34

Павел Семенович замер, услышав звонок по-городскому. Лучше не снимать трубку. Сейчас он для всех на заседании Думы. К тому же в последнее время он взял себе за правило отвечать только на входящие по сотовому. На всякий случай. Те, кому он нужен либо кто нужен ему, обязательно перезванивают потом по сотовому. Только Полина, забываясь, иногда звонит как обычно. И только она одна знает, что у него еще есть дела в гостинице, откуда осталось перевезти к ней последние вещи. Кстати, она должна была объявиться. Если это она, то наверняка вспомнит, о чем они договаривались.

И когда первый звонок смолк и сразу затренькал сотовый, Соломин включил аппарат.

— Павел Семенович? — услышал он вежливо-сдержанный голос Панкратова.

— Он самый, — отозвался Соломин несколько разочарованно. — Это ты звонил только что по городскому?

— Нет, что вы, — запротестовал тот. — Как мы условились, сразу на мобильный.

— Что стряслось? — недовольно спросил Соломин.

— Поступила информация, — все так же вежливо сказал Кирилл Афанасьевич. — Может, это и мелочь, но вам виднее…

— Говори, не томи… — нетерпеливо подогнал его Соломин.

— Вы же знаете, мы сейчас фиксируем и регистрируем все посещения и запросы в компьютерной сети органов государственной власти. Так вот, кто-то только что успешно взломал базу данных Думы и извлек сведения о вас и ваших помощниках. В том числе эти кто-то скачали информацию о Давыдове Олеге Петровиче. Знаете такого? Уверен, что знаете, — продолжал он, не позволив Соломину раскрыть рот. — У меня тоже, кстати, кое-что на него есть. Если вас это интересует. Например, пальчики, оставленные им на кое-каких предметах, подкинутых покойному Потапу. Давыдов засвечен, понимаете? Советую сделать оргвыводы. Я знаю, с исполнителями такого класса трудно вот так вдруг распрощаться…

— Подожди, подожди… — пробормотал Соломин. — Дай подумать. Признаться, ты меня огорошил. У тебя все? Тогда извини, я тебе потом перезвоню. — И, не дождавшись ответа Кирилла Афанасьевича, отключил аппарат.

Павел Семенович быстро ходил взад-вперед по номеру, лихорадочно соображая. Они вышли на Ефима? Скорее, именно Жигулин вышел… Этот бульдог вцепится так, что оторвать его можно будет только вместе с его же башкой.

Известить Ефима об опасности? И что дальше? Ведь Ефим для них — его помощник, и если он ускользнет — займутся им, Соломиным. И уже не отцепятся. Как же, такое дерзкое убийство! Все восхищены! Уже, говорят, хотят снимать об этом кино, нашлись и спонсоры, и режиссер со сценаристом, осталось только отыскать убийцу, который бы подробно показал и рассказал, как он это сделал. То есть общественный резонанс возник уже не только из-за гибели банкира Абрамяна. Все привыкли, что банкиров непременно убивают. А тут выяснится, что это совершил помощник всем известного депутата Соломина! И поднимется великий шум, особенно если виновников опять не посадят… И главное, ведь вот он, закон подлости в действии: он, Соломин, только-только задумался о том, чтобы завязать, плюнуть на все, начать семейную жизнь. Из Полины, как из всякой опытной шлюхи, скопившей деньги на старость, получится отличная жена. Вот поэтому у него появилась мыслишка все к черту бросить, когда подойдет к концу депутатский срок. Бросить и заняться какой-нибудь коммерцией, если не удастся стать послом или временным поверенным в благополучной и тихой европейской стране. Загнали-таки, сволочи, в угол!

Павел Семенович схватил трубку, лихорадочно перелистал записную книжку и набрал номер Жигулина. Только бы он был на месте. Только бы никуда не отъехал. Только бы не опередил своим звонком.

— Виктор Петрович? — спросил он. — Здравствуйте!

— Здравствуйте…

— Это Соломин Павел Семенович вас беспокоит, по очень важному делу… Я сейчас нахожусь в Думе, мне придется пробыть здесь еще какое-то время — до конца заседания. Вы не возражали бы против нашей неофициальной встречи сегодня вечером?

— Пожалуй, нет, — сказал Жигулин, подумав.

— Я вам все расскажу при встрече, — торопливо, будто куда-то спеша, проговорил Соломин. — Перерыв уже кончился, мне пора в зал, скоро голосование. Поверьте, у меня очень важное сообщение!

— Давайте условимся на восемь вечера. Как раз закончится ваше заседание, — сказал Жигулин. — Я закажу вам пропуск. Кстати, вот совпадение, я сам хотел вас сегодня пригласить, почему и смотрел, когда по телевизору показывали заседание, там ли вы. И поскольку вас на вашем месте не увидел, то взял и позвонил к вам в номер. А там тоже никто не отвечает.

— Странно… Возможно, ненадолго отлучался, — пробормотал Соломин. — Вспомнил, меня как раз вызывали в комитет по безопасности. Значит, до вечера?

После разговора с Жигулиным он сразу набрал номер Бурды:

— Слушай, где Потап, никак не могу его найти!

— Без понятия, — сказал Бурда смурным голосом — видно, не отошел еще после вчерашнего. — Его пацаны сами ищут. Говорят, как сквозь землю провалился. Встретился с каким-то фраером на Пушкинской, эти обалдуи были с ним рядом, потом смотрят, нигде нет! Прямо как инопланетяне похитили!

— Может, и так. Только не нравится мне все это! Очень не нравится! Надо бы встретиться да обсудить, как ты думаешь?

— А Урюк на этой стрелке тоже будет? — В тоне Бурды сквозило явное желание, чтобы конкурента там как раз не было.

— Зачем он нам? — воскликнул Павел Семенович. — Что мы с тобой, глупее его? Сами не договоримся? Он-то собрался стать губернатором в Барнауле, вот и подбивает сейчас клинья под Потапа. И под Калиту, кстати говоря. Чтоб его на твое место посадить.

— Вот сука! — взвился Бурда.

— Значит, в «Висконти» в девять вечера, годится?

— Можно… — согласился Бурда, подумав. Но, похоже, все еще продолжал сомневаться. — Я Калиту с собой возьму, — сказал он. — Вот при нем это все и выложишь.

— Мне все равно, кого ты возьмешь. Хоть Потапа, если найдется, — закончил Павел Семенович.

Он на несколько минут отключился, откинув голову и прикрыв глаза, чтобы перестроиться. Кажется, пока все правильно. Затем снова защелкал кнопками.

— Долго объяснять не могу, — предупредил он Калиту, — но ты мужик понятливый. Бурда тебе будет сейчас звонить и приглашать в «Висконти». Соглашайся, чтобы он ничего не заподозрил, а сам схоронись где-нибудь. Только на сегодня, понял, да?

— Кажется, начинаю понимать… — неопределенно сказал Калита.

— Вот и молодец, — похвалил Соломин. — Это твой шанс, другого не будет. У тебя есть какие-нибудь новости?

— Только то, что Бурда теперь даже спать ложится в бронежилете, — хмыкнул Калита. — Потеет, но носит. Как тебе удалось вытащить его в кабак, не представляю.

— Усек, — отозвался Соломин. — Насчет бронежилета, конечно, смешно. И главное — поучительно. Извини, мне нужно звякнуть еще в одно место… Кстати, как тебе Урюк?

— Нормальный мужик, — осторожно заметил Калита. — Зря Бурда на него наезжает.

— Ладно, будь на связи. Завтра позвоню.

И тут же набрал номер Урюка.

— С Бурдой пора кончать, как и договорились, — заявил Павел Семенович без долгих предисловий. — Я свою часть пути прошел. Потап тебе больше не помеха, а вот с ним ты затянул!

— Что значит — Потап больше не помеха? — поинтересовался Урюк. — Я не слышал, чтобы с ним что-то случилось. Было бы много шума. Он пропал, это да, про это все говорят. А ты-то хоть знаешь, где он сейчас? Ну на самом деле?

— Если взглянешь сейчас на карту нашей великой родины, то постарайся себе вообразить, что Потап вместе с Волгой в данный момент впадает в Каспийское море, — повторил Соломин понравившуюся ему собственную метафору. — Это была очень чистая работа.

— Бог с ним, с Потапом, — спокойно ответил Урюк. — Ты собираешься сказать мне еще что-то конкретное о Бурде?

— В последнее время он не снимает бронежилет, даже когда спит.

— Спасибо за информацию. А почему ты мне это рассказываешь?

— После исчезновения Потапа он почувствовал, что запахло жареным, и лег на дно. Но мне удалось его зазвать для важного разговора сегодня, в девять вечера, в «Висконти». Есть шанс быстро покончить с твоим конкурентом раз и навсегда. Калита примет присягу тебе на верность. А это немалые бабки и территории, приносящие доход. Заодно проверишь оперативно-боевые возможности группы Удава. Работа как раз для него.

— Ну, это я еще подумаю. Знаешь, а ты мне действительно расчищаешь дорогу к губернаторскому креслу.

— Чтобы в него сесть, тебе осталась самая малость, — сказал Соломин. — Не забывать тех, кто тебе помог.

— Как такое забудешь, — усмехнулся Урюк. — Только попробуй…

— Вот именно, — поддакнул Соломин. — Приятно побеседовать с понимающим человеком.

В восемь вечера Павел Семенович был у Жигулина.

— Вы не против, если при нашей беседе будет присутствовать моя коллега следователь Зоя Ивановна Панюшкина? — спросил Виктор Петрович, сделав поклон в сторону Зои, сидевшей рядом с ним в кресле.

— Ради бога! — пожал плечами Павел Семенович. — Наверняка, услышав мое признание, вы подумаете, что мною движут раскаяние, угрызения совести…

— А также наличие депутатского иммунитета, — не удержалась Зоя. — Неужели вы в чем-то провинились?

— Похоже, я зря отнимаю время у занятых людей… — Соломин вопросительно взглянул на хозяина кабинета.

— Ничего, продолжайте. — Жигулин свирепо взглянул на Зою. — Только, если можно, покороче. С трибуны вы выражаетесь не столь витиевато.

— Увы, побудете с мое депутатом, особенно в нашей Думе… — вздохнул Павел Семенович. — Привычка… С депутатами жить — по-депутатски выть… Можете мне не верить, но я решил начать жизнь с белого листа. Тем более от моей депутатской неприкосновенности скоро ничего не останется.

— Хотите заключить сделку? — сощурился Жигулин.

— Не совсем. Но раз вам так нравится… Чтобы снять все вопросы, я хочу поделиться с вами информацией, которую я собирал в последнее время, не ставя никого в известность.

— Что вы имеете в виду? — спросил Жигулин.

— Означают ли ваши слова, что вы готовы кого-то сдать? — вновь не утерпела Зоя.

— Опять же я назвал бы это по-другому, — покачал головой Соломин. — Наша юная дама, Виктор Петрович, очень уж спешит с выводами. Так вот, видя бессилие власти в попытках справиться с организованной преступностью, я, на свой страх и риск, втерся в доверие к криминальным структурам и теперь могу передать вам то, что о них знаю…

— А нельзя ли еще конкретнее? — перебил Жигулин.

— Можно. Сегодня вечером примерно в девять — половине десятого вечера в ночном клубе «Висконти» должна состояться моя встреча с криминальным авторитетом Бурдой. Это его люди зверски убили банкира Костырева. И они же защитили при первом покушении Смушкевича. Сейчас Бурда лег на дно, и мне стоило немалого труда уговорить его на эту встречу. В его штаб-квартире, адрес которой я сообщу вам только тогда, когда вы Бурду обезвредите (прошу понять это правильно), вы найдете все доказательства преступления. В «Висконти» Бурду и сопровождающих его боевиков должна перехватить группа киллеров из Барнаула, возглавляемая объявленным в розыск Сергеем Дувалиным по кличке Удав.

Жигулин озабоченно переглянулся с Зоей.

— Может быть, вы заодно нам расскажете, кто убил Смушкевича из банка Коминвест? — осторожно спросил Жигулин.

— Вот здесь просто не знаю, чем могу вам помочь, — вздохнул Павел Семенович. — Я хорошо знал Александра Ефимовича, был с ним дружен… А что вы так на меня смотрите?

Виктор Петрович молча достал из стола компьютерную копию удостоверения помощника депутата Олега Давыдова и протянул ее Соломину.

— Вы знаете этого человека? — спросил он, глядя депутату в глаза.

— Да, и очень хорошо. Это мой помощник Олег Петрович… А что случилось?

— Именно он убил Смушкевича. У нас есть все основания для этого утверждения.

— Что? — Павел Семенович раскрыл рот. — Олег? Вы ничего не путаете?

Жигулин снова обменялся взглядами с Зоей. Неплохо разыграно. Артист Павел Семенович! Хорошую школу прошел в Думе, ничего не скажешь.

— Где он сейчас? — спросил Жигулин. — Вы можете нам помочь его разыскать?

— Я давно с ним не общался… — Было похоже, что Соломин не на шутку растерялся. — Мне его рекомендовали как исполнительного и сообразительного парня… Я использовал его для некоторых деликатных поручений, для связи с теми же криминальными структурами… Может быть, его подставили, чтобы заодно насолить мне?

— Все может быть, — согласился Жигулин. — Можно и такое допустить, если не знать, что именно в тот же день после убийства Смушкевича Давыдов застрелил четверых милиционеров, а также задушил в лифте девушку, с которой встречался… Или вы про это тоже ничего не знаете?

— Боже… Я, конечно, слышал об этих убийствах, — пробормотал Соломин, и его лоб покрылся холодным потом. — Но неужели это все он?

— Одну минуту, — извинился Жигулин, поднимая телефонную трубку. — Надо успеть известить оперативные службы ГУВД о том, о чем вы только что предупредили. Вечером в ресторане может возникнуть перестрелка, пострадают люди. Как называется этот ресторан, повторите?

— «Висконти», ночной клуб, — рассеянно сказал Павел Семенович, думая о своем. — Это на Таганке, недалеко от театра. В милиции его хорошо знают… Нет, но кто бы мог подумать! Олег парень действительно тренированный, неплохо подготовленный… И все равно никогда бы не поверил. Наверно, он спелся с уголовниками, пока вел переговоры от моего имени, нашел с ними общий язык…

— Может, теперь вы подскажете нам, где найти или как выманить вашего помощника, который так вас подвел? — спросила Зоя, после того как Жигулин передал сообщение на Петровку. — Нельзя, чтобы пострадали невиновные…

— Олег наверняка откажется, — ответил Соломин. — Теперь я вспоминаю: он не звонил мне по крайней мере с того дня, как был убит Смушкевич… Возможно, вы правы. Он лег на дно и теперь будет подозревать всех, в том числе меня, если я попробую его выманить для нашей встречи. Я хочу предложить вам кое-что другое…