13
Вернулись через час, сытые и умиротворенные. Гордеев старался не переедать, чтобы сохранить хоть какую-то свежесть мысли.
– Олег, скажите-ка, какая фамилия была у Альбины до того, как она вышла за вас замуж?
– Игнатьева.
– Это фамилия ее отца?
– Ну да, наверно...
– Вы как-то неуверенно об этом говорите.
– Честно говоря, я просто не знаю.
– Так, ну можно выяснить у ее матери, хотя все это займет какое-то время. В агентстве, в котором она работала, такая информация едва ли найдется. Она ведь уже была замужем, когда попала к этим «Лайтс»?
Артемьев кивнул.
– Стойте-ка! – сообразил Гордеев. – Альбина ведь, если допустить даже, что она готовила свой побег, удирала от вас по-тихому?..
– Не было никакого побега! – выкрикнул художник. – Не было! Не было! Не было!
– Успокойтесь, ради бога, вы мне только мешаете, – попросил Гордеев и подумал: «Этот большой художник точно псих. Наверняка девка от него все-таки сбежала».
– Олег, может быть, у вас есть какие-нибудь документы – тем более раз она не сбежала, она, например, могла оставить дома свою метрику.
– Метрику? – глупо переспросил Артемьев. – Ну да, свидетельство о рождении...
Но кажется, Артемьев понимал с трудом. На него снова будто какое-то затмение нашло. Он пошел к своим стеллажам и принялся там рыться.
В полном молчании прошло минут десять.
– Что вы делаете? – наконец не выдержал Гордеев.
– Как что? – вполне нормальным голосом отозвался художник. – Ищу метрику – свидетельство о рождении. Все документы у нас обычно лежали в этих железных коробках, они запираются на такой хитрый ключик, и я всегда ношу его с собой, вряд ли она смогла... очень хитрый ключик, я вас уверяю.
Натуральный псих, с жалостью подумал Гордеев. Надо подыскать ему хорошего доктора. У Турецкого, кажется, был какой-то знакомый...
– Нету никакой метрики, ну надо же, как странно, – сказал Артемьев через двадцать минут, когда содержимое уже четырех коробок валялось на полу.
Зато известия от частных сыщиков, к счастью, не заставили себя ждать. Кассета с записью нашлась легко. Единственный экземпляр Долохов передал на хранение родителям Артемьева, так что Агееву со Щербаком пришлось еще раз сгонять в Химки. Новостей относительно «жучка», прикрепленного к компьютеру в новом офисе Гордеева, кстати говоря, пока не было. Возможно, это объяснялось тем, что Юрий Петрович пока им фактически не пользовался.
К четырем часам дня Щербак привез кассету. Ее прокрутили, и Артемьев пальцем показал на высокого, скромно одетого мужчину. Тот был худ, и лет ему было не меньше сорока пяти.
– Пресловутый троюродный дядя?
– Да.
– Фамильное сходство налицо, вы не находите?
Артемьев отмотал пленку назад и сказал после паузы:
– Возможно.
– Олег, вы помните, как его зовут?
– Нет.
– Он оставил какие-нибудь координаты?
Артемьев покачал головой:
– Только не мне.
– Как он вел себя, этот дядя, у вас на свадьбе?
– Так он же не остался на свадьбу, был только на венчании.
– Это странно, вы не находите?
Артемьев шумно вздохнул: и на этот вопрос у него не было ответа.
– Николай, – Гордеев повернулся к Щербаку, – как насчет слетать в Северодвинск?
– Если за счет фирмы – нет проблем, – был дан хладнокровный ответ.
– Имей в виду, мать Альбины живет в порту. Она работает санитаркой в поликлинике. Олег, у вас есть ее телефон? – спросил Гордеев у художника.
– Только служебный.
– Разберемся, – сказал Щербак.
– Ты понимаешь, что нужно выяснить? – сказал Гордеев.
– Генеалогическое древо.
