Глава 48. КЛЮЧИ ОТ СТРАСТИ
В их былом пристанище... их не признают, там их считают захватчиками и непрошеными гостями.
В. Ирвинг. Альгамбра
На Пресне Гордеев и Лида появились уже под вечер, порядком уставшие, однако до кровати они добрались не сразу, да и на ней тоже не скоро угомонились. Однако переживания уходящего дня брали свое, и Юрий Петрович, не выпуская Лиду из объятий, забылся...
Очнулся он уже в сумерках – может быть, оттого, что почувствовал взгляд Лиды. Она лежала, чуть отстранившись, и грустно смотрела на него, подперев щеку ладонью.
– Ты что, Лидиана? – спросил он с улыбкой. – Не спится Лидиане?
– Куда уж там, – вздохнула Лида. – Покоя нет.
– Да что такое?! – удивился Гордеев, хотя немного догадывался что. – Все будет прекрасно.
– Папу выручите, я верю, – вздохнула Лида. – Дело совсем в другом, Юра. – Она впервые назвала его не «Юрием Петровичем», не «Петровичем», даже не так, как иногда, полуиронически, «господином адвокатом», а просто «Юрой»... – Дело во мне и – в тебе. Я могу догадываться, тебе не очень ловко, что ты как будто бы увел меня у Володи...
Гордеев попытался что-то сказать, но она не позволила.
– Тогда представь, как неловко мне – ведь он столько сделал для спасения моего отца!.. – Лида помолчала. – Но при этом, знаешь, особых угрызений совести у меня нет. Это так. Да, у нас было с Володей какое-то подобие юношеской любви, какая-то неумелая «лав стори» на фоне областных конкурсов красоты и под мелькание видеопорнухи... Ну, может быть, так: два отличника решили, что и они не только зубрить умеют, и потому однажды, когда родителей не было дома, залезли в койку... Мне не понравилось... – Гордеев поцеловал Лиду: то, что происходило с ними сегодня, позволяло ему сделать более утешительные для себя выводы. – Конечно, Володя повел себя по-рыцарски, он, как я думаю, сделал ту свою юношескую влюбленность каким-то обязательством, что ли, на мне жениться... Хотя я никогда у него этого не просила... Как можно? И вот уже почти четыре года он мучается... Я ведь знаю, что у него в Булавинске есть воздыхательница, Надя, медсестра из больницы «Скорой помощи»... Ты ее видел, кажется...
«Вот она, женская натура!» – про себя восхитился Гордеев. – Говорит одно, а по-прежнему внутри кипит что-то... И как ревнует!»
Юрий Петрович пожал плечами. «Мол, не заметил я никакой Нади! Рядом с тобой-то!». Хотя, конечно, и коленки этой медсестры Нади, в распахе халата мелькнувшие, и грудь ее высокую, и глаза очень живые он запомнил прекрасно.
– Ну вот. Так и считала: и я свободна, и Володя свободен. Но здесь, в Москве, тоже влипла... Ну как бывает... Первый курс, юная дурочка, которая готова играть в дурочку, принимая с разных сторон знаки мужского внимания... – Она вздохнула. – В общем, случился роман... Как мотылек, закружилась вокруг женатого мужика... Так сказать, завертело в жарких струях... – Она вновь вздохнула и села на кровати, поджав под себя ноги. – Мужик-то он, конечно, замечательный... Ухажер, как видно, профессиональный... Что было, то было... Только, знаешь, и барьер при этом стоял – высо-окий... Женат! Значит, много вранья... Хотя он от этой темы обычно умел очень технично уйти... Но все же... Через некоторое время после того, как у нас с ним это случилось, начинает разводиться с женой... Или жена с ним разводится... там вроде скандал какой-то был, но здесь-то он мне врал немилосердно...
Гордеев не раз вспоминал уже бородатый и довольно грубый, но все же какой-то со слезой анекдот о корове, которая после искуственного осеменения с ревом бежит за ветеринаром: «А поговорить?» Вспоминал почти всякий раз, когда минуты страсти сменялись часами женских исповедей... Собственно, выслушать свою вновь обретаемую подругу он был завсегда рад, но терпеть не мог – да и кто их может терпеть? разве что мазохист какой?! – рассказов о других мужчинах своей возлюбленной. Он предпочитал, чтобы ему сообщали, если уж очень хочется, какую-нибудь короткую полуложь вроде: «Я никогда не испытывала ничего подобного» или, еще лучше: «Ты у меня второй...» Это принималось к сведению, и можно было вновь бросаться в неизменно бурное море Вожделения...
Конечно, с Лидой дело обстояло не как прежде... Вообще с ней многое было не как прежде. Именно в эти дни Юрий Петрович Гордеев начинал с неотвратимостью понимать, что годы идут своим чередом, что он уже не так юн, как прежде, и если сил на все хватает, это еще не означает, что ты можешь не оглядываться назад... И сзади уже не только средняя школа и университет, не только удачно расторгнутая женитьба, но и еще многое... Словом, груз лет. И с этим грузом лет ты уже не можешь сказать сидящей подле тебя девушке, двенадцатью годами младше: а на фига мне нужны эти твои истории?! Давай лучше... Нет, не давай... Давай лучше, Гордеев, слушай...
После развода, сказала Лида, ее возлюбленный недели две жил у нее, затем исчез...
– Я ведь, Петрович, скажу честно, тогда подумала, что он, разведшись, хочет на мне жениться... И готова была за него пойти, честное слово, готова... И, честное слово, не потому, что деньги у него всегда были и что он в своем госкомитете, наверное, хорошо имел... Ну, словом, готова была... так вышло, чего уж... А он вдруг исчез... Нет, не совсем исчез, а просто: нам надо на некоторое время расстаться, то есть из-за прежней жены что-то, ну, и так далее... вам, мужикам, все эти партитуры не хуже, чем нам, кому они предназначены, известны... ведь верно?
Гордеев согласно кивнул.
– Словом, не подошла я чем-то Паше, и вот он сделал мне ручкой... – Лида взъерошила голову Гордеева. – Только мы ведь, андреевская порода, люди гордые. Унижаться не станем! Отваливаешь – и отваливай. Я и с тобой, Петрович, хотя и сломалась... Но вот увидишь – любовь любовью, раз случилось, а денежки свои, гонорар за это дело ты получишь...
– Это уж обязательно и всенепременно, – сказал Гордеев с чувством. – А что касается приятеля этого твоего, то и бог с ним. Сама же сказала: с глаз долой – из сердца вон!
– Да я уж давно... Меня и папа всегда так учил... учит... Хорошее о человеке помни, а плохое – забудь. И на том ему спасибо, что к тебе посоветовал обратиться...
Гордеев чуть не подскочил на кровати:
– А меня-то он откуда знает?
– Наверное, слухами земля... то есть Москва, полнится...
– Да какой там слухами! Я же в адвокатуре без году неделя... Он что, тоже юрист?
– Да нет же! Он в госкомитете работает, ну, который по нашим территориям... Инженер какой-то по образованию... металлург, что ли... Неужели ты, Петрович, думаешь, что девушку всегда интересует диплом ее ухажера?!
– Нет, погоди, я не о дипломе. Я просто не пойму: человек, тебе не чужой, узнав, что твой отец попал в беду, дает тебе совет: обратиться к адвокату Юрию Петровичу Гордееву. Так, что ли?
– А что тут странного?
– Лидочка, я, конечно, как и каждый нормальный мужик, одержим манией величия, но не до такой же степени! Неужели, когда ты пришла в консультацию и встретилась с указанным тебе адвокатом, то есть со мной, ты не подумала, что этот джинсовый молодой человек шалопайской наружности с трудом будет удерживаться от искушения затащить тебя в койку, а вот адвокатский опыт пока что не напечатлелся на прекрасном лице его... То есть моем!
– Но Павел Михайлович...
– Павел Михайлович?! А фамилию его знаешь?
– Чего же не знать? Чуть ли не в загс вел... Петелев его фамилия. Павел Михайлович Петелев.
Гордеев затрясся мелкой дрожью, издавая звуки, одновременно похожие на смех, на плач и на повизгивание...
– Петелев... Конечно, Пашка Петелев...
Он вскочил с кровати и, как был нагишом, побежал к телефону.
Набрал номер, раз, другой.
Занято.
– Ты его знаешь? – спросила Лида.
– Еще бы! – закричал Гордеев почти с восторгом. – Еще бы мне его не знать! Но почему ты мне не сказала, что это он велел обратиться ко мне?
– А ты разве спрашивал об этом? – удивилась Лида.
– Верно. – Гордеев замер посреди комнаты. – Верно, не спрашивал...
– И потом, Павел Михайлович просил меня, чтобы я не говорила, кто меня послал к тебе. Он сказал, что рекомендовал тебе какого-то клиента, а тот оказался непорядочным, не заплатил тебе положенный гонорар...
– Ах, подлец, как подвернул! Конечно, ведь Гордеев жлоб известный...
– Ну перестань, Юра. Если бы не он, мы бы не встретились... Ну скажи, разве тебе плохо было... Иди сюда...
Но Гордеев вновь крутил телефонный диск.
Занято! Сколько же можно трепаться!!
– А скажи мне, Лида, ведь этот Паша исчезал... А то вдруг, только Бориса Алексеевича арестовали, немедленно объявился?
– Не совсем так... Я его чуть раньше встретила... то есть он мне позвонил... Но он вообще звонил время от времени... Это как одна моя московская подружка говорит... на привязи пытался держать... и не рвал совсем, и в то же время месяцами от него ни слуху ни духу не было... Мне как бы и все равно уже, а появится – снова какие-то волнения... Ну, иди сюда, Гордеев, – просяще позвала она.
– Сейчас, сейчас. Это очень важно. Может, вспомнишь, когда он появился?
Лида стала прикидывать и высчитывать.
Выходило, что Павел позвонил седьмого.
Гордеев очень хорошо помнил, что Борис Алексеевич был арестован шестого.
– Так... А что ты? Когда он появился...
– Да ничего! Он ведь и не появился, просто позвонил. Сказала ему: до свидания. Правда, он продолжал названивать и позже... Потом я узнала от Володи, что папу арестовали...
– И сказала об этом Пашке?
– Конечно. Ну, Юрий Петрович, а что же, это все как-то связано?...
– Все в мире связано. И все естественно. – Гордеев вновь набирал номер. – Ага! Вот.
Как видно, на том конце провода ответили.
– Вава? – Гордеев звонил своей сестре. – Привет, это я.
– Юрка! С возвращением! Ты чего так поздно звонишь? – отозвалась та. – Мы с Андрюхой только разгоняться начали...
– Разгонишься еще, – фыркнул Гордеев. «Что за семейка!» – А пока скажи мне, муженек твой нумер драй давно на твоем горизонте появлялся?...
– Ох давно, братик, ох давно, – шутливо запричитала Вава. – Глаза бы мои его не видели, кота драного...
– А тогда ответь мне, возлюбленная сестра моя, не могли ли у него ключи от моей квартиры оказаться?...
Гордееву было слышно, как сестра на том конце провода присвистнула.
– У тебя что-то пропало?
– Думаю, появилось, – желчно ответил Гордеев.
– Неужели опять шлюху какую-нибудь приводил – в твое отсутствие? – возмутилась сестра.
– Вава, не искажай! В тот роковой раз не он приводил, а его ко мне на квартиру приводила твоя лучшая подруга. И ключи давала ей ты! Но сейчас меня интересует: были ли такие же ключи у Пашки?
– Могли быть, – после паузы ответила сестра. – Что ты, этого жука не помнишь? Он такой, что и заказать их мог – без сомнений...
– Все. Вопросов пока не имею. Надеюсь, этот разговор только между нами. Никому. Даже маме. Даже этому твоему разгонщику.
– Иди ты к черту. – По голосу было слышно, что Вава сильно огорчена. – Вспомни хоть раз, чтобы я сознательно тебя подвела.
И невозможная сестра Гордеева повесила трубку.
– Ну вот, – сказал Гордеев Лиде и подошел к книжному шкафу. Извлек из него новый телефонный справочник Совета Министров. Штука иной раз очень полезная. Полистал. – Теперь и я, Лида, знаю, что столь лестную рекомендацию Гордееву Юрию Петровичу дал тебе Петелев Павел Михайлович, помощник первого заместителя председателя Госкомитета по развитию зауральских территорий (Госкомзаурал) Александра Григорьевича Замилахина, доктора биологических наук, профессора.
Гордеев поставил книжку на место и шагнул навстречу Лиде, в удивлении сидевшей на постели.
– Теперь мое любопытство удовлетворено, и я готов занять место рядом с вами, сударыня. Кстати, не хотите ли выпить ликера «Balleys»?...
– Хочу, чтоб все было, – с жаром ответила Лида.
