Сыщики
Они встретились на улице Маршала Бирюзова, куда Сибирякова вместе со своей бригадой отправилась на очередной вызов. Голованов предупредил, что он сидит в «Жигулях»-«семерке» с большой рекламой «Нескафе», так что найти его больших проблем не составляло. Машина была припаркована возле аптеки, хозяин машины, очкастый верзила, ел мороженое (шоколадный рожок, третья порция), Голованов скучал.
— А где же «скорая»? — завертел головой Щербак.
— Во дворе, там только один выезд, никуда они не денутся. — Голованов расплатился с любителем мороженого и пересел к Щербаку. — Если бы я не отдал тебе машину, мы уже целый час знали бы, о чем они говорят. Пока они в больнице собирались, была отличная возможность туда прослушку засунуть. Но принимающая-то аппаратура вся здесь! — Голованов со злостью стукнул по приборной доске.
— Да ладно тебе, Севка, можно подумать, они там сейчас рассказывают, где золото партии спрятано. Наверстаем. Как бы нам теперь к ним поближе подобраться, вот в чем вопрос… Идея! — воодушевился Щербак. — Давай я сымитирую сердечный приступ, когда они из двора выезжать будут.
— Не надо.
Вместо ответа Голованов открыл панель, включил приемник и стал настраиваться.
— Так ты все-таки установил «жучок»?! В машине или прямо на ней?
— В машине. А чего время зря терять. Я только молился, чтобы ты тачку по дороге не разбил… — Пока треск уменьшался и голоса становились четче, Голованов объяснял диспозицию: — Значит, так. В машине три человека: фельдшер Лидия Федоровна, добродушная женщина лет пятидесяти, и водила Михаил, примерно тридцати двух — тридцати пяти, зануда и болтун.
— А третий?
— А третий — Сибирякова! Или ты уже так привык к своим трупам в морге и забыл, что объекты наблюдения могут передвигаться?
Щербак махнул рукой: ладно, мол, проехали, дальше давай. Но тут удалось наконец наладить звук, и сыщики замолчали.
«Ну и что, — сказал мужской голос, видимо водитель, — опять ложный вызов?»
Ответом ему был женский вздох.
«Ничего страшного, — рассудительно сказала другая женщина, надо полагать фельдшер, — ложный вызов всегда лучше настоящего. Или лучше было бы, если б мы сейчас как угорелые по городу с умирающим неслись?»
«Так-то оно так, — сказал водитель, — только все равно меня это бесит. Какого хрена они людей от работы отрывают?»
«У вас Миша работа в этом и заключается — к людям как можно скорей приезжать, когда они об этом просят».
«Но я же не МЧС!»
«Эка невидаль, — продолжала фельдшер Лидия Федоровна, — поболел у человека живот, кольнуло сильно, он испугался, „скорую“ вызвал, может, думал аппендицит. А как мы приехали — так оно уже и перестало. С кем не бывает?»
«Да? — ехидно осведомился водитель, заводя машину. — А если в это самое время кто-то другой всерьез загибается и мы из-за этого ипохондрика теперь к нему не успеем?! Симулянт хренов».
«Вопрос непростой, вопрос серьезный, вопрос, прямо скажем, диалектический… Но этот вопрос не ко мне и не к хренову симулянту, а, допустим, к Лужкову».
«При чем тут Лужков?» — удивился Миша, выезжая из двора.
Щербак чуть приглушил звук и спросил:
— Мне показалось, или Сибирякова действительно ни слова не сказала?
— Не показалось.
— Вот ведь точно мышка-норушка…
«Лужков тут при том, — сказала Лидия Федоровна, — что он должен обеспечить городу столько машин „скорой помощи“ и бригад к ним, чтобы на все вызовы успевали».
«Ну все, начинается! Только не надо сейчас про задержку зарплат и нехватку оборудования».
Тут прорезался другой женский голос:
«Вообще-то это вы, Миша, обычно ворчите про зарплату и про то, что машина не в порядке, а вам ее не дают в сервис сдать».
— Сибирякова? — спросил Щербак.
Голованов кивнул.
«О, блин, — засмеялся водитель, — снежная королева заговорила».
Хихикнула и Лидия Федоровна:
«Действительно, что-то вы, деточка, сегодня с самого утра мрачнее тучи. Случилось что-нибудь?».
«Вовсе нет, все в порядке, так разве что… голова немного болит».
Фельдшер связалась с диспетчерской и передала трубку Сибиряковой. Та отчиталась о недавнем выезде. Спросила, куда дальше ехать. Дальше, им сказали, возвращайтесь в больницу.
«А если честно, Миша, — голос Лидии Федоровны стал подрагивать от смеха, — я догадываюсь, почему вы не любите такие вот ложные выезды».
Тем временем «скорая помощь», а вслед за ней и сыщики выехали на улицу Народного Ополчения.
«Ну и почему же?»
«Потому что они очень быстро заканчиваются и вы не успеваете в машине поспать».
Некоторое время все молчали, водитель, очевидно, решал для себя, сердиться ему или нет, потом махнул рукой и выпалил:
«Все любят поспать, но я, конечно, — больше других!»
Тут уж засмеялись все, включая и его самого, и Сибирякову.
— Ты фамилии их выяснил? — спросил Щербак.
Оказалось, все Голованов выяснил. И уже позвонил Максу, попросил узнать что удастся о фельдшере Степанцовой Л. Ф. и водителе Шулейко М. А., работающих на станции «Скорой помощи» при 126-й больнице.
«Кстати насчет ложных вызовов, — все не унималась фельдшерица. — Была такая история. Я тогда, молодые люди, на другой машине работала и даже в другой больнице, но это не важно. Зимой как-то вызвали нас, сказали, что человек с балкона упал, не то с пятого, не то с седьмого этажа. Не то самоубийца, не то равновесие не удержал — неизвестно. Мы приехали по адресу, а во дворе — никого. Ни тебе тела, ни толпы, как обычно бывает, ни крови на земле, никаких следов вообще. Мы покрутились туда-сюда, вроде адрес совпадает. Вдруг из какого-то окна нам кричат: сюда поднимайтесь! Поднялись действительно на пятый этаж, заходим в квартиру, а там женщина и мужчина, тот самый, который с балкона выпал. Сидит и смеется.
«Как это?» — удивился водитель.
«Вот и мы оторопели, а он все ржет не переставая. Тут женщина и говорит: ради бога, сделайте хоть что-нибудь, уже полчаса смеется. Оказалось, что он упал в большой сугроб. Не повредил себе ни одной косточки, представляете? Только шок страшнейший. Вот он и ржал как идиот. Ну у нас доктор опытный был, всего в жизни насмотрелся. Взял ка-ак врезал ему по физиономии…»
— Слушай, Сева, я, кажется, знал того мужика! — оживился Щербак. — Еще когда в МУРе работали, взяли одного форточника, так он очень похожие вещи рассказывал…
— Иди ты, — сказал Голованов. — Не лень столько языком чесать?
В районе Карамышевской набережной последовал сигнал из диспетчерской, заставивший «скорую» развернуться: их ждал вызов на Беговой улице — острый приступ панкреатита.
Выехали на проспект Маршала Жукова, оттуда через Хорошевское шоссе и новую развязку — на Беговую. Оказалось, что дом, из которого поступил вызов, — это центральное здание ипподрома. Одному из работников администрации стало плохо.
Щербак с любопытством разглядывал монументальное здание с лошадьми на фронтоне.
— На театр вообще-то похоже.
— Точно, — сказал Голованов, — особенно учитывая, что там внутри — казино и ночной клуб.
Медики тем временем вышли из своей машины и в сопровождении ожидавшего их швейцара зашли внутрь.
— А где же сам ипподром? — поинтересовался Щербак. — Что-то я не пойму. Лошадки и так далее?
— Ты тут не был разве никогда?
— Внутри — нет, не приходилось.
— Ипподром — с другой стороны, его здание заслоняет. С обратной стороны — там трибуны, беговые дорожки по кругу, ну и все такое… Что же делать, а? А вдруг водила ни при чем, а с фельдшерицей Сибиряковой есть о чем пошептаться? Может, мне туда сунуться? Тебя она уже в морге видела…
— Да не дергайся ты, — посоветовал Щербак. — В конце концов, можно утешаться тем, что тут никаких ученых быть не может. Подождем и все узнаем.
«Тэк-с, — раздался голос водителя, — а это что тут у нас? Книжечка? Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что наша недотрога читает. Хм… Во дела… Да что это такое, елы-палы?!»
Щербак с Головановым напряглись, но тут водитель, словно по заявкам радиослушателей, повертев книгу в руках, пробормотал:
«А. Шеметов. „Японские кроссворды“. Серия: Домашняя энциклопедия. Хорошенькое дельце! Это ж какая домохозяйка такое осилит?!»
В машину вернулась Лидия Федоровна, не то что-то забыла, не то что-то срочно понадобилось.
«Не стыдно в чужие вещи заглядывать?» — притворно строго спросила Лидия Федоровна.
«Так она ж на сиденье валялась».
«А если бы это письмо было?»
«Но не письмо же! Это ж книжка!»
«Ну а если бы письмо? Тогда бы вы тоже его прочитали?»
«Вот положит письмо, — огрызнулся водитель, — тогда и поглядим».
Фельдшер что-то взяла и вышла из машины. Сыщики увидели, что в руке у нее белый медицинский саквояж.
Щербак приоткрыл дверцу и поднял с асфальта листок бумаги. Там было написано:
«1-й заезд (белый) 12 час.
Жер. и коб. рожд. 2000 г. с суммой выигрыша не более 3134 бал.
Дистанция 1600 м.
1. Ниагара 2-я — рыж. коб. рус.
2. Ла Пас — гн. жер. рус.
3. Акапулько — гн. коб. рус.
4. Бюст — гн. жер. рус.
5. Сосна — рыж. коб. ам.
6. Дафнис — гн. жер. ам.
7. Гиацинт — сер. жер. рус.
8. Авторитет — гн. жер. рус.».
На оборотной стороне шло малодоступное описание характеристик лошадей и имена наездников.
— Сева, ты бы на кого поставил?
Голованов глянул мельком и пожал плечами.
— А я бы — на Авторитета, — поделился Щербак. — Внушает уважение, согласись…
Тут у Голованова на поясе джинсов ожил телефон. Это из «Глории» звонил Макс. Выяснить ему удалось немногое, но ключевые моменты и так подтверждали то, что сыщики уже некоторое время видели своими глазами или, точнее, слышали своими ушами.
Согласно служебным характеристикам, фельдшер, пятидесятидвухлетняя Лидия Федоровна Степанцова, была опытным специалистом и добрейшей души человеком, каким, собственно, и положено быть фельдшеру. А тридцатичетырехлетний водитель машины «скорой помощи» Михаил Шулейко работал в больнице последние три года, а до того тоже шоферил в самых разнообразных местах. Характеризовался главным образом как любитель поспать и поболтать. Ни Михаил, ни тем более Лидия Федоровна под следствием и судом никогда не были и в конфликтные отношения не вступали.
— В общем и целом, — подвел предварительный итог Голованов, — коллеги Сибиряковой подозрений не вызывают.
Голованов решил изменить тактику. Он оставил Щербака прослушивать «скорую» и дальше, а сам отправился на улицу Удальцова. Пора было взяться за соседей Сибиряковой.
Щербак ждал, время от времени бросая взгляд на листок, который подобрал. На часах было 11.55. А заезд в 12. Может, стоит рискнуть? А что, если, пока он будет бегать, Сибирякова вернется? Нет, так рисковать нельзя, профессионал он или нет, в конце концов?
С обратной стороны ипподрома донесся гул. Видимо, лошади и наездники готовились к старту. Щербак вышел из машины и подошел к решетке, рядом с которой был вход к трибунам и кассам. С этой позиции ему была видна и машина «скорой помощи», и своя собственная, и даже кусок ипподрома. Внезапно появилась лошадь, она почему-то тащила за собой тележку с человеком, рядом с ней еще несколько таких же. Они обогнули круг и скрылись из виду. Щербак понял, что старт он не услышал. Посмотрел назад: водитель «скорой» дремал на руле. Ага, сообразил Щербак, наездник — это когда мужик в коляске сидит, а если он верхом на лошади, тогда — жокей. Дистанция тысяча шестьсот метров, это круга три-четыре, наверно… Лошади появились в поле зрения еще раз, теперь уже интервал между ними был значительный, первой неслась какая-то гнедая.
— Ага! — закричал Щербак. Он помнил, что трехлетка Авторитет — гнедой. Правда, и большинство других тоже, но сейчас это было неважно.
Спустя минуту лошади появились снова, и опять впереди была гнедая, правда теперь уже другая.
— Ага! — завопил Щербак. Ему, в сущности, было все равно, сейчас все гнедые для него были Авторитетами.
Еще круг, и гонка кончилась. Щербак понял это, потому что наездники больше не гнали своих лошадей, проехав еще уже спокойно и давая своим четвероногим отдышаться. Тут из громкоговорителя раздался металлический голос диктора:
— В первом заезде жеребцов и кобыл двухтысячного года первым пришел… Авторитет. Вторым пришел Бюст. Третьим…
Вау!
Щербак даже подпрыгнул. Он был счастлив. Плевать на деньги! Авторитет выиграл! Знай наших.
Щербак машинально глянул назад и с ужасом увидел, что «скорой» возле административного здания ипподрома нет. Он бросился к своей машине, развернулся и, выезжая на Беговую, напряженно слушал своих «подопечных». Куда же они, черт возьми, поехали, налево или направо?!
«Мишенька, голубчик, — сказала Лидия Федоровна, — тормозните возле киоска, я сигарет куплю…»
Ну где же, где?!
Щербак увидел «скорую», направляющуюся в сторону центра, он прибавил скорости, пристроился сзади, но тут в эфире пошли помехи, и он не мог разобрать ни слова. Проезжая развлекательный центр «Титаник», он обогнал их с левой стороны и оторвался метров на пять — восемь. Сибирякова сидела рядом с водителем, и так она бы его не увидела, бросив случайный взгляд в окно.
Помехи тем временем ушли, звук снова стал чистым. В «скорой» болтали о пустяках.
Остановились на светофоре, «скорая» догнала Щербака и стала справа. И тут Николай увидел, что за рулем сидел какой-то лысый… дядька лет пятидесяти?! А в эфире между тем продолжал нести какую-то околесицу тридцатичетырехлетний шофер Михаил! Это же другая машина?!
«Слушайте, Миша, а нам обязательно ехать через эту ужасную развязку?» — спросила Сибирякова.
«Можем и мимо…»
Щербак нырнул в правый ряд и развернулся через тротуар: теперь ему нужно было в обратном направлении! Хорошо, что она упомянула развязку. Теперь он ехал как на велосипеде, «девятка» выписывала зигзаги, обгоняя все, что было на пути…
Уф! Вот же они, родимые, под носом, никуда еще толком не уехали! «Скорая» направлялась в сторону, противоположную центру, и сейчас остановилась у ларька.
Тем временем Сибирякова позвонила в диспетчерскую и отчиталась. Оказалось, что больной приехал на работу без бандажа и протопал так уже четыре часа, что ему было противопоказано. Локальные меры приняты, а через неделю он и так ложится в клинику на плановое лечение. Все, можно было ехать в больницу.
«Понравилась книжка?» — спросила Сибирякова у водителя (или фельдшер ей рассказала, или просто книжка переместилась в салоне, что было очевидно). — Да вы порешайте, если хотите, не стесняйтесь».
«Да я в них, наверно, ни шиша и не пойму, — огорченно сказал водитель. — Что это вообще, блин, такое — японские кроссворды? Всякие там иероглифы-шмероглифы…»
«Не торопитесь. Японские кроссворды очень интернациональны по своей сути. Японский тут знать как раз и не требуется».
«А какой тогда? Китайский?
«Вовсе нет. Здесь нужно разгадывать не набор слов, а рисунок, закодированный числовыми значениями».
«Помогает вам расслабиться, Ирочка?» — спросила фельдшерица.
«Н-нет… Скорее, отвлечься, переключиться… Я вообще люблю японские головоломки, — добавила Сибирякова, — это очень увлекательно. Это хорошая возможность потренировать наблюдательность, внимание и логическое мышление. При решении этих японских кроссвордов часто решающую роль играет не эрудиция, как в обычных кроссвордах, а именно внимательность и умение найти правильный выход из запутанной ситуации».
Щербак вздохнул и подумал, что девица с такими мозгами может оказаться крепким орешком. Тем временем у Сибиряковой что-то спросили.
«Какие бывают японские кроссворды? Вот смотрите… — Видимо, она показывала что-то в книжке. — Во-первых, классические кроссворды. Это когда рисунок состоит из клеток только двух цветов: белого и черного».
— В жизни такое бывает нечасто, — усмехнулся у себя в машине Щербак, — чтобы все было черно-белое.
«Еще бывают цветные. Закодированный рисунок включает в себя клетки как минимум трех различных цветов. И третий вариант — кроссворды с диагонально закрашенными ячейками. Это новая модификация головоломок. Клетки в них могут закрашиваться как полностью, так и наполовину по диагонали. Эти рисунки так же могут быть черно-белыми и цветными».
«Ни черта не понимаю», — сознался водитель.
Я тоже, подумал Щербак. Он достал телефон и позвонил в «Глорию». Макс-то, поди, все знает.
— Макс, умеешь решать японские кроссворды?
— Ну.
— Объясни по-русски, в чем там дело.
— Там зашифрованы не слова, а изображения…
— Да это я знаю!
— Не перебивай. Картинка восстанавливается по числам, которые проставлены слева от строк и над колонками. Числа показывают, сколько групп, допустим, черных клеток находится в соответствующей строке или колонке и сколько слитных черных клеток содержит каждая группа. Группы разделены как минимум одной пустой клеткой. Пустые клетки могут быть и по краям рядов. Необходимо определить размещение групп клеток. Уловил?
Короче, наша жизнь, сделал для себя вывод Щербак, — это как раз и есть один сплошной «узкоглазый» кроссворд.
Чтобы опросить соседей, Голованов не стал имитировать сантехника или газовщика. Он нашел участкового милиционера и коротко переговорил с ним на профессиональном языке. Показал свою лицензию частного детектива, выяснил размер зарплаты участкового, срок службы и прочие немаловажные подробности. А потом попросил оказать ему ряд мелких дружеских услуг. А он, Сева Голованов, ему за это окажет другую услугу, — скажем, даст чуть-чуть деньжат в долг, да и забудет об этом.
— А что делать-то? — спросил участковый, лопоухий, нескладный старший лейтенант.
— Да сущую ерунду. Все то же самое, что ты всегда делаешь: пройти по жильцам, за жизнь побазарить. Не мне тебя учить, старик!
За полтора часа сперва немного нервничавший участковый прошел всех соседей, живущих рядом с Сибиряковой и на этажах выше и ниже. И окончательно успокоился, потому что узнал, что человек, который интересует частного сыщика, не какой-нибудь там новый русский или состоятельный иностранец, а скромная двадцатишестилетняя докторша Ирочка Сибирякова. Она не замужем, живет с родителями, несмотря на то что родители все время торчат на даче, бойфренда у нее бдительными соседками замечено не было, — в общем, характеризуется исключительно положительно. Как известно, работает она сутки через двое, а на выходные… тут возникает маленький нюанс, на свои выходные она регулярно ездит следить за своим любовником… наверно.
— Что значит — регулярно? — уточнил Голованов. — И почему — наверно?
— Однажды ее соседка снизу ездила в Отрадное, у нее там внуки живут. В лифте столкнулась с Сибиряковой, и до метро они дошли вместе. Вместе доехали до «Арбата» и перешли на «Боровицкую». На «Отрадном» соседка вышла, а девушка поехала дальше.
— Там еще две станции, — заметил Голованов.
— Точно, «Бибирево» и «Алтуфьево». Так бы соседка, наверно, об этом и забыла, если б история не повторилась — в одно и то же время в очередной выходной Сибиряковой. На третий раз соседка уже проявила инициативу. Она решила за докторшей проследить, не попадаясь ей на глаза. Доехала до конца. Оказалось, что Сибирякова выходит на «Алтуфьеве». Дальше идет дворами минут десять, потом садится на лавочку и сидит. И все.
— И что делает?
— А бог ее знает. Вроде ничего не делает. А вроде следит за каким-то типом. А может, и нет, может, просто гуляет так, расслабляется.
— Расслабляется? Гм… Вряд ли, — сказал Голованов. — Книжку она там не читает? Детектив в мягкой обложке? Дарью Донцову, например?
— Про книжку ничего не знаю. Короче, тетке это надоело, она твердо решила для себя, что Сибирякова следит за бывшим хахалем, и поехала к своим внукам.
— Насчет любовника, вполне вероятно, она действительно права, — сказал Голованов, чтобы у участкового в голове не поселились лишние мысли. — Ну спасибо, старлей. — Голованов дал ему свою визитку. Мало ли чего в жизни не бывает.
