Денис Грязнов
Когда «старички» — Грязнов-старший с Турецким, «естессно», — вдруг ни с того ни с сего среди недели засобирались совершить вылазку на природу, Денис, ни минуты не раздумывая, вызвался участвовать. Даже немного обидная роль, отведенная ему дядюшкой: «Поскольку трезвенник, будешь у нас шофером», не охладила его пыл.
Если бы старшие товарищи ехали по-настоящему рыбачить, когда не то что топать по берегу, разговаривать вполголоса запрещается, он бы, может, еще подумал, но намечался простенький пикничок бутылки на три всего коньяка под ушицу из купленной в магазине рыбы — а это хороший повод обсудить со стариками теории заговора Эренбурга. Во всяком случае, в последние несколько дней свести двух матерых сыскарей вместе и заполучить их в безраздельное пользование хотя бы часа на три Денису не удавалось. А хотелось непременно вместе и в спокойной обстановке, поскольку Вячеслав Иванович и Александр Борисович удивительно друг друга дополняют, а после небольшой дозы алкоголя их спаренный мозг превращается в некий симбиоз Дома советов и суперкомпьютера на базе суперпроцессора «Альфа».
Выехали часов в пять вечера на одной машине, багажник под завязку загрузили провизией, снастями, теплыми куртками и резиновыми сапогами, и, сколько Денис ни уверял, что половину еды придется везти обратно, а то и выбросить, что снасти так и будут лежать в багажнике вместе с сапогами, а куртки после коньяка не понадобятся, дядь Слава и Турецкий были непреклонны:
— А вдруг что понадобится и придется локти кусать, что не взяли?!
Отправились на Истринское водохранилище в облюбованное и уже не раз опробованное местечко. «Старики» всю дорогу спорили, на что в такую погоду лучше брать карася, Турецкий, которого вообще никаким рыбаком назвать было нельзя, поскольку на рыбалке мог грамотно только открывать да наливать, отстаивал червя. Грязнов-старший с пеной у рта доказывал, что на перловку или тесто можно за ночь натаскать до десяти килограммов. Денис молча посмеивался над асами рыболовами. Потому что, как и предполагалось, только выгрузились, Турецкий тут же бросился разливать. Единственное, что он успел до первой рюмки, — это снять туфли и носки и пройтись (четыре шага) по колючей, пожухлой травке. После третьей развели костерок, зарядили уху, и матерые спецы развалились вокруг костра с мечтательными физиономиями, глядя в багровеющие небеса, слушая трели вечерних птиц и приятное бульканье в котелке… Тут-то Денис на них и насел.
Вначале, правда, они не особо хотели отрываться от возвышенного и снова вспоминать о делах, но Денис, хоть сыщик и молодой, но опытный, хорошо знал, на чем зацепить старших товарищей. Стоило ему только заикнуться, что Эренбург нашел систему в разрозненной, казалось бы, череде убийств и тем самым обставил и Генпрокуратуру, и МУР, и всех прочих наших правоохранителей, как Турецкий с дядь Славой тут же забыли о птичках и завелись:
— Да что он мог там найти?!
— Опять со свиным рылом да в Калашный ряд!
— Журналюг хлебом не корми — дай в сыщиков поиграть!
— Что ж он такой бедный, если такой умный?!
— Он не бедный, а мертвый, между прочим, — парировал Денис. — И это пудовый аргумент в пользу того, что журналюга таки подобрался к убийцам.
— То, что его убили, пока не доказано, — отмахнулся Вячеслав Иванович. — И тем более не доказано, что он представлял для кого-то конкретную угрозу, реально мог… как говорится, изобличить и передать в руки правосудия.
— Но, может, официальному следствию все же стоило хотя бы проверить его версии?
— Версии?.. — Турецкий медленно переполз к котелку, изрядно посолил и поперчил варево. — У него их что, целый мешок?
— По-моему, Денис, зря ты в это дело вообще лезешь, — вздохнул Вячеслав Иванович, разливая по четвертой и шумно втягивая носом божественный запах из котелка. — Если, конечно, у тебя нет идеи годик-другой покормиться за счет радио «Свобода». Ни хрена ты не найдешь, и Эренбург твой ни хрена не нашел. Над этими убийствами толковые специалисты работают, и Генпрокуратура, скажи, Александр Борисович…
— Ага, — кивнул Александр Борисович.
— …И Генпрокуратура постоянно на контроле держит, и президент еще год назад побожился, что расследовать будут качественно, и никакого давления ниоткуда нет: никакое ФСБ или олигархи на горло не наступают, наоборот, ФСБ даже подключилось по нескольким делам…
— Но результатов же нет! — перебил дядюшку Денис.
— Дык, — Турецкий картинно развел руками, — бывают та-а-кие висяки, что хоть задницу порви, а все равно ничего не откопаешь. А кроме того, ты не совсем прав, нашли же злодеев и в случае с этим юристом-финансистом Рябцевым, и врача этого патолога… как его…
— Мельника, — подсказал Денис.
— Точно. И там раскрыли. И остальные раскроют. Может быть. Со временем. Есть крепкие рабочие версии…
— Какие версии?! — Денис, сам того не желая, начал заводиться. — Ученых убивают с целью ограбления, потому что народ верит в наличие у них больших денег?
— Например, — подтвердил Грязнов-старший. — Почему бы и не поверить. Ты знаешь, сколько сейчас один вступительный экзамен стоит? А сколько диплом или диссертация? Это на производстве, в НИИ, где украсть нечего, ученые, может, и небогатые, а преподаватели!.. Я тебя умоляю.
— Конечно, — усмехнулся Денис. — А еще о маньяке кто-то из МВД заикался…
— Ну о маньяке этот кто-то, положим, зря… — протянул Александр Борисович. — Маньяк — одиночка, а профессоров мочили группы, как минимум по двое-трое. Таких маньяков не бывает. Если они, конечно, не сатанисты — видел я такой вариант в газете. Завелись, мол, сатанисты в МГУ и распустили свои поганые щупальца среди интеллигентов и интеллектуалов всех мастей. Вербуют под свои знамена. А неугодных или строптивых, не желающих к ним примыкать, кормят деревянной кашей или мочат, на фиг!
— Да кончайте вы, ей-богу! — запротестовал Вячеслав Иванович. — У меня от голода уже живот скрутило, уха готова. Что мы, блин, в лесу — о бабах, с бабами — о лесе?!
Разлили под уху. Стремительно настрогали хлеба, огурчиков-помидорчиков. И следующие десять минут прошли в полном молчании. Все трое отдали должное произведению кулинарного искусства.
Уха действительно получилась отменная, а то, что рыба не добыта собственными стараниями, аппетита вовсе не портило. Хлебали из общего котелка деревянными ложками. Для экзотики исключительно — вполне можно было разлить по одноразовым тарелкам. «Старички», презирая каноны, запивали суп коньяком, Денис — минеральной водой.
Когда последние капли были зачерпнуты и старшие товарищи, закурив, блаженно отвалились, Денис вернулся к прерванному разговору:
— И все-таки я не понимаю, почему дела об убийствах не соединили в единое производство?
— Ты приключений на мою задницу ищешь? — подозрительно покосился на него Турецкий.
— Потому не соединили, — заметил Грязнов-старший, — что недостаточно оснований предполагать серию. Как можно объединять, например, хулиганство, разбой и заказное убийство?
— Но Эренбург, например, считал, что одни и те же злодеи могли действовать разными способами. И я с ним согласен, — сказал Денис. — Почему, собственно, не предположить, что все было заказным? Если действовали профессионалы, неужели они не могли один раз стрелять из автомата, второй раз работать бейсбольными битами, а третий — удавкой?
— Ну могли в принципе, — нехотя согласился Александр Борисович.
— Значит, нужно искать систему не в способах убийств, а проверить, что общего было между жертвами.
— Да проверяли уже, — отмахнулся Вячеслав Иванович. — Собственно, МУР практически не подключался, но в общих чертах ситуация мне знакома. Нет между жертвами железной общности. Работали в разных вузах, специальности у всех разные, друг друга большинство не знает, общие знакомые у некоторых, конечно, есть, ну так это нормально — они же все ученые, значит, на всяких симпозиумах, конференциях и прочих своих научных сборищах могли пересекаться с одними и теми же людьми, скажем, из Министерства образования или еще откуда-нибудь. Убивали и мужчин, и женщин… То есть, конечно, можно сказать, что все жертвы не лаборанты какие-нибудь, а как минимум кандидаты наук, но что нам это даст?
— А еще, все они давно не дети — меньше сорока никому не было, — добавил Турецкий, разливая. Первая бутылка благополучно закончилась, и тут же без паузы была откупорена вторая. — В основном вообще за шестьдесят и больше.
— Вот! И Эренбург о том же! — воскликнул Денис. — Вы знаете, что он внутри общеизвестного списка жертв выделил подгруппу, состоящую только из ученых-естественников, и причислил к серии еще восемь человек.
— Еще восемь трупов?! — в один голос изумленно рявкнули Вячеслав Иванович и Александр Борисович. — Где он их откопал?
— Давайте я вам все по порядку, — предложил Денис. — Итак, Эренбург считает, что в серию нужно включить директора Санкт-Петербургского НИИ электромашиностроения Игоря Глебова, завкафедрой микробиологии Российского государственного медицинского университета Валерия Коршунова, химика Сергея Бахвалова, профессора-медика Бориса Святского и ядерщика Сергея Бугаенко. А к ним добавить еще восемь профессоров и академиков, которые умерли за последние полтора года. Якобы своей смертью. Но Эренбург уверен, что их тоже убили. Могу назвать фамилии.
— Не надо. Утка это, — констатировал Турецкий. — Обычная утка. Дутая сенсация для привлечения внимания.
— Но ведь смерть Кропоткина Эренбург предсказал! — не сдавался Денис.
— Какого Кропоткина? — не понял Грязнов-старший.
— Кропоткина Николая Николаевича, шестидесяти двух лет от роду, доктора физмат наук, профессора, последние годы занимавшегося полупроводниковыми лазерами и работавшего в области замедления света и плазменной телепортации. Талантливого, интеллигентного человека. Умер от инфаркта примерно неделю назад.
Турецкий только хмыкнул:
— Ну и что в этом такого? Ну умер профессор от инфаркта после шестидесяти — это нормально. Не застрелили же его?
— Да как вы не понимаете! — возмутился Денис. — Эренбург же не написал: скоро умрет очередной профессор. Он назвал конкретное имя. Не зная, каким образом Кропоткин умрет, он был на все сто уверен, что умрет!
— Да, может, тот болел долго и продолжительно, — предположил дядюшка.
— Не болел, — замотал головой Денис. — Мы проверяли. Может, и были у него небольшие возрастные проблемы с сердцем, но инфаркта ничто — повторяю: ничто! — не предвещало. А Эренбург знал, что он умрет.
— Так, может, он сам его и грохнул?! — взорвался Турецкий. — Надоел ты, честное слово, с этим Эренбургом. Люди отдохнуть выехали, черт побери!
— Он его грохнуть не мог, — спокойно ответил Денис. — Он сам в этот момент лежал в больнице с проломленной головой.
— Ну и кто же, по мнению твоего Эренбурга, мочит наших ученых? — справился Грязнов-старший.
— А вот этого я точно не знаю, — вздохнул Денис. — Хотел с вами, матерыми спецами, посоветоваться. У журналиста в записях конкретная версия не приведена. Не успел записать или не хотел до последнего момента записывать…
— Или сам понимал, что туфта это все, — закончил за Дениса дядюшка.
— Нет. Я думаю, он верил в то, о чем говорил. За несколько дней до того, как его избили, Эренбург встречался с академиком Беспаловым. Я тоже с ним поговорил. Академик демагог, но не склеротик, он, вернее, его помощник мне воспроизвел вопросы, которые задавал журналист. Эренбурга интересовал фонд Сороса и его влияние на наших ученых, а кроме того, лже— и псевдонаука…
— Так и я о том же тебе твержу, — перебил Турецкий. — Есть смысл наших академиков и профессоров покупать или на Запад переманивать, чем Сорос и занимается. Но зачем их истреблять? Кому это нужно?
— А если не покупаются и на Запад ехать не хотят? — уточнил Денис.
— Ну и фиг с ними! Мы же выяснили, что убиенные в основном старперы, так? Значит, сами они, своими маразматическими головами, уже мало что способны сотворить, но у них есть молодые, талантливые ученики, жадные до денег. Вот с ними и надо работать Соросу, а на академиков плюнуть и растереть.
— А лженаука — это в каком смысле? — поинтересовался Вячеслав Иванович.
— Это в смысле изобретение вечного двигателя, выделение энергии из камней, астрология на службе законодателей и прочая муть, — ответил Денис, — на которую сейчас при нашей бедности выделяются немалые деньги. А еще саентология, дианетика, хаббардовские технологии. Честно говоря, я еще не всех проверил, но Кропоткин, например, засветился в прессе парой статей о том, что надо этих шарлатанов разоблачать.
— Резюмируй, короче, — попросил Александр Борисович.
— Резюмирую, — кивнул Денис. — Стопудово, речь идет о деньгах. Только не о тех, которые были у жертв в карманах, а о гораздо больших. Об инвестициях, о государственном или частном финансировании, об иностранных грантах. Убитые либо мешали кому-то до них добраться, либо не хотели делиться, либо…
Солнце закатилось за горизонт, и только на западе чуть багровела узкая полоска неба, показались первые звезды, от воды потянуло сыростью и холодом. Грязнов-старший, поеживаясь, придвинулся к костру и подбросил несколько поленьев. Сухое дерево быстро занялось, и пламя, постреливая искрами, осветило унылые лица.
— Утомил я вас? — усмехнулся Денис.
— Не то слово, — буркнул Турецкий, разливая по стаканам остатки второй бутылки.
— Ну неужели вам самим не интересно разобраться в этих убийствах?
— Интерес разный бывает. Есть, знаешь ли, задачи неразрешимые. Вроде доказать теорему Ферма или распутать Гордиев узел. Эта, по-моему, как раз из их числа. Сложно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. Так вот, мне упорно кажется, что нет тут никакой серии. И в обратном ты меня лично не убедил.
— Но, Александр Борисович!..
— Погоди, племяш, — перебил Грязнов-старший. — Ты расследуешь нападение на Эренбурга? Ну и расследуй. Я даже промолчу, что дело уже раскрыто и закрыто. Твоим работодателям хочется дополнительного дознания — флаг им в руки. Но при чем тут убийства ученых?
— Дядь Слав, Сан Борисович! Я вам битый час талдычу: Эренбурга били, а потом и убили те же люди, что убивают ученых. Я уверен в этом почти на сто. И, не раскрыв серию, мне до них не добраться.
Вячеслав Иванович зевнул до хруста в челюстях и поплелся к багажнику за курткой:
— Ну и дерзай. Дерзай, дорогой. Только от нас-то, старых и больных, ты чего хочешь?
— Хотел подробностей, доселе мне неизвестных. Хотел, чтобы выслушали, чтобы указали на нестыковки и дыры…
— Да у тебя все из сплошных дыр только и состоит, — хохотнул Александр Борисович.
— Еще хотел помощи: надо бы проверить, насколько Эренбург прав, добавляя восемь новых людей в список. Там были случаи ДТП, взрыв на производстве, пожар, то есть заводились дела, значит, есть материалы, на которые можно хотя бы посмотреть. Хотел получить возможность пообщаться со следователями, а лучше — оперативниками, которые работают по делам Коршунова, Святского, Бугаенко и прочих…
— Н-да, аппетиты у тебя неслабые, — присвистнул Вячеслав Иванович. — Все это, конечно, возможно, но пока у тебя на руках только домыслы и вымыслы. Вот появится что-то действительно стоящее, что можно в руках подержать и действительно на серию примерить, тогда и приходи. Не раньше. А пока поехали, что ли, домой. Что-то мне рыбу ловить перехотелось.
— Что, даже третью не допьете?
— Допьем, — пообещал Турецкий, — только дома, в тепле и на диванчике.