Глава 37.
Не по-летнему долгий и мелкий дождик серой сыростью укрыл всю Москву, распугав с бульварных скамеек медлительных пенсионеров, опустошив детские аттракционы в парке культуры и отдыха, оставив без покупателей павильончики и киоски, намочив веселые и красочные рекламные транспаранты.
Куда-то попрятались птицы и бабочки.
А самые людные тротуары, переходы и перекрестки сплошь закрылись движущимися зонтиками.
Юрий Гордеев, притормаживая на скользком от дождя асфальте, медленно пробирался в потоке мокрых машин. А вскоре и вовсе остановился. Скользко, тесно…
Причиной затора оказалась мелкая авария. Опять какая-то иномарочная парочка «поцеловалась». От удара обе машины развернуло так, что оказалась перекрытой почти вся проезжая часть. Водители вяло ругались, гаишники неторопливо вымеряли рулеткой. В объезд по встречной полосе пропускают еле-еле – по одной машине.
Гордеев раздраженно посмотрел на часы и включил радио.
– Мальчики по вызову! – уставшим от собственного остроумия голосом проговорил надоевший всем ведущий. – Круглосуточно! Ноль два!
Юрий переключился на другую станцию:
– На этом мы заканчиваем обзор криминальной хроники, – сообщила дикторша. – А через несколько минут мы встретимся с кандидатом в депутаты…
Освободился проезд, Юрий газанул – и проскочил пробку.
Грязь, летящая с колес впереди идущих машин, била в лобовое стекло. Юрий включил дворники – и размазал ее.
Борис, прячась под зонтом от дождя, встретил Гордеева на ступенях Бутырского следственного изолятора:
– Знаешь, – сказал он вместо приветствия, – а ведь на самом деле нет никаких оснований для освобождения этого пацана Игнатьева из-под стражи.
– Понятное дело, – невозмутимо ответил промокший Юрий.
И они прошли внутрь.
Бросалось в глаза, что Игорь Игнатьев сильно изменился после выписки из тюремной больницы. Волосы немного отросли этаким газонным бобриком, лицо стало жестче, жесты сдержаннее. Теперь он показался и Борису, и Юрию более похожим на двойника. А повязка на горле как белый воротничок пастора.
– Присаживайтесь, Игорь Всеволодович, – грустно сказал Антоненко. – У нас действительно очень печальные новости. Для всех нас.
Гордеев, потупившись, разглядывал носки ботинок.
– Хочу задать тебе, Игорь, все тот же вопрос, – Борис потер подбородок. – Знаком ли тебе человек, совершивший убийство судьи Бирюкова?
– Я – убийца.
– Знаком ли тебе человек, убивший Михая Лотяну?
– Да. К чему эта тягомотина? Уже сто раз об одном и том же! Задолбили.
– Вот именно. – Следователь встал из-за стола. – Тут, понимаешь ли… Дело вот в чем… В вашем полку… Или в части в Чечне. Офицеры продавали оружие, медикаменты… Мы это раскопали. И составили список. Выявили всех участников. Так вот. Не все из них убиты. Жизнь некоторых до вчерашнего дня еще находилась в опасности.
– А теперь нет, – добавил Гордеев.
– Что-то случилось? – занервничал Игорь.
– Да. – Борис снова уселся на свое место. – Ты молчал, желая спасти человека, который их убивал. А на самом деле… Ты его от нас увел, а на них вывел.
– Мы вышли на настоящего киллера, – сообщил Гордеев, – но слишком поздно.
– Из-за тебя опоздали! – процедил сквозь зубы Антоненко. – Не знали, где искать, кого искать?
– Что случилось? – Игорь, решив, что это подвох, изображал из себя наивного дурачка. – Кто-то так же, как я?..
– Угадал, – Борис хлопнул рукой по столу. – Чего уж тут антимонии разводить. Двойника твоего застрелили. Вчера. При попытке убийства знакомого тебе подполковника Попова. Кем он у вас был?
– Зам по тылу…
– Двойник его знал?
– Да…
– Он жил в Рязани?
– Кто?
– Двойник, твой двойник, Игорь! Его убили вчера, все кончено! Раскалывайся! Вот фотография с места происшествия.
Игорь посмотрел на окровавленного двойника и вдруг опустил голову на руки и завыл. Как-то утробно, хрипло, горько завыл.
Гордеев и Антоненко переглянулись.
– Колька… Колька…
– Его звали Николаем? – спросил Гордеев.
– Как фамилия? – вставил Антоненко.
– Игнатьев. Это брат мой… Это мой брат… Бра-ат…
Антоненко принес воды, но Игорь пить не стал.
– Игорь, – тихо позвал его Гордеев. – Успокойся. Мы можем только отвернуться. Борис, я вот что хотел у тебя давно спросить…
И они с Антоненко склонились головами, будто обсуждая что-то важное.
– Юра, – шептал Борис, – держи себя в руках. Сейчас спадет шок… Чуть остынет… И он заговорит!
– Пусть хорошо поплачет. Дай ему время, – так же шепотом ответил Гордеев. – Если у нас с ним будет контакт, больше узнаем.
Через несколько минут Игорь немного успокоился и взял себя в руки.
– Отправьте меня в камеру, – поднялся он, вытирая руками мокрое от слез лицо.
– Сейчас, – отозвался следователь. – Только пару вопросов. Если ты не возражаешь.
– Только пару…
Следователь включил диктофон.
– Теперь ситуация кардинально изменилась, – твердо сказал Антоненко. – Ты можешь, ты даже обязан рассказать нам, почему ты брал на себя эти убийства.
– Я очень виноват перед ним.
– Ты что-то сделал со своим братом в Чечне? – спросил следователь.
– Нет, – скривился Игорь, шмыгая носом. – Вернее будет сказать, что я очень обязан ему. Не знаю, как правильно сказать… Дело в том, что я его совсем не помнил. С самого раннего детства.
– Но вы же разлучены в возрасте… – сощурился Борис Антоненко, высчитывая.
– В возрасте шести лет, – подсказал адвокат. – Игорь, мы про тебя знаем гораздо больше, чем ты думаешь. Вот смотри! – И Гордеев показал ему коричневую тетрадь. – Помнишь? Это дневник твоей матери.
– Ну и что?.. Там написано, что убивал не я?
– Нет, – сказал адвокат. – Там большой дом пропадает. Дом твоей матери…
– Давайте о дневнике, о доме потом поговорим. – Борис взял тетрадь из рук Гордеева. – Игорь, ты сейчас говорил о том, что брата своего ты забыл. Еще в раннем детстве.
– Нет, конечно… Мне только казалось, что я его не помнил. Совсем! Но вдруг… Когда мы так неожиданно встретились. Там… Я как увидел его! И понял, что мы – родные! Во всем. Но он был уже совершенно другим. Не таким, как я. Потому что без меня жил. А я без него. Вам это не понять. Мы стали разными. Но еще не навсегда. А он меня тоже вспомнил! У меня же никогда до этого не было родного брата! Как вам сказать?.. Сначала был, а потом… Когда мама развелась и разделилась с папой, я остался совершенно один. Вам не понять. Это было так больно! Всегда! Так больно, что я его забыл! Наверное, так только у близнецов… Я его забыл. И жил как бы только наполовину. Вполсилы. Не глядя на себя. Не вспоминая. А потом, когда мы встретились… Я не могу это объяснить!
– Вы очень обрадовались, – сказал Антоненко. – А что было дальше?
– Мы очень, очень радовались. Я знаю, что он тоже обрадовался. Он так удивился! Как и я! – Заплаканные глаза Игоря засветились счастьем. – Мы стали опять живыми! Целыми. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Это бывает у близнецов, – заметил Антоненко. – Я тут специально почитал матерьяльчики… Даже метод исследования есть такой, он называется… – Борис, наверное, хотел не только поддержать Игоря, но и продемонстрировать свою профессиональную подготовленность, но тут, встретившись взглядами с ироничным адвокатом, сбился и замолчал.
– Да! – обрадовался пониманию Игорь. – Мы же в детстве были всегда вместе. Все одинаковое. Он – это я. Все поровну! Что он, то и я. Вы понимаете? И одежда, и… Он – самый близкий мне человек! А теперь, когда у меня умерла мама, а у него умер наш отец… Вот видите! Во всем! Все поровну! Так судьба решила. За нас. Чтобы у нас все было поровну! И в жизни, и в смерти! И он как я!
– Да, Игорь, успокойся. Последний вопрос! – Опытный Борис, видя, что потрясенный Игорь начинает заводиться, приближаться к истерике, попытался отвлечь его. – Как долго вы с братом общались в Чечне?
– Мы? – Игорь задумался, что-то вспоминая, помрачнел, брови его нахмурились. Что-то проворчал неразборчивое.
Гордеев прислушался.
– Как долго вы общались с братом? – жестко повторил вопрос следователь.
Игорь от резкого звука вздрогнул, будто очнувшись, и очень удивился:
– Да? Что? А… Совсем немного.
– Месяц, год?
– Нет, – горько усмехнулся Игорь. – Только до вечера. Днем встретились, а вечером я его потерял.
– Как?
– Опять по глупости.
– По чьей?
– По нашей. По общей. У нас же все одинаковое. Он сказал, а я согласился. То есть… Даже нельзя точно вспомнить, кто что сказал, потому что мы – одно целое. Если что-то случилось, то это не он в отдельности сделал и не я в отдельности – это мы! Вместе!
– Что с вами случилось?
– Ничего!
– Почему вы расстались? – вставил свой вопрос Гордеев. – Как это случилось?
– Надо было срочно отправить пакет.
Адвокат приготовился слушать, но Игорь замолчал, потупился. Всхлипнул.
– Какой пакет? – напирает следователь. – Кому?
– Это военная тайна.
– Что за чушь?! – Антоненко от возмущения даже встал. – У тебя брата убили. Сам в тюрьме сидишь, а порешь всякую ахинею! Ты уже не ребенок! Кончай все эти малахольные рефлексии! Будь мужчиной! Давай разберемся, что и почему. Тебя же надо отсюда вытаскивать?
– Не надо! – вспыхнул Игорь. – Оставьте! Оставьте меня в тюрьме.
– Вот те раз! – теперь удивился следователь. – Снова здорово! А теперь-то что? Финита ля комедия! Зачем опять в петлю лезешь?..
– Это мое дело!
– Я тебя не пущу! – яростно заявил Антоненко. – Мало ли что ты себе навыдумывал! Если каждый пацан начнет тут выдумывать всякое!..
– Для чего? – Гордеев подошел к Игорю. – Ты объясни, для чего ты считаешь нужным тут быть?
– Для справедливости.
– В чем же твоя справедливость? Брат погиб. Ты остался один. И хочешь тоже погибнуть?
– Нет.
– Тогда объясни. В чем справедливость?
– В равновесии. Он отсидел за меня. А я отсижу за него. У нас все поровну. Все одинаковое.
– Когда же это он сидел за тебя?
– Тогда.
– В Чечне?
– Не скажу.
– Ты понимаешь, где ты находишься? – разозлился Антоненко. – Ты знаешь, что тебя ждет?
Игорь только обиженно набычился и поджал губы. У него в глазах снова появились слезы. И снова переплелись тонкие пальцы, нервно сжались – до хруста.
Антоненко глубоко вздохнул и развел руками:
– Вот так, господин адвокат. Что хочешь, то и делай. Может, его на стационарную экспертизу в Сербского отправить?
– Игорь, – Гордеев доверительно положил ему руку на плечо. – Отправлять секретные пакеты – это была твоя обязанность?
– Моя. – Игорь понуро опустил голову.
– И ты отправил?
– Да…
– Как? По почте?
– Нет. Только лично.
– От кого был пакет?
– От Бирюкова.
– Кому?
– Командиру дивизии. Генералу.
– Так. И ты поехал с пакетом, так?
– Нет.
– А как?
– Это военная тайна! – истерически закричал Игорь. – Что вы меня мучаете! Я не могу сегодня разговаривать! Отправьте меня в камеру! Вы же обещали только два вопроса!
– Хорошо, иди! – разрешил Антоненко, нажимая кнопку вызова контролера.
– Только скажи, – Гордеев наклонился к самому лицу Игоря. – Что было с этим пакетом?
– Он еще не доставлен, – еле слышно признался измученный Игорь и встал. – Этот пакет… Наверное, он дома.
– Где? – переспросил Борис.
– В Рязани.
– А почему он не доставлен?
Пошатываясь, Игорь направился к двери:
– Не успели. Мы не успели…
– Я тут читал в одном журнале про близнецов. Странно, как наши-то близнецы смогли так долго жить порознь?
– Да полно таких случаев! Даже из детдомов близнецов забирают порознь. И ничего, живут прекрасно. Навертели, понимаешь ли, о близнецах всякой чуши. А ты, Борис, веришь разной газетной ерунде.
– Да я… Задумался. Зачем же их так?..
– Что – так?
– Жалко. Игорь-то брата прикрывал. На смерть за него подписался. А его грохнули. Глупо.
– Не молчал бы, мы бы его брата раньше взяли.
– Для чего? Взяли бы – и что?
– В любом случае сидел бы. Зато живой.
– Круто.
Они прошли по извилистым запутанным коридорам, то спускаясь, то поднимаясь по лестницам, через кордоны, решетчатые двери.
На волю…
