25
Мажидов издали наблюдал за устроившимися в кафе на первом этаже Курского вокзала интересующими его людьми. Он ожидал увидеть двоих, но их было трое. Знал он только рыжего адвоката, оставшиеся двое были ему незнакомы. Женщина все время нервно оглядывалась по сторонам и что-то беспрерывно говорила. Третий, невысокий очкарик, молча уставился в расписание движения поездов на стене.
Мажидов пришел на вокзал за два часа до назначенного времени, чтобы убедиться, что никто не готовит ему ловушки. Но ничего подозрительного он пока не заметил. Он специально выбрал вокзал в качестве места встречи, так как здесь, в гуще народа, легко было затеряться в случае опасности, но, пожалуй, не стоило называть Курский. Как раз сюда приходят поезда с Кавказа, и в толпе то и дело мелькали гордые смуглые профили земляков, заставляя Мажидова каждый раз вздрагивать и отвлекаться от наблюдения.
Он хотел сначала присмотреться к своей новоявленной дочери и при малейшем сомнении вообще не подходить к ней. Черт с ними, с деньгами, которые он уже отдал этому адвокату. Своя шкура дороже. Если вдруг в ней не окажется отчетливого портретного сходства с ним, Мажидовым, придется ей, пожалуй, еще немного пожить безотцовщиной. Потом, когда удастся осесть где-нибудь в Европе, возможно, он еще вернется к этому вопросу. Наймет пару детективов, организует, желательно вообще без ее ведома, сравнительный тест ДНК, и, если все подтвердится, вывезет дочь с внуком к себе.
Но Вера оказалась похожей на свою бабушку. Черты лица она явно унаследовала от матери, а волосы: темные, жесткие, чуть вьющиеся – его, Мажидова. Он продолжал смотреть издали, пытаясь понять, какая она, его дочь. Что она чувствует, узнав, что ее отец существует в природе и даже довольно состоятельный человек? Но по ее лицу, еще совсем не тронутому морщинками, трудно было что-либо понять. Она явно устала, осунулась, переволновалась, под глазами темные круги, губы поджаты, руки все время в движении.
Наконец, видя, что троице уже надоело ждать и, поглядывая на часы, адвокат поднимается, явно собираясь уходить, Мажидов покинул свой наблюдательный пункт и подошел к ним.
Воронцов облегченно вздохнул и, тронув за рукав свою спутницу, пошел навстречу Мажидову. Зоя обернулась.
– Вера, познакомься, это твой отец, – представил Воронцов.
– Я догадалась. – Она поежилась и слегка передернула плечами, то ли от холода (в здании действительно было довольно прохладно), то ли встреча ее не слишком обрадовала. Во всяком случае, слезы радости не выступили у нее на глазах.
Мажидов хотел обнять ее, хотя бы взять за руку, но, видя, что ей это неприятно, решил не форсировать события. У них еще будет время. Теперь-то он ее от себя не отпустит.
– А это мой... – начал Воронцов, собираясь представить следователя Кулешова, но Мажидов был всецело поглощен разглядыванием дочери и Кулешовым не интересовался.
– Я, наверное, должна вас поблагодарить... – заговорила Зоя. Ей совсем не трудно было строить из себя этакую оскорбленную добродетель, Мажидов ей был по-настоящему неприятен. Она даже поймала себя на мысли, что боится его. Хотя, по логике, это ему стоило бы ее бояться.
– Тебя, девочка, – прервал Мажидов. – Давай сразу на «ты», хорошо?
– Хорошо, те-бя, – с трудом выдавила Зоя, – за чудесное избавление...
– Ты мне ничего не должна.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – вклинился Воронцов. – Как видите, я выполнил свое обещание, Вера на свободе, и нам осталось уладить последние формальности...
– Да-да, конечно. – Мажидов извлек из кармана куртки толстый коричневый бумажный конверт. – Я забираю дочь, и мы сегодня же уезжаем.
– Куда это? – довольно язвительно поинтересовалась Зоя.
– Это невозможно, – поддержал ее Воронцов. – Обвинения все еще не сняты. Она дала подписку о невыезде, и я все еще несу за нее ответственность.
– Теперь это мое дело, – отрезал Мажидов.
– Ошибаетесь! – не отступал Воронцов.
– Может, и мое мнение кого-то интересует?! – взвилась Зоя. – Я никуда не поеду.
– Я бы вам посоветовал отправиться сейчас домой, поговорить, может, пожить вместе некоторое время, – примирительно сказал Воронцов, пухлый конверт с гонораром Мажидов все еще сжимал в руке, а бурное развитие беседы не сулило ничего хорошего. Мажидов еще, чего доброго, психанет и отчалит вместе с деньгами. – Вы ведь не знаете совсем друг друга.
Мажидов почувствовал опасность, как сверхточный прибор, регистрирующий подземные толчки на другом краю земли – по неуловимым колебаниям почвы. То ли как-то по-особенному хлопнула дверца машины где-то за стенами вокзала, то ли зашагал кто-то от стоянки к зданию необычной походкой, совсем не так, как ходят люди в Москве. Может, он вычленил из общего гула обрывки знакомых чеченских интонаций. Не дожидаясь подтверждения либо опровержения своих подозрений, он схватил Зою за руку и поволок к входу в метро. Пробежав шагов десять, Мажидов вспомнил о приличиях и, обернувшись к покинутым собеседникам, махнул рукой, в которой все еще держал конверт:
– Бегите!
– Стойте! Куда? – Кулешов с Воронцовым-Гордеевым, не обладавшие чеченской сверхчувствительностью, недоуменно оглядывались, не находя причин для бегства.
– Давай за ними! – скомандовал наконец Воронцов. – Этот абрек раздумал раскошеливаться.
Мажидов, увлекая за собой Зою, уже успел заскочить в метро, и только теперь в зале ожидания материализовалась почувствованная им угроза – группа чеченцев во главе с Эльбрусом. Они потеряли бы его, но мечущиеся Кулешов и Воронцов привлекли их внимание.
Мажидов сунул десятку контролерше, проскочил мимо турникетов и запрыгал по эскалатору вниз. Зою он практически нес под мышкой, как большую куклу. На середине пути он сделал резкий поворот, рискуя сорваться в «штопор», но маневр прошел удачно. Разворачиваясь, он свалил Зоиными ногами нескольких пассажиров, оставляя у себя за спиной живой завал.
Первым в ловушку угодил Воронцов, опередивший своего спутника и почти настигший беглецов. Он споткнулся об дико визжащую дамочку и проделал остаток пути на животе. Джигиты оказались более удачливыми – они в полном составе преодолели препятствие, безжалостно попирая ногами лежащих.
Зоя с Мажидовым пересекли станцию и поднимались другим эскалатором к выходу, ведущему прямо в город. На подъеме Мажидов повторил свой трюк, столкнув под ноги преследователям двух человек. На сей раз чеченцам не удалось разминуться с пострадавшими, и все вместе они кубарем скатились вниз, но тут же подхватились и, выкрикивая нечленораздельные ругательства, возобновили погоню.
Мажидов изрядно запыхался и ослабил хватку, позволив Зое освободиться. У самой же Зои, несмотря на никуда не годную спортивную форму, очевидно от страха, открылось второе дыхание. Теперь уже она в их тандеме играла роль локомотива.
Учитывая собственную низкую мобильность и двойную разницу в возрасте между Мажидовым и преследующими их джигитами, она не питала иллюзий по поводу перспектив затяжного кросса. Главное – выбраться на улицу и запрыгнуть в первое же такси. Однако «папаша» оказался не только нечеловечески чувствителен к опасности, но и обыденно предусмотрителен. Они, как оказалось, не драпали куда глаза глядят: возле выхода из метро их ждала машина.
Из стеклянных дверей, расталкивая прохожих, вылетел Эльбрус и, мгновенно сориентировавшись в обстановке, выхватил пистолет с намерением продырявить автомобиль вместе с пассажирами, лишь бы не дать им уйти. Но Мажидов газанул и с ходу выскочил в левый ряд, слегка задев совершенно новый джип-»мерседес», укрывшись за ним, как за щитом.
Водитель поцарапанного джипа опустил боковое стекло. Лицо его с трудом помещалось в окне.
– Стой, козел! Убью ща, на хрен! – Он принялся озлобленно сигналить, надеясь таким образом деморализовать виновника аварии и принудить его остановиться.
Мажидов, не обращая на «нового русского» ни малейшего внимания, следил одним глазом за дорогой, другим – в зеркале заднего вида – за действиями джигитов. Машины шли плотным потоком со скоростью тридцать – сорок километров в час. Чеченцы при своей прыти могли продолжать преследование пешком, но делать этого не стали, очевидно, их автомобиль стоял где-то неподалеку.
Водитель «мерседеса», тем временем, поняв, что Мажидов не собирается возмещать ущерб, попытался вытолкнуть их на полосу встречного движения. Зоя видела буквально в полуметре от себя его перекошенную физиономию и через закрытое окно сквозь шум движения прекрасно слышала, как он неистово матерится. Когда его попытки ни к чему не привели (скорость была слишком мала), он достал «пушку» и заорал еще громче:
– Стой, мудак! Стой! Мозги вышибу, падла! – Не дожидаясь реакции на свои слова, он выстрелил в заднее стекло.
Мажидов крутанул руль вправо, ощутимо ударив «мерседес». Водитель в момент столкновения выронил пистолет, но тормозить, чтобы подобрать, не стал: он еще надеялся взять их голыми руками и заставить расплатиться за все сполна. А может, у него под сиденьем хранился целый арсенал?..
Пробка наконец рассосалась, и Мажидов выжал полный газ. Потратив время на борьбу с «мерседесом», он растерял преимущество, и джигиты, не заставив себя долго ждать, повисли на хвосте. Джип тоже не отставал.
Эльбрус дважды выстрелил в них и, разумеется, не попал: машины разделяло больше ста метров и они неслись на полной скорости. Он, судя по всему, и не надеялся произвести точный выстрел, скорее – оказывал давление на психику. Результат получился неожиданным: Мажидов и глазом не повел, зато «новый русский» на «мерседесе» при виде неожиданно возникших конкурентов пришел в ярость.
– Эй, вы! Черномазые ублюдки! Он – мой! Понятно?!
Джип бортанул автомобиль чеченцев. Те на полном ходу вылетели на левую обочину, едва не налетев на столб.
– Ишак вонючий, – холодно прокомментировал джигит за рулем, выворачивая обратно перед носом встречного автобуса.
Через минуту чеченцы нагнали джип, и Эльбрус, высунувшись в окно чуть ли не по пояс, прострелил ему переднее и заднее левые колеса. «Мерседес» дернулся, завалился на бок, проехав в таком положении еще добрую сотню метров, беспомощно вращая в воздухе колесами, как гигантский жук, перевернутый на спину.
– Не повезло мужику! – Эльбрус сплюнул на дорогу, усаживаясь на место. – Посреди города все шины пробил! – Джигиты одобрительно загоготали.
Мажидову удалось оторваться от преследователей при выезде из города. Он проехал километра три по Волоколамскому шоссе и в Красногорске свернул в какой-то боковой проулок. На лице у него была написана полная уверенность и доскональное знание местности. Зоя ломала себе голову: он, что же, действительно подготовил столь длинный маршрут отхода или бывал здесь еще в молодости, или он просто надутый чеченский индюк, которому постоянно везет?
Они остановились на мосту через речку-переплюйку посреди загаженного до последней степени пустыря. Мусор лежал повсюду многометровыми курганами. Место было довольно глухим и зловонным. Укрыться здесь можно было, только зарывшись с головой в кучу дерьма.
– Вылезай! – скомандовал Мажидов.
Зоя решила, что время устраивать сцены пока не пришло, но она еще закатит ему грандиозный спектакль и попытается выудить из «папаши»-Креза побольше информации. Для начала нужно отделаться от назойливых горцев с пистолетами. Она молча выбралась из машины, позволив себе только скривить недовольную гримасу. Мажидов, похоже, этого не заметил вовсе, он не привык обращать внимания и на более значительные неприятности.
Он нырнул в багажник, извлек из груды хлама резиновый шланг и пластиковую бутылку от минеральной воды. Зоя впервые за время их бурной и непродолжительной поездки подумала, что машина наверняка не принадлежит ее «родителю». Миллионер мог для конспирации разъезжать на раздолбанной «пятерке», но, чтобы набить багажник таким количеством барахла, нужно быть изрядным Плюшкиным. Угонять тачку ему тоже ни к чему: зачем рисковать засветиться, он же мертв! Наверное, одолжил во временное пользование, отвалив энную сумму за возможный ущерб.
Мажидов нацедил из бака бензина, бросил в салон и навалился сзади, подталкивая приговоренный автомобиль к откосу.
– Помоги!
Он бросил в открытую дверь зажженную тряпку. В полсекунды «жигуль» запылал и уже горящий съехал под мост.
– Уходим! Быстро! – Он опять, как на вокзале, схватил Зою за руку и рысью потащил вдоль дороги.
Вот придурок, чертыхалась про себя Зоя, перепрыгивая через колдобины. На кой ляд они бросили машину, тем более подожгли? Сейчас бабахнет, и дым будет виден за много километров. Того и гляди чеченцы примчатся. Позади них действительно грохнул мощный взрыв и клубы копоти рванулись высоко вверх. Может, он и вправду угнал этот чертов драндулет?..
Они прибежали на железнодорожную платформу Павшино – как раз успели к электричке из Москвы. Опять совпадение? Прошли в последний вагон, он был наполовину пуст. Сели в самом конце, поближе к выходу. Мажидов купил газету и поделился с Зоей:
– Прикройся.
– Ну и куда мы едем?
– Увидишь.
– Это не ответ! – заявила Зоя жестко. Она бесцеремонно взяла Мажидова за подбородок и повернула лицом к себе.
Он опешил от такой наглости, отстранился, но сказал примирительно:
– В надежное место. Не бойся.
– Мне, дорогой папочка, бояться нечего! – Зоя сделала ударение на слове «папочка». – Это тебя пытаются прикончить какие-то абреки, это ты взрываешь угнанные машины, и еще Бог знает что за тобой водится. Я, между прочим, дала подписку о невыезде.
Мажидов не ответил, уткнулся в газету, изображая, будто читает статью, но глаза его выдавали: он не мог сфокусироваться на тексте, бессистемно скользил взглядом по строкам. Молчали минут пять. Потом он подал голос – решил, что подобрал правильный тон и нужные слова.
– Послушай, Вера. Я представлял себе свою дочь немного не такой.
– А какой? Киндер, кухен унд кирхе?
– Что?
– Да так, ничего.
– Я не хочу втягивать тебя в свои проблемы. Но эти люди тебя видели со мной и в покое не оставят. Ты видела их в деле? Пришьют кого угодно, не задумываясь, и сядут завтракать. А Аллах – простит. Еще плюсик поставит в учетной карточке.
– Это, по-твоему, называется не втягивать в проблемы? Тогда что такое втягивать?
– Хватит болтать, я развязал мешок с гадюками, я сам от них избавлюсь. Тебе просто придется побыть со мной.
– Да? И как долго? – уточнила Зоя с сарказмом.
– Некоторое время. – Мажидов в очередной раз не пожелал замечать иронии.
Зоя раздумывала: нажать на него сейчас или отложить разговор до того момента, когда они окажутся в более спокойном месте. Вагон почти опустел, всем на них плевать... И тут появился мальчик.
Обыкновенный чеченский мальчик лет восьми. Он шел по проходу, заглядывал в лица редких пассажиров и произносил заученную тираду:
– Поможите, люди добры... Мама, папа – нету... Калеки... Наша дом разбомбили. Подайте на хлебушку.... Поможите беженцам...
Он добрался до последнего ряда и прирос к месту, упершись взглядом в Мажидова, вернее, в газету, так как последний при появлении попрошайки отгородился ею от окружающих. Зоя дала пацану трояк, желая поскорее от него избавиться.
– Иди мальчик, – сказала она строго.
Нищий, не глядя, сунул трешку в карман и остался стоять где стоял.
– Поможите беженцам, – повторил он по-чеченски, сверля глазами газетный лист.
Зоя видела, как Мажидов напрягся, словно собирался перепрыгнуть в другой конец вагона.
– Держи! – Он протянул пацаненку десятку. – Горец не должен просить милостыню. Скажи отцу, чтобы позвонил. – Он чиркнул на клочке газеты какой-то телефон. Говорил Мажидов по-дагестански. – Ты понимаешь меня?
Нищий кивнул.
– Возвращайся домой.
Парень хотел двинуться обратно в другой конец вагона, но Мажидов поймал его за рукав:
– Выйдешь здесь.
На следующей остановке он высадил мальчишку и проследил, чтобы тот не запрыгнул обратно.
Они сами скоро сошли в дачном поселке. Загородный дом стоял на отшибе, имел полужилой вид, не похоже, чтобы здесь кто-то основательно обустроился. Кухня сохранила недельной давности следы пребывания хомо сапиенс, не слишком аккуратного и не обремененного материально.
– Ты что, и дачу угнал? – Зоя осторожно пристроилась на краешек шаткого плетеного кресла, стараясь не прийти в соприкосновение с толстым слоем пыли.
– Нет, только забор. В мои годы уже тяжело похищать недвижимость.
– А что легко? Крупные купюры? Банковские документы?! Людей и все остальное, что не нужно таскать на собственном горбу?! – Она сорвалась на крик и пустила крупную слезу. – Отыскался, блин, папочка! Нас вместе и прикончат за твои дела!
– С чего ты взяла, будто я вообще хоть раз в своей жизни что-нибудь похитил? – Мажидов подозрительно уставился на Зою. – Ты обо мне слыхала? От кого? От своего адвокатишки, этого Гордеева?
– Может, и слыхала! Не нравится тебе Гордеев, расскажи сам, что ты за птица и за что меня пристрелят.
– Много будешь знать – скоро состаришься. Я уже сказал – сам разберусь со всем. Я дважды не повторяю!
– «Я дважды не повторяю», «я дважды не повторяю», – передразнила Зоя. – Ты кто? Джек – победитель великанов? Или чеченский ниндзя? Длинным кинжалом зарежешь своих врагов, друзей врагов и всех их ближних и дальних родственников?
Мажидов не отреагировал – он сосредоточенно перерывал холодильник в поисках чего-нибудь съедобного. Неудобных или трудных вопросов для него не существовало, он попросту пропускал их мимо ушей.
Зою начала раздражать твердолобость собеседника. Неужели он настолько не принимает ее всерьез, что собирается отделаться общими фразами? Этот напыщенный чеченский болван не в состоянии и представить, что от нее исходит гораздо большая опасность для его жизни, чем от джигитов-беспредельщиков. Ну ладно, она ему покажет. Чем больше он будет молчать, тем меньше проживет.
– Ты так и не ответил на мой вопрос, как собираешься выкручиваться? И козе понятно: у тебя никаких связей в Москве нет, опереться не на кого. Я могу тебе помочь, если буду знать, что происходит. Иначе оглянуться не успеешь, как тебя насадят на вертел и поджарят. А заодно и меня. Думаешь, я как овечка на веревочке буду за тобой бегать и ожидать, пока меня пустят на шашлык? Я собираюсь кое-что предпринять и разобраться с твоими абреками, нравится тебе это или нет. Не хочешь себе помочь, не надо, дело хозяйское.
– Между прочим, я до сих пор не знаю в точности, как джигиты на меня вышли. Ты сама уверена в своем адвокате? Может, он подыгрывает и нашим и вашим, кто больше заплатит?
– А почему эти индейцы вообще на тебя охотятся?
– Это не индейцы и не абреки! Не надо судить по внешнему виду. Они состоят на государственной службе. Это чеченское КГБ или ЦРУ, как тебе больше нравится. Может, в материальном обеспечении и общей эрудиции они и отстают, но как оперативники дадут сто очков вперед представителям обоих ведомств. Ты с ними жаждешь разобраться? Держись лучше подальше – живей будешь. Вся Россия против нас воевала и в результате жидко обделалась.
– Если они такие крутые, тем более нужно разобраться, чем ты им не угодил, и постараться все уладить, пока не поздно.
– С ними бесполезно что-то улаживать, это – терминаторы, машины для убийства. – Мажидов постучал себя по лбу. – Танку ничего не объяснишь: он железный.
– И мы здесь будем отсиживаться, пока они не заржавеют, или пока не нагрянет хозяин дачи?
– Мы завтра улетаем, собьем их со следа. – Он поставил чайник на плиту. – Давай прекратим этот разговор. Я рад, что у меня есть дочь, но, если ты такая амазонка, возвращайся послезавтра назад и воюй хоть со всем миром! Я тебе не указ.
Зоя поняла: больше ей от Мажидова ничего не добиться. Он и так, споря с женщиной, израсходовал пятилетний запас либерализма. Что ж, тем хуже для него.
– Я схожу хлеба куплю и сигарет. – Зоя направилась к выходу, но Мажидов бросился ей наперерез и загородил собой дверь, как вражескую амбразуру.
– Нельзя показываться в поселке, нас никто не должен видеть. Хватит того пацана в электричке. До завтра с голоду не умрем.
Пожалуй, он прав, прикинула Зоя, лучше, чтобы их не видели. Она сама с ним разделается. Пузырек со снотворным на дне сумочки. Потом на пригородный поезд, проехать пару остановок и вызвать Воронцова, чтобы убрал тело.
Мажидов сам разлил чай, Зоя была вынуждена отложить выполнение своего плана до вечера. Она просидела часа четыре, уткнувшись в еле живой телевизор, не глядя на Мажидова, собиралась с духом. Абстрактные приготовления к убийству ее мало тревожили, но, когда подошло время претворить проект в жизнь, она испугалась до смерти.
В конце концов Зоя решилась. Закусив до крови язык, чтобы унять дрожь в голосе, она несколько раз зевнула, потом стала изображать из себя добропорядочную хозяйку.
– Пойду еще чайку заварю – и спать. Завтра небось опять целый день в программе скачки с препятствиями.
Мажидов сидел, полуприкрыв веки. В ответ на проявленную заботу он неопределенно махнул рукой: давай, мол, возись, если есть желание.
Зоя высыпала в его стакан почти все содержимое пузырька. Для нормального человека – уже смертельная доза. Но это дитя гор может проспаться как ни в чем не бывало. Для верности его следует оглушить и придушить. Главное – не развести кровищу на весь дом, неизвестно, кто здесь хозяин и когда ему вздумается сюда наведаться.
Руки дрожали и никак не желали слушаться. Зоя вспомнила известную комедию: обвязала правую руку полотенцем, перекинула через шею, подтягивая левой.
– Отменный чай! – похвалил Мажидов, отпил глоток и отставил в сторону.
Зою прошиб холодный пот. Мажидов не торопился принимать снотворное. За полчаса еще пару раз пригубил по пять капель, потом пожаловался:
– Остыл совсем, давай спать, – и выплеснул стакан в раковину.
Зоя лежала с открытыми глазами, дожидаясь, пока Мажидов уснет. Но тот словно чуял опасность, ворочался, несколько раз вставал, выглядывал в окно, в итоге она сама не выдержала и забылась.
Разбудили ее мыши, копошившиеся где-то под стеной. В ночной тишине их возня казалась очень громкой. Мажидов равномерно сопел. Она с трудом разглядела время – начало четвертого.
Минут пять Зоя осторожно разминала затекшие ноги, затем еще осторожней поднялась и, стараясь не издавать ни звука, вышла на кухню. Не включая света, освещая дорогу зажигалкой, подобрала увесистую кочергу. Махнула раз, другой – сойдет. Так же тихонько, на цыпочках, подкралась к кровати Мажидова.
– Чего ты вскочила? Ложись! А я пойду покурю. – Мажидов, кряхтя, поднялся. – Не спится – бессонница.
Зоя задом попятилась к своей постели, пряча за спиной орудие несовершенного преступления.
