Игнат сидел за небольшим столиком в придорожной пельменной на окраине Полбина и подумывал, что ему делать с Лехой. Малый совсем расквасился, ноет, хочет в теплый дом. Приголубил его пару раз, сначала

Леха брыкался, поплакал немного и привык, понравилось… Теперь — полная взаимность. И девок ему поди больше не надо. Плачется теперь по другому поводу. Зачем согласился, зачем зарезал любимую тетку. С другой стороны, надо бы поспешать, настают холода, нужны бабки, а конца этой неопределенности не видно. Особенно после этого малопонятного разговора с каким-то мужиком по сотовому… И наверняка эта бабка, которая Ерофеевна, как бы он ее ни старался запугать, ментов боится теперь больше. Надо было ее тоже подытожить. Что делать, раз уж влез по самые уши — теперь только успевай жмуриков оттаскивать. Словом, надо что-то предпринимать, а не сидеть и ждать у моря погоды.

После вчерашнего разговора по сотовому с «конем в пальто» он решил его проверить. Он приехал сюда на «девятке», оставил ее на видном месте, где стояли другие машины, невдалеке от поста ГАИ и бензоколонки, смешался в пельменной с такими же, как он, водилами, ничем от них не отличаясь, и наблюдал за всем происходящим. Обычно менты, если тачку угоняют у какого-то лоха, задницы от табуретки не оторвут, пока не дашь им на лапу. А тут еще лучше: этот Суханов, хозяин «девятки», на пять дней уехал налей в командировку, значит, эти пять дней никакой заявы от родичей, мол, пропал он вместе с машиной, не будет. Тем более он сейчас спит себе вечным сном в глубине лесного болота. И только тот мужик, с кем он вчера вечером разговаривал по сотовому, мент он или кто еще, узнал об угнанной машине. И если машину ищут, значит, он мент поганый и доверять ему нельзя.

Так все оно и вышло. Игнат продолжал смотреть в окно, ожидая, пока ему принесут его двойную порцию пельменей с уксусом, маслом и бутылку пива. И увидел из окна, как менты налетели, облепили, словно мухи, «девятку» и уже кого-то вызвали по рации. Экспертов, наверно. Те ее всю облазят, пока не найдут, чего ищут.

Те самые бумаги, например. Но ему-то, Игнату, чего ждать? Пожрал — и вали отсюда куда подальше, сначала рейсовым автобусом, потом несколько верст лесом до заимки, где ждет Леха. Оставлять надолго его, безголового, ни в коем разе нельзя! Сбежит ведь, придурок.

Главное он теперь узнал. Все получилось, как он и думал. Выходит, он, Игнат, сам навел на машину мента, рассказав ему по сотовому про угон машины. Теперь дело техники. Менты найдут номер сотового, принадлежащего хозяину «девятки», Потом позвонят, заведут длинные задушевные разговоры, будут уговаривать насчет добровольной сдачи с сознанкой, а сами будут пеленговать… Ребята в зоне рассказывали про эти ментовские штуки. Или позвонит этот «конь в пальто», будет говорить, что ему, Игнату, делать, куда идти, где и кому передать бумаги. А там его уже будут ждать. Вообще, этот мент, или ссученный фраер, много чего наговорил. И про журналиста из Москвы, и про еще одну редакторшу… В западню никак приглашает. Ну-ну. Там поглядим.

Игнат не спеша ел, не поднимая глаз, подняв ворот куртки. Краем глаз видел, краем уха слышал, как в пельменную ввалились промокшие менты, числом четыре, и, громко переговариваясь, стали требовать щей и пельменей.

— Сами не знают, чего ищут…

— Ну. Машина-то есть, а что в ней искать?

— А ничего тачка. Новая совсем. Немного битая, а так нормальная. Я в движок заглянул на всякий случай. Сойдет. Три штуки за нее я бы дал.

— Это вещдок, понял?

— Да ладно — вещдок… Мой начальник такой же вещдок, как дело закрыл, через тещу в комиссионке за гроши выкупил.

— Смотри не упусти. Сейчас трейлер за ней придет, отвезут к нам на задний двор, потом у начальства выпросишь, если опять себе не заберут.

Они шумно ели, громко разговаривали, и, послушав их еще-немного, Игнат понял, что ничего интересного он больше не услышит. Он встал, и в это время из его кармана, где лежал сотовый, донеслись трели вызова. Но в общем шуме их вряд ли кто услыхал. Только один молоденький мент приподнял голову и удивленно посмотрел, когда Игнат проходил мимо. Откуда, мол, у этого бомжеватового старика сотовый? Пришлось остановиться. Игнат, не торопясь, достал сотовый, приложил к уху.

Кого там черт дернул звонить… За прошедшие сутки таких звонков было немало. Возможно, этого хозяина машины Суханова, мирно ночующего в болоте, жена, родственники и компаньоны пока не разыскивали. Хотя Игнат на ночь аппарат отключил, чтобы не сели аккумуляторы.

— Да, я слушаю.

— Пап, ты? — услышал он детский голосок. — Почему не звонишь, ты мне обещал.

— А, это ты, Серега, — расплылся в улыбке Игнат. — Ну ты, блин, даешь. Куда девался после вчерашнего?

И так же спокойно, не оглядываясь, двинулся на выход, чувствуя на себе удивленные взгляды уже посетителей. Вроде наш мужик, небритый, в ношеной куртке, а сотовый при себе таскает, как прикинутый фраер.

Игнат не спеша вышел из пельменной, стараясь не оглядываться — идут за ним или не идут. Вроде кто-то вышел. Окликнут или не окликнут?

— Папа… — заплакал ребенок. — Мам, там дядя чужой!

Да вот сам не помню, как домой добрался! — Игнат уже спиной чувствовал чье-то внимание. — Пет-руха на своей тачке подбросил. А сейчас покушал и домой вот собрался.

«Такая легенда тебе подойдет?» — мысленно спросил он молоденького мента, который наверняка шел за ним сзади.

— Простите, я с кем разговариваю? — послышался встревоженный женский голос.

— Хорошая штука, скажу тебе, этот аппарат! Моя орала, как и твоя… Денег ей, суке, жалко, а я так скажу: если с лучшим другом в любой момент созвониться можно, чего еще желать, верно?

В трубке послышались гудки. Игнат только теперь почувствовал, как прошиб его пот.

— Ну бывай, не пропадай. Звони!

Он отключил аппарат, свернул в сторону бензоколонки и краем глаза заметил, что тот самый молоденький действительно смотрит ему вслед, стоя в дверях пельменной. Иди, иди, подумал про него Игнат. Щи остынут. Молодой еще, бдительность не притупилась. А она притупится, куда денется…

Он подумал, что идти на автобусную остановку тоже не следует. Здесь сплошь одна шоферня, все с тачками, своими или казенными. Он уже выделился среди них с сотовым, и хорош. Поэтому он так же не спеша двинулся в сторону окраинных хрущоб, видимых отсюда из-за деревьев. Мало ли, зашел мужик в пельменную, аппетит решил нагулять. И тут ему кореш позвонил. Мало ли. И документы — вот они, в порядке. «Макаров», правда, за поясом, ну так до него еще добраться надо…

— А ну стой! — послышался голос сбоку, не слышал даже, как рядом остановилась ментовская «Волга».

И точно, тот самый, молоденький, приоткрыл дверь. Вблизи он казался похожим на Леху, так что даже жалко его стало. За рулем сидел еще один мент, с сонным недовольным видом. Оторвали, поди, от тарелки.

— А в чем дело? — Игнат прибавил шагу, чтобы успеть свернуть за поворот, чтобы скрыться за елями, подходившими вплотную к шоссе.

— Стой, говорю!

— В чем дело, командир? — продолжал идти, не останавливаясь, Игнат.

— Ты почему в пельменной не заплатил? — Молодой вылез из машины и преградил дорогу. У него были погоны старшего лейтенанта.

— Забыл, черт… — искренне хлопнул сначала по лбу, потом по карманам Игнат. — Кореш позвонил, заговорился…

— Поедем, отвезем тебя обратно. — Молоденький старлей не отрывал от него изучающего взгляда.

Припоминает, не видел ли мой фоторобот, подумал Игнат. А вот что забыл заплатить, это да, это прокол… Надо ж так фраернуться!

— Слушай, командир, спешу, понимаешь? — Игнат прижал руки к груди. — Будь человеком, возьми бабки, отдай за меня подавальщице. Сдачи не надо.

— Документы есть? — не отставал тот.

— Командир, я че-то не врублюсь: документы тебе мои нужны или за пельмени расплатиться? — развел руки Игнат.

— Кончай, Сереж, — вступил водитель. — Возьми у него деньги, и пусть катится.

— Отдаст. Куда денется… — Старлей протянул руку, не обратив внимания на коллегу. — Документы, спрашиваю, есть?

— Да есть, есть… — тоскливо вздохнул Игнат и полез во внутренний карман. — Специально для тебя держу.

Пеняй на себя, салабон, подумал Игнат. Сам ведь нарываешься… Ну прямо конца этому нет. Сами на мушку лезут. Или Ерофеевна уже ментам обрисовала, как выгляжу? Вот так пожалеешь кого, и всегда на свою шею… Впрочем, подслеповатая она, как курица. Описать не сможет. По запаху, по голосу — другое дело. Тут она бы меня запомнила.

За паспорт он был спокоен. Паспортистка знакомая в Вычегде за хорошие бабки ксиву нарисовала дай боже, и своему начальнику на подпись подсунула.

— Поедешь с нами. — Старлей положил паспорт в карман. — Садись.

Если начнет лазить по карманам, шлепну урода, а там посмотрим, подумал Игнат. Но старлей, видимо, не мог отказать себе в удовольствии пригнуть его голову книзу, надавив сверху, а потом затолкать в салон машины.

— Разворачивайся! — сказал он напарнику и тут же охнул, получив пулю в бок.

Прежде чем выстрелить, Игнат что было силы вдавил ствол в его бок, и выстрела почти не было слышно.

Водитель было оглянулся и сразу наткнулся виском на окровавленный ствол «Макарова».

— Прямо! — сказал Игнат. — И не дергайся! Небось учили вас, придурков, учили… Прежде нужно обыскать задержанного, а потом в машину запихивать…

Убитый наповал то приваливался к нему, роняя голову на плечо, отваливал к окну, пока наконец не ткнулся перекошенным от последней своей боли лицом в переднее сиденье машины, после чего сполз вниз. Игнат снизу, чтобы не было заметно со стороны, упер ствол водителю в спину.

— Сами виноваты, — говорил он. — Сели бы, покушали, как люди… А ему — шило в жопу. Я вам мешал?

— Нет, не мешал, — помотал головой водитель, которого Игнат теперь хорошо разглядел — средних лет капитан, наверно, семья, дети…

Они встретились взглядами в зеркальце заднего обзора.

— Следи за дорогой. Прямо, прямо, скажу, где свернуть… У него дети есть? — спросил Игнат.

— Нет, — помотал головой капитан. — А у меня двое.

Двое — это нормально, — одобрил Игнат. — У меня у самого столько же где-то бегают… — Он вздохнул. — Теперь влево, а то там пост, и прямо…

Они снова выехали за город, только теперь уже по другой дороге, через лес. Капитан время от времени бросал на него беспокойные взгляды.

— Ну так что делать будем? — спросил вслух Игнат, раздумывая. — Вот ты на моем месте что бы сделал?

Капитан молчал, тоскливо глядя перед собой.

— Времени и так мало, а ты тянешь, — упрекнул Игнат. — Говорят, на войне как на войне. Я ж не виноват, что он такой упертый. Выслуживается, мать его так, сам говоришь. И тебя мне подставил. А ты его не поправил. Как старший товарищ. Я правильно говорю?

— Делай что хочешь, — сказал капитан. — Я все понимаю. Только ничем тебе помочь не могу.

Он открыл дверь кабины, чтобы выбраться.

— А ну стой, — сказал Игнат. — Я ж с тобой, как с человеком…

— Ты человек? — обернулся к нему капитан. — Ты — сука, урод гнойный, сучий потрох…

Пуля попала ему снизу под кадык, и Игнат поспешно отпрянул, чтобы не забрызгало кровью. Потом так же поспешно вылез из машины и побежал в лес, постоянно оглядываясь.

— Ах ты, с-сука… сучий потрох, — бормотал он. — Где ты, интересно, фене выучился, а? Вертухаем служил? Поговоришь у меня еще… Я вас, пидоров, трогал? Я вам мешал, когда вы пельмени свои жрали? Из-за вас, уродов, не заплатил даже. И ей попадет ни за что.

К заимке он добрался только затемно. Над ней вился легкий дымок, хотя Игнат велел Лехе разжигать огонь, только когда совсем стемнеет.

— Еще один недоумок, — проворчал Игнат. — Нажрался, поди, спит теперь…

Лехи в заимке не было. Игнат присвистнул, заглянул в печь, внимательно посмотрел на остывшие угли. Давно ушел, сучонок.

Игнат махнул рукой и сел на старую, разбитую плаху для колки дров. От усталости он сейчас не чувствовал ничего, кроме безразличия. Будь что будет… Не иначе Леха ушел с сознанкой. Нельзя было оставлять одного. Совсем расклеился, как баба стал… А чего бы ему не стать, коли я его бабой и сделал? Утром Леха даже сказал: может, тебе постирать чего? Вот такие петухи, говорят, после зоны свой пол переделывают за большие бабки… А еще он говорил, что боится остаться один. Страшно одному. Окровавленная тетка мерещится в каждом углу. Может, менты уже с разных сторон крадутся, в кольцо взяли. Хотя вряд ли. Леха в лесу плохо ориентируется. Наверняка заблудился, лазит где-то…

Игнат достал трофейные «Макаровы», числом их было целых три. Плюс запасные обоймы. Теперь, в случае чего, еще парочку-тройку ментов он с собой прихватит.

Он снял предохранители у «Макаровых», взял в каждую руку по пистолету, прилег на еловый лапник, на котором они спали, и закрыл глаза. Только бы не уснуть, подумал он. И тут же заснул.

Проснулся Игнат оттого, что замерз и кто-то осторожно толкает его в плечо. Печка давно погасла, и через приоткрытую дверь было видно вставшее солнце, а на траве сверкал иней.

Леха, а это был он, отпрянул в сторону.

— Ты где таскался? — спросил Игнат, не выпуская пистолеты и ошалело оглядываясь. Нет, вроде никого с собой не привел.

— Ты этих ментов шлепнул? — тихо спросил Леха, и Игнат только сейчас заметил в его руке спортивную сумку, откуда доносился запах еды. — Еле пробился. Оцепление, суки, везде выставили, с собаками шарят.

Игнат прислушался и услышал отдаленный лай собак.

— Где был? — строго спросил он.

— Да вот проснулся, а тебя нет, — оправдываясь, сказал Леха. — А жрать охота. Пошел к Ерофеевне. Она положила чего пожрать, рассказала про ментов. Не вы, мол, их угрохали? Она нам сочувствует, ты не думай…

— А не она их сюда навела? — Игнат сощурился.

Избавиться бы от него, подумал он, и одному уйти,

пока не поздно. Сколько еще этого петушка за собой таскать? Только опять же — не время! Менты — рядом.