жена и сын Дима, двадцать два года, учится в заочном… — Тихонов будто по памяти читал досье. — Ездит в общественном транспорте. Поздновато ты спохватился, хочу тебе сказать. Думаешь, к нему до тебя не подкатывались? И с Солодом ты не все учел. А он уже на твоем электоральном поле пасется. Тоже ведь сидел, но у нас любят выбирать меньшее зло, не хуже меня знаешь. А для многих ты — зло большее.

— Ты думаешь? — озаботился Сабуров.

— Чего тут думать… Кстати, Света подслушку этим мордоделам поставила, как договаривались? — спросил Тихонов.

— Все путем, говорит… Сегодня и поставила.

— И что? — удивился Тихонов.

— Пока ничего. Анекдоты травят, про баб вспоминают, прикалывают друг друга, — неохотно сказал будущий губернатор. — Пацаны, одно слово…

— Надо бы мне их самому послушать, — озабоченно сказал Тихонов, взглянув на стенные часы, едва заметные в клубах пара. — Кстати, Влас меня уже ждет.

— Подождет, — ухмыльнулся Сабуров. — Теперь он у меня опущенный. Вот как ты, на этом же самом месте сидел, водку пил и на жизнь жаловался. И все фиксировалось для истории. А потом девки во главе со Светкой набежали… И прямо в воду его спихнули. Сначала ох-ренел, стал выступать… Как, мол, так, типа, у него статус, реноме, репутация, жена, дети… Потом вроде ничего, гляжу, к Светке присосался, не оторвешь… Она ему вколола что-то. А когда очухался, я ему говорю: у тебя кроме детей еще племянник есть, Мишка Клейменов. А он, козел, на меня в суд подал. Если заяву не заберет, я эту кассету, где ты с голыми девочками в одной сауне барахтаешься, подарю центральному телевидению. Там, в Москве, когда размер трансферта определяют в отстающие губернии, это учтут. И показал ему… — Саба кивнул на небольшое отверстие под потолком, — где глазок.

— Так вот на чем ты его наколол… — покрутил головой Тихонов. — А я-то думал, как Саба Власа опустил, что тот за него теперь руками и ногами… И племянника, значит, он уговорил, и баллотироваться отказался в твою пользу?

— Ну, — кивнул Сабуров. — Не знаю, что б я без Светки делал. Придется жениться, поскольку настаивает. Но потом — все! Я ей так и сказал. Жена губернатора — чтоб никаких подозрений! Не помню, кто это сказал. Вроде в древности.

— Камера и сейчас нас снимает? — поинтересовался Тихонов после паузы, кивнув в сторону отверстия, в котором сквозь пар что-то поблескивало.

— Счас нет, не напрягайся, — благодушно сказал Сабуров. — Снимает, когда меня нет, а девки с моими гостями забавляются. Особенно когда мне нужно кого опустить… У меня уже целая видеотека опущенных… — Он подмигнул Тихонову.

— И я там тоже есть? — серьезно спросил тот, снова сделав паузу.

— А чем ты лучше других? — спросил будущий губернатор и спохватился, уставившись на гостя. — Кстати, говоришь, у Черемисова есть сын?

— Да, двадцать два года, — сощурился Тихонов. — А, ну да. Все, понял. Хочешь и здесь использовать свое секретное оружие? Только вряд ли из этого что-то получится.

— Нет, ты меня не понял, — покрутил головой Саба. — Хотя давно меня знаешь. Пацан с девкой, что особенного? Вдруг так сложится, что при подсчете фишка ляжет не в мою пользу. Светка заранее сыночку назначит, а под утро он позвонит папе плачущим голосом, когда он со своей комиссией бабки подбивает, мол, я у чеченов в заложниках, выручай, а то больше никогда меня не увидишь… А? И хлопнул Тихонова по плечу, довольный своей выдумкой.

— Перебор, — поморщился тот. — Причем явный. А что делать с остальными членами комиссии, где в основном бабы? Поэтому забудь, а я ничего не слышал.

Он снова посмотрел на часы.

— Ну ладно, давай ее сюда и всех остальных, которые нецелованные! Побарахтаемся, покувыркаемся, пока время есть.