Книга: Свиданий не будет
Назад: Глава 26. СГОРЕВШИЙ ГРОБ
Дальше: Глава 28. ВТОРАЯ ВСТРЕЧА

Глава 27. ТРАЕКТОРИЯ

Тем временем д'Артаньян бросился на второго солдата, действуя шпагой.
Александр Дюма. Три мушкетера, 2, ХI
Отпламенев, догорел закат.
Конечно, в этой суматохе всякие уговоры с Лидой и Володей о воскресном времяпрепровождении разлетелись, как не бывало. Все же Гордеев улучил момент и позвонил, предупредив ребят, чтобы его не ждали и ничего не предпринимали. С каждым часом он все больше утверждался в мысли, что их тоже надо бы отправить куда-то подальше от Булавинска.
Теперь, когда погиб Паша Живейнов, Пантелеева трудно было узнать. От прежнего брюзги не осталось ничего. Немногие его движения стали отточенными, речь, в зависимости от темы разговора, была то жесткой и краткой, как телеграмма, то вкрадчивой и обволакивающей.
Гордеев уже понял, что обретает в Пантелееве надежнейшего и многознающего союзника. Баскакова была прекрасным аналитиком, но Пантелеев, с опытом своей прежней должности, находил самый выгодный и короткий путь к достижению очередной цели.
Обсудив сложившуюся ситуацию, они решили поехать на место покушения на Павла и Николаева и там попытаться найти объяснение, почему все же понадобилась такая маскировка, подделка реальных обстоятельств того, что произошло в пятницу вечером на проспекте Маршала Устинова.
Дорогой Гордеев рассказал Пантелееву и о конверте, который сунула Паше в автобусе незнакомая девушка. Здесь была вторая даже не задача – загадка. Где в управлении он мог его спрятать?
– Пока буду думать, – коротко отозвался Пантелеев на историю с конвертом и погрузился в молчание.
Между тем Баскакова притормозила у «Вялинского рынка», рядом с которым был цветочный базар. Она вышла из автомобиля и вернулась с несколькими красными гвоздиками.
И Юрий Петрович в который уже раз за эти полтора дня восхитился этой женщиной. Она не только взяла цветы – естественное дело, если едешь поклониться памяти ушедших. Эти цветы делали приезд их троих на место покушения вполне естественным для тех, кто мог следить за ними.
Приехав на проспект, они некоторое время сидели в автомобиле, обсуждая, с какой точки мог, скорее всего, стрелять снайпер. В принципе было понятно, что выстрелы шли со стороны девятиэтажных домов-башен. Большинство балконов на них были застеклены и превращены в лоджии. Действительно, при винтовке с глушителем можно было вполне все сделать оттуда.
– А нет ли в этих домах каких-то арендованных квартир, как сейчас говорят, под офисы? – спросил Гордеев. – Можно это как-нибудь разузнать?
– Особого труда нет, – ответил Пантелеев. – Я это сделаю. А версия, что стрельба велась с крыши, кажется вам сомнительной?
– Ну, посудите сами. Если в действительности киллер стреляет с крыши. Выбрал дом поудобнее, забрался туда и после своего черного дела исчез. Какие проблемы? Нет. Если заказали какие-то высокие люди, тоже не страшно. Убийца не пойман. Ищут. А искать можно не долго, а очень долго. Но им вовсе не захотелось привлекать внимание к реальному месту, с которого стреляли.
– Еще предположение – в доме, с которого стреляли, живет заказчик убийства, – высказался Пантелеев. – Так совпало, случайно совпало, и подозрения отводят от него.
– Да, здесь есть что-то, – согласилась Баскакова.
– И есть что-то не то, – помедлив, высказал сомнение Гордеев. – Так покушения не готовятся.
– Но мы не в Италии и не исполняем роли в голливудском боевике, – напомнила Лариса Матвеевна. – Есть самодеятельность масс. Труднопредсказуемая.
– Беспредел, – соглашаясь, бросил Гордеев.
– И все-таки нам не уйти от того, что главная причина фальсификации – место стрельбы, – повторил Пантелеев. – Я буду это выяснять. Ведь если бы они убили Павла здесь, можно было бы предложить любую версию, и ее скушали бы.
– Но вы полагаете, что Николаева убили случайно, как думал Живейнов, или все же намеревались убить обоих?
– Я в этом должен разобраться. Ведь если Николаева оставляли в живых, значит, он точно знал о готовящемся покушении, более того, он вывел Живейнова на место выстрелов, и только случайность...
– Погодите, – вмешалась Баскакова. – А где жил Николаев, в каком доме? Вы, Олег Федотович, не знаете?
– С точностью до номера – нет, однако в какой-то из пятиэтажек, они находятся за этими башнями...
– Но тогда... Ведь согласитесь, в самой ситуации немало труднообъяснимого... Киллер ухитряется подкараулить людей, которые находятся в постоянном движении... Что же получается? Кто-то ведет Живейнова и Николаева, сообщая киллеру о их передвижениях, и тот, опережая оперативников, занимает позицию для стрельбы? Причем довольно экзотическую. Или за ними следит сам киллер, а затем бежит вперед и...
– Да, не очень получается.
– Я хочу предположить другое. Каким-то образом узнав, что Николаев ведет Живейнова к себе домой, киллер собирался произвести покушение в его дворе, возле николаевского дома. Но что-то заставило его переменить место. Однако...
– Ах так... – начал догадываться Гордеев, куда клонит Баскакова.
– Да, когда мы узнаем точное местоположение дома Николаева, то, если версия о киллере в квартире, а не на крыше верна, можно будет с большей точностью установить и эту квартиру. Она должна выходить на две стороны, кажется, такие квартиры называются «распашонками»...
– Кажется, все обговорили, – сказал Пантелеев. – Положим цветы и отправимся отсюда. Мы забыли простой вариант. Думаю, подъезд и квартиру, где жил Георгий, мы узнаем сегодня же...
Помолчав у места, где погиб Николаев, они вновь заняли места в «жигуленке».
– Проедем мимо пятиэтажек, – предложил Пантелеев.
– Будто мои мысли читали, – произнесла Баскакова.
Как и предполагал Пантелеев, установить, в каком доме и подъезде жил погибший, удалось с помощью нескольких женщин в одном из дворов, оживленно обсуждавших происходящие события.
Оценив после этого взаимоположение николаевской пятиэтажки с домами-башнями, они поняли, что покушение с этой стороны здания совершить становилось сложнее уже потому, что пятиэтажка была построена раньше и поэтому деревья возле нее разрослись довольно буйно и мешали с этой стороны точному прицелу. Теперь оказывалось ясно и то, из какой башни велся огонь.
– Да-а, – сказал Пантелеев. – Сейчас у меня складывается впечатление, что киллер все же подстерегал Живейнова, он уже знал, что те придут к Николаеву домой. А то, как стоят эти два дома, и то, как поднялись деревья, позволяет более или менее точно определить и группу квартир на этажах, из которых предположительно могла вестись стрельба. Есть над чем поработать. Но это будет уже завтра...
Обсудив еще раз дальнейшие свои действия, они расстались.
Гордеева высадили поблизости от дома, где жила Лида.
Его молодые друзья пребывали не в лучшем расположении духа. Про катастрофу на набережной они уже знали.
– Сферы влияния криминал у нас поделил давно, – убежденно заявил Володя. – Это не могут быть какие-то разборки между своими.
Кроме того, заметила Лида, по телеканалам из Москвы, которые здесь транслируются, она уже дважды слышала сообщение о том, что в Булавинске убит оперативник Николаев и что мэр обещал: в ближайшие часы киллер будет пойман.
Она почти слово в слово пересказала то сообщение, которое Гордеев передал в субботу Ирине Федосеевой.
Да, ситуация складывалась довольно запутанная.
Пуская свою информацию, Гордеев рассчитывал на то, что она защитит Павла Живейнова от дальнейших покушений. Так бы, скорее всего, и произошло.
Но вот булавинская верхушка всего через несколько часов узнает об этой публикации и принимает решение каким-то образом избавиться от трупа Николаева вовсе.
И само собой, избавились бы, придумали что-то.
Но роковым образом Павел оказывается в катафалке, после чего происходит катастрофа. Трупа нет, но гибнет и Павел.
Так, получается, что «сотрудники правоохранительных органов» Булавинска, которым, по опубликованному сообщению, поручено было охранять Живейнова, с поставленной задачей не справились.
Волей-неволей Сергей Вялин, пообещавший, согласно все тому же сообщению, подать в отставку, если с Живейновым что-нибудь случится, теперь обязан это сделать. И конечно, этого не сделает.
«А что сделает?» – задал себе вопрос Гордеев.
Выходило, что Вялин так или иначе, поскольку дело начало раскручиваться в Москве и становилось известным всей России, вынужден будет сделать какое-то особое заявление на этот счет. Вот к этому заявлению следовало приготовиться и выставить против него нечто свое, более сильное.
Но как следует обдумать это господин адвокат не успел.
Через самое короткое время Гордееву пришлось принимать немедленное решение.
Когда он кое-как справился с обедом, предложенным Лидой, – после всего происшедшего о каких-либо прогулках никто не вспоминал, – то взялся было за выхваченный наугад томик Дюма из собрания сочинений. Даже одна-две страницы из любого его романа всегда приносили Юрию Петровичу ощущение душевной упругости, способности сопротивляться не только перед лицом трудностей, но и опасностей.
Но почитать не пришлось.
Раздался междугородный телефонный звонок.
Лида, взяв было трубку, уже привычно передала ее Гордееву.
Это вновь оказался Турецкий.
– Ну и воскресенье у вас в Булавинске выдалось, – начал он. – Здесь дождь пошел, лирика всяческая, а у вас, так понимаю, что-то жарко.
– Да уж, – отозвался Гордеев, но не успел продолжить, Турецкий его перебил:
– Здесь у нас радио мои приятели слушали... одна свободная радиостанция передала только что... Может, вы и не знаете пока?...
«Неужели еще что-то случилось?!» – Холодный пот прошиб Гордеева.
– Да, вы не знаете, а мы уже знаем. Радиостанция эта хитрая передает, что этот уцелевший Живейнов ударился в бега. Что был он связан с какими-то торговцами наркотиками, что об этом узнал Николаев, за что и был убит. А Живейнов сбежал. Мэр Булавинска уже высказал сожаление, что, поддавшись чувствам, впрочем по-человечески совершенно понятным, – играя голосом, проговорил Турецкий, – поддавшись нахлыву гуманных чувств и не разобравшись в ситуации, посчитал Живейнова жертвой. А Живейнов не жертва, он одна из крупных фигур местной мафии. За минувшие сутки, говорит мэр, сотрудникам милиции и ФСБ удалось установить это с точностью. Почувствовав неладное, тот бежал...
– Я уже представляю, каковы будут обстоятельства этого побега, – проговорил Гордеев. – А что, это сам мэр выступал по радио?
– Отстаете от времени, Юрий Петрович, – укоризненно сказал Турецкий. – Сейчас всякая мало-мальски уважающая собственную должность собака... – ой, извините! – фигура имеет пресс-секретаря. Все разъяснения господина Вялина озвучила, как сейчас говорят, его пресс-секретарь... вот, кстати, мои приятели случайно и фамилию запомнили... госпожа Елена Ганихина. Или Гонихина...
– Да, любопытные радиостанции есть у нас в Москве.
– И не говорите! Теперь, наверное, стану ее прилежным слушателем.
– Неплохая идея, потому что с их радиовышки или еще чего-то там многое видится по-другому, чем нам здесь, вблизи стоящим. Но вы, Александр Борисович, наверное, и газеты читаете?
– Разумеется. Для полноты информации.
– Возможно, вам назавтра удастся прочитать в этих газетах уточнения к радиосообщению.
– В смысле?
– Не удивлюсь, если там напишут, что сегодня днем в Булавинске при подозрительных обстоятельствах потерпел катастрофу автомобиль-катафалк, в котором находился гроб с телом погибшего в пятницу оперативника Георгия Николаева, а также Павел Живейнов...
– Он погиб? – взволнованно спросил Турецкий, перебив Гордеева.
– Погиб он, а также водитель катафалка. Тело Николаева сгорело в возникшем пожаре. Действительно, опознать тела погибших очень трудно, однако гибель Живейнова наводит на мысль, что его убрали те, кто охотился за ним и в пятницу.
Володя с некоторым удивлением смотрел на Гордеева.
– Вместе с тем заявление мэра Вялина о причастности Живейнова к наркобизнесу следует и на этот раз также объяснить состоянием сильного душевного волнения.
– Я так и думал, что мэр Булавинска – очень эмоциональный человек, – елейным голосом проговорил Турецкий. – Наверное, стихи любит.
– Ага, но особенно песню Жени Кемеровского «Братва, не стреляйте друг в друга», – ответил Гордеев, также вкладывая в свою фразу изрядную долю желчи. – Мэр-миротворец.
– Понял вас, – отозвался Турецкий. – Но вот говорят: наркобизнес? А чем главным образом торгуют булавинские пушеры? Сигаретками с марихуаной? Колесами какими-то?...
– Ну, до такой цивилизованности здесь, наверное, не дошли, чтобы с марихуаной... Но в целом продвинулись довольно далеко. Кокаинчиком балуются... как и у нас в Москве. Таким же образом.
– Ах вот как! И Живейнов, значит, каким-то образом на них вышел? То есть на местных наркобаронов?
– Может, в газете об этом напишут?... Вы, кстати, сообщите, если будет что.
– Понятное дело. Пока еще к вам туда газеты доставят! Но это, думаю, не раньше вторника. В понедельник-то пресса отдыхает.
– Увы, – вздохнул Гордеев и попрощался с Турецким.
Володя во время разговора из комнаты не выходил, и теперь Гордеев прочел в его глазах вопрос: что происходит, в конце концов?
– Как я и опасался, Володя, вы, при моем решающем участии, оказались втянуты в довольно опасную игру. И ничего хорошего в ближайшие дни я пока предвидеть не могу. Моя просьба: вместе с Лидой исчезнуть на некоторое время из города. В конце концов сейчас лето. Есть же где-то какие-то студенческие лагеря, дома отдыха. Друзья в деревне? Сенокос скоро, отдохнете, сил наберетесь.
– Я не поеду, – сказала Лида, входя в комнату.
– Ну, можете вы мне дать хотя бы неделю. На неделю хотя бы исчезните, – попросил Гордеев. – Пружина начала раскручиваться, ее теперь не удержать, но, честное слово, теперь вы и не нужны. Еще намучаетесь, впереди много неразрешенных проблем.
– Юрий Петрович, Юрий Петрович, – покачал головой Иноземцев. – Ведь сами говорили, что нельзя делать слишком широкие шаги – штаны лопнут. Извини, Лида, – обратился он к девушке, но та лишь прыснула. – Пока что гибнут невинные люди, а эти творят черт знает что. И потом, я ведь на работе. Я – фельдшер «скорой помощи». И никуда не поеду.
Гордеев почесал в затылке.
– Скажите, Володя, вам уже исполнился двадцать один год?
– А что? – спросил Иноземцев с подозрением: опять этот столичный гость что-то придумал. – Пока нет, но двадцать уже исполнилось. Все равно я...
– Да-да, я спрашиваю это потому, что в цивилизованных странах возрастом полного совершеннолетия считается двадцать один год. То есть распивать с вами крепкие спиртные напитки я как человек взрослый пока не имею права, во всяком случае – морального.
Володя хотел что-то сказать, но Гордеев, останавливая его, поднял руку:
– Однако, помнится, вы говорили, что уже пробовали зелье, хотя оно вам однажды не понравилось...
– Так это же была...
– Помню. Но все же, если вы не против, давайте помянем Пашу и выпьем за упокой его души, душ Николаева и этого водителя неизвестного. – Гордеев извлек из своего портфеля бутылку водки. – Правда, это не «Басаргинская крепкая», но все же, кажется, и не подделка ко дню выборов... А Лидочке я взял, на всякий случай, соку для коктейля...
Видя, что молодежь не возражает, Гордеев прибавил:
– Если уж вам захочется что-то мне рассказать, может, вспомните, как сейчас в Булавинске обстоит дело с церковью. А то промелькнул сегодня один любопытный батюшка...
Назад: Глава 26. СГОРЕВШИЙ ГРОБ
Дальше: Глава 28. ВТОРАЯ ВСТРЕЧА