История падения
– Кто начинает? – спросил Денис, когда Гордеев уселся в кресло напротив директора агентства, и с шумом выдул стакан ледяной минералки.
– То есть? – не понял Юрий.
– Либо я тебе рассказываю об Орлове, либо ты мне о Стелле. Все зависит от того, насколько срочное решение мы с тобой должны принять. Если у тебя все спокойно, давай начну я. А что, все угрозы оказались пустыми?
– Тебе лучше самому послушать. – Гордеев вынул из кармана две мини-кассеты. – Вот это утренняя запись на домашнем телефоне, а этот диалог записан уже на Таганке. Звонил по служебному.
Денис тут же извлек из стола диктофон. Гордеев сидел откинувшись в кресле и тоже слушал, стараясь выловить что-то новое для себя, но ничего, кроме закипающей злости, не испытывал.
– Да, это серьезно, – кивнул Денис, отключив диктофон.
– Ты так думаешь?
– Если б не думал – не говорил. А теперь, Юра, давай-ка все сначала и не упуская ни одной детали... Конечно, какие-то интимности можешь опускать. Но мне важны условия, атмосфера, несущественные мелочи с твоей точки зрения – словом, все, из чего мы с тобой сложим общую картину двух твоих прошедших дней.
И Гордеев начал свой неспешный рассказ с последних фактов, полученных сегодня утром Вадимом Райским из Новосибирска. А затем вернулся к Стелле, к неожиданно возникшему на ее творческом пути Халябову, странным переговорам в «Королевской охоте» – эксклюзивном охотничьем замке где-то у черта на куличках, где пируют кавказские товарищи, где из-за каких-то военных не работают мобильники и прочему, связанному опять же с ней, со Стеллой. Он повторил рассказ и о несостоявшемся мордобое на вечернем перекрестке, и последовавших один за другим звонках «доброжелателя».
– Нет, это не шутка, – подтвердил и Денис, выслушавший исповедь Гордеева. – Хотя и напоминает хамский розыгрыш... Если не знать, что ты адвокат Невежина, на которого старательно навешивают ярлык «заказчика» убийства. И если не обращать внимания на огромные деньги, замешанные в этом деле.
– Ну конечно, – добавил Юрий, – если еще не принимать во внимание рассказанного мне в присутствии твоей Татьяны господином Булгаком и записанной мной, с его разрешения, на магнитофон истории с попыткой разорения фирмы «ВДП», которую активно предпринимает Поташев, засадивший своего друга и партнера в тюрьму. В общем, не знай ты этой грязной игры, действительно подумаешь, что кто-то, пользуясь удачно сложившимися обстоятельствами, решил устроить не очень честный розыгрыш.
– Вот видишь теперь, сколько у нас накопилось фактуры, которая просто вопиет, чтобы ее уложили в стройную схему? Так, а что сама Стелла говорит о продюсере Халябове?
– У нее сложилось впечатление, что после каких-то секретных телефонных переговоров у того вдруг появились сомнения относительно их дальнейшей совместной работы.
– Но ты же сказал, что телефоны там не работали, поэтому она и не могла дозвониться до тебя, чтобы предупредить о задержке?
– Ну да, так оно и было. Но позже, вечером, когда стало ясно, что механик не приедет чинить машину.
– И ты веришь этому? – скептически взглянул на Юрия Денис. – Впрочем, такие вещи нетрудно проверить. Просто не хочется гонять человека так далеко. Но лично мне вся эта история представляется самой обыкновенной липой. Я не хочу говорить, что продюсера специально подвели к твоей подружке. Это могла быть и его личная инициатива. Но потом те решили использовать нечаянно сложившуюся ситуацию. И, как видишь, не промахнулись. Припугнули. Правда, подобная публика действует обычно куда более решительно.
– Ну да, наглое убийство Раппопорта – это, конечно, игрушечки!
– Я не о нем. Там была прямая опасность. Вот они ее и ликвидировали. А теперь хотят отстранить и тебя, поскольку пока не знают, какими сведениями ты располагаешь. А в качестве повода избрали самое уязвимое твое место: ваши отношения со Стеллой. Не получится, припугнут родителями. Схема известная, и к ней надо быть готовым. Во всяком случае, Стеллу необходимо на какое-то время куда-нибудь отправить.
– Пустой номер. Она ни за что не согласится. Тем более что только из отпуска, работы, говорит, по горло. Нет, даже и не думай.
– Ладно, придется брать под свою охрану. Татьяна у меня сейчас занята, поэтому два-три дня за ней походит Ваня Сурчан, толковый паренек двухметрового роста. Ну а потом приставим Таню.
– А что, Булгак уже отвалил на родину?
– Если так можно назвать Молдавию, то да. Но это, по его словам, недели на полторы. А что будет дальше, он пока и сам не знает.
– За телохранителя, Денис, спасибо. Я и сам хотел уж попросить тебя об этом... Просто опередил.
– Опережать – это и есть наша работа, – с улыбкой подмигнул Денис. – А теперь я хотел бы еще разок вернуться к этому Халябову.
– Так я ж о нем ничего толком не знаю. Исключительно со слов Стеллы.
– Что она рассказывала? И известны ли тебе его координаты?
– Ты хочешь его пощупать?
– Я думаю, что это просто необходимо в создавшихся условиях.
– Тогда записывай... – И Гордеев продиктовал по памяти все то, что было записано на визитной карточке генерального продюсера Рюрика Самуиловича Халябова.
– Гляди-ка, нет даже и следов склероза? – завистливо заметил Денис. – А теперь – предположение. Тебе не кажется, что его предложение о сотрудничестве со Стеллой было в определенной степени взяткой?
– Да какая же это взятка? – удивился Юрий. – Стелла даже контракта не получила, были общие разговоры типа прикидки, рисовались перспективы, но, как только она заявила, что без своих ребят, без оркестра, к нему на «раскрутку» не пойдет, это вызвало у него негативную реакцию. Ну не так чтоб уж совсем нет, но... словом, надо подумать, то, другое. И, кстати, он довольно долго молчал, а потом вдруг объявился. Вчера. Снова обговаривать, но уже с более конкретными предложениями, которые, как я уже рассказывал, закончились... необходимостью снова подумать. То есть, как я понимаю, пшиком. Так что о взятке речь вряд ли...
– А не следует понимать впрямую, – возразил Денис. – Он мог начать действовать по приказу своих хозяев, наобещать девушке златые горы, блестящие перспективы, а потом тянуть, пока ты не пришлешь нужное им решение.
– Чтобы затем взяться за «раскрутку» Стеллы?
– А что в этом странного? Она очень больших денег стоит, между прочим. Ты ж сам утверждаешь – талантлива, красива и тэ дэ.
– Это не я, это специалисты говорят.
– Хорошо, подумаем. А теперь давай перейдем к новой фигуре. – Денис положил перед Юрием папку: – Открывай и читай. Эту информацию я выцарапал с огромным трудом. Почему, поймешь сам. Я не набиваю себе таким вот образом цену, но даю понять, что личность эта очень серьезная. Такие птицы, как Орлов, доступны не всем. Они летают за пределами видимости человеческого глаза. Однако, – не удержался все-таки от легкого хвастовства, – у фирмы «Глория» есть некоторые мощные телескопы...
– А микроскопы? – усмехнулся Гордеев, открывая папку.
– Тоже найдутся. Читай... А я пока пойду займусь Халябовым. – И Денис вышел из кабинета.
Виталий Борисович Орлов родился шестьдесят три года назад в шахтерском поселке в Луганской области. Родители были людьми простыми, труд их был связан с шахтой. Учился в поселковой школе, в лидерах замечен не был, но пионерские и потом комсомольские поручения выполнял ответственно, за что и избрали его секретарем школьной комсомольской организации. Звезд, как говорится, с неба не хватал, зато обладал земной, деловой хваткой и исполнительностью. То есть качествами, которые очень помогали обычным людям выбиваться в начальники. В поселковой школе оказалась занесенная каким-то ветром превосходная учительница французского языка. Орлов увлекся и ко времени получения аттестата зрелости хорошо говорил по-французски, а кроме того, самостоятельно изучал английский язык.
Как когда-то Ломоносов, луганский парень прибыл покорять столицу. И без всякого блата и чьей-то помощи поступил в МГУ на экономический факультет. Там же, незадолго до окончания, способный студент был принят в партию.
После окончания университета его взяли на работу в институт экономики. А через полтора года, после беседы в дирекции с незаметным человеком в штатском, Орлов был направлен «для продолжения образования» в школу КГБ, окончив которую получил офицерское звание и должность в Пятом управлении КГБ.
Служил Орлов верой и правдой. Последними для него на этом пути стали звание генерал-майора госбезопасности и должность заместителя начальника управления. Во время кадровой чехарды, устроенной в органах руководством страны, когда в конце горбачевской перестройки было расформировано Пятое управление, новоиспеченный генерал, находившийся во вполне дееспособном возрасте, был под шумок отправлен на пенсию. Неугоден оказался кому-то или спасали таким образом – тут дело темное.
Поселился пенсионер на бывшей правительственной даче, своевременно приватизированной новоиспеченным хозяином. Но все время после отставки Орлов не терял связей со своими бывшими сослуживцами. Некоторые из них остались на службе в органах, а другие перешли в коммерческие структуры на должности вице-президентов, начальников служб безопасности, управления кадров и так далее.
Официально Орлов жил на свою генеральскую пенсию и зарплату внештатного консультанта спецслужб. Но через некоторое время тоже ударился в коммерцию. Последней его должностью в настоящее время был пост исполнительного директора в фирме «ВДП». Однако после того как по подозрению в организации заказного убийства был взят под стражу вице-президент фирмы Невежин, Виталий Борисович Орлов приставил к своему еще и его кресло.
В папке были собраны также фотографии, на которых фигурировал в качестве центрального персонажа господин Орлов, и сведения о его нынешнем семейном положении.
Супруга Орлова трудилась в подведомственной ФСБ поликлинике врачом-стоматологом, сын, закончивший офицерское училище, служил в одном из столичных военкоматов, а дочь в последнее время руководила пресс-службой и рекламным отделом крупной банковской структуры. То есть все были хорошо устроены, все при деле. Сын имел свою семью и жил отдельно от родителей. А вот дочь Виталия Борисовича, болевшая в детстве полиомиелитом и с тех пор прихрамывающая на левую ногу, семьей обзавелась довольно поздно. Ее мужем был глава фирмы «ВДП» Эдуард Владимирович Поташев.
– Черт! – воскликнул Гордеев, когда дошел до этой информации.
– Прочитал? – спросил Денис, уже вернувшийся и снова устроившийся за своим рабочим столом с новой папочкой в руках.
– Прочел... Значит, наши родственнички, тестюшка и зятек, решили сделать из акционерного общества чисто родственное предприятие?
– Получается, что так.
– А единственный человек, который выступает против этого грубого захвата, отправлен в Бутырки... Ловко!
– Вот именно. И обвинения построены таким образом, что тебе, Юра, не удастся вытащить оттуда Невежина по крайней мере до суда. А до суда, судя по аппетитам генеральской семейки, может очень многое случиться. Даже самое скверное и нежелательное.
– Перспективу ты мне нарисовал, мягко говоря...
– Не вешай носа. Как видишь, во всей этой истории наиболее заинтересованным лицом в убийстве Перетерского и устранении Невежина является в первую очередь Эдуард Поташев. И его тесть генерал Орлов. Хотя ради справедливости их надо поменять местами. Но и тот и другой обладают совершенно реальной властью, и у них имеются толковые исполнители. Комитет всегда держал под рукой необходимые кадры, и в криминальной среде – тем более. Отсюда мог быть вызван и долго находившийся в федеральном розыске Котов. Я не исключаю, что кличка Майор произошла от его звания. Отсюда и та легкость, с которой Котов совершил последний побег. А потом был устранен, как ненужный и, более того, очень опасный свидетель... Знаешь, почему я думаю, что первое место в этой компании должен занимать Орлов?
– Мне будет это интересно услышать. Но я прошу тебя, Денис, учесть то обстоятельство, что сам генерал пришел в фирму гораздо позже Поташева.
– Вот-вот, и я сперва так подумал, пока мне не передали вот этот документ. На-ка посмотри внимательно. – Грязнов достал из своей папки лист исписанной бумаги и протянул Гордееву.
Юрий взял ксерокопию и углубился в чтение. Потом постучал по бумаге пальцами, вернул Денису.
– Ну и что? Такие подписки еще ни о чем не говорят. А если бы нашей прессе разрешили опубликовать фамилии всех тех, кто давал подобные подписки, то среди них наверняка не оказалось бы разве что Юрия Владимировича Андропова. И то потому, что ему этого было не надо, он сам и заправлял. Так что для суда такая бумажка не аргумент.
– Да, но ведь ни КГБ, ни теперь ФСБ никаких фамилий не называет. А почему? Потому что подписанты по-прежнему у органов на крючке. С которого практически невозможно соскочить. Если человек, по своей ли воле или по нелепой случайности, был вынужден пойти на сотрудничество с КГБ и хотя бы раз настучал на своих друзей либо знакомых, его в любой час его жизни могут заставить повторить свой «подвиг» вновь.
– А эта ксерокопия действительно с документа? Не фальшивка?
– Можешь не сомневаться, Юра. Согласие на сотрудничество написано собственноручно Эдуардом Поташевым.
– А как тебе удалось это достать?
– Секрет фирмы.
– Ну а может, по-дружески?..
– Ни фамилий, ни должностей не раскрою. Скажу, что еще десяток лет назад подобное было бы просто невозможно. Но сегодня отдельные работники бывшего комитета не столь неподкупны. А многие даже сами ищут покупателей. Секреты-то хоть и устарели, однако иной раз хорошо срабатывают.
– Дорого стоило? – улыбнулся с пониманием Гордеев.
– Ты прекрасно и сам знаешь: то, что нельзя купить за деньги, можно за очень большие деньги.
– Понял. Расходы, как ты понимаешь, будут возмещены. В том случае, если удастся выиграть процесс, ну а...
– Не бери в голову. За этот ксерокс, кстати, я не платил. Просто у нас произошел обмен взаимно важной информацией. Ты, между прочим, обрати внимание на дату подписания сего документа.
– Семьдесят пятый... Точно! В этом году у Невежина с Поташевым вышла в Германии, в ФРГ, книга, которая называлась «О становлении рынка и демократии в СССР», после чего их начали вполне заслуженно считать диссидентами. А еще что есть в твоей папке?
– Я дам тебе почитать. Но многое из того, что в ней находится, ты и так знаешь. Правда, здесь более подробно. К примеру, о диссидентстве наших мальчиков. А то, о чем тебе неизвестно, могу вкратце рассказать и я, чтобы сжать время. Я о том, почему считаю, что идея ликвидации Перетерского и захвата фирмы принадлежит в первую голову генералу Орлову.
– Абсолютно не возражаю, если твой рассказ сократит нам время.
– Тогда послушай... Ты, я надеюсь, в курсе того, как в СССР боролись с инакомыслием?
– Можешь не спрашивать.
– Да, конечно. Диссидентов подвергали репрессиям, объявляли сумасшедшими или заставляли публично отрекаться от своих взглядов. Однако, как ни странно, Невежина с Поташевым это не коснулось. Их не посадили, не заставили лечиться в дурдоме, и от своих воззрений они ни по чьему приказу не отказывались. Интересная деталь? А все потому, что чекисты считали ребят способными людьми. Перспективными экономистами. Немного, правда, подергали, но позволили поступить в аспирантуру, закончить ее и даже защититься. Так все выглядело внешне. В общих чертах. Мы к этому вернемся. А дело в том, что, когда книга вышла в «Посеве», когда резонанс, вызванный ее выходом, докатился до Москвы, Пятое управление немедленно взяло авторов в оборот. Их вызывали на Лубянку, с ними обоими работал один следователь, мужик, по общему убеждению, способный, хороший психолог. Что за вопросы им задавали, объяснять не надо. Каким образом переправили рукопись? Кто указал канал переброски? Почему именно в «Посев»? Наконец, кто подбросил такую тему? Кроме политики у них пытались узнать какие-либо фамилии соучастников. Даже предложили написать другую книгу, противоположного характера, или же публично отказаться от своих ошибок. Грозили разными карами и одновременно склоняли к сотрудничеству. Обработка была умелая, но парни честно говорили, что взглядов менять не собираются, и приводили в свою защиту вполне достойные аргументы, которые неграмотным в экономическом отношении чекистам крыть было попросту нечем. Значит, с одной стороны, был продемонстрирован юношеский максимализм, а с другой – работал опытный психолог. И он оперировал такими перспективами для молодых ученых, которые в конце концов подготовили почву для согласия на дальнейшее сотрудничество. У одного из них, заметь!
– Ты имеешь в виду Поташева?
– Именно! И его письменное согласие ты только что читал. Но о том, что Поташев дал подписку, никто, разумеется, не знал – ни Невежин, ни кто-либо из общих знакомых. Вот поэтому к обоим авторам и была применена одинаковая система наказания. Довольно-таки мягкая. Их публично побичевали, для острастки исключили из комсомола. На чем все и завершилось.
– Ага, и никто из диссидентов ничего не мог понять, зато и подозрений ни у кого не возникло, – покачал головой Гордеев.
– Абсолютно верно. Но не забывай, что в ту пору в трудовых коллективах, если говорить об идеале КГБ, предполагалось наличие как минимум двух стукачей. Они могли фрондировать, высказывать крамольные мысли, провоцируя товарищей, они, не зная при этом друг друга, в смысле принадлежности к отряду стукачей, нередко доносили друг на друга...
– И тем самым доказывали шефам свою лояльность!
– Вот именно. Теперь ты представляешь, что должен был думать о Невежине Поташев? Уж кому, как не ему, и знать-то было характер Федора, который был действительно максималистом и ни на какие уговоры, конечно, не поддавался. А сам Поташев принял протянутую КГБ руку. И даже пострадал так же, как и его товарищ. Для видимости.
– Если это так, то Поташев мог подставить Невежина не только из-за денег. Это могла быть и застарелая месть предателя...
– Разумеется, Юра!
– Тогда своеобразной местью можно назвать и то, что Поташев выдал за Невежина свою любовницу. С которой, кстати, потом продолжал постоянно встречаться. А объяснил ей свой поступок тем, что был просто вынужден в силу драматических обстоятельств жениться на дочери Орлова. Вот уж истинно – красиво жить не запретишь!..
– А между прочим, к твоему сведению, Поташев и не очень-то лукавил. Его жизнь в тот момент, Юра, действительно была под угрозой.
– То есть?
– Но вовсе не из-за его стукачества. Он активно занялся бизнесом. А мы с тобой давай отложим в сторону высокую политику и выяснение вопросов, куда при развале Союза исчезли миллиардные суммы, куда девалась партийная касса, часть золотого запаса страны и так далее. Об этом, если помнишь, много тогда писали в газетах, все задавали вопросы и сейчас задают, но никто, за исключением немногих, не знал на них ответа. Однако когда на месте Союза образовалось пятнадцать независимых государств, у нас, в России, стали появляться многочисленные коммерческие структуры, в которых, по общим прикидкам, крутились просто баснословные деньги. А гендиректорами, учредителями, президентами в них сидели бывшие партийные бонзы, крупные госчиновники, а также люди из КГБ – недавние майоры, полковники, генералы госбезопасности. Но все они могли лишь организовать ту или иную структуру, вложить в нее средства, а вот собственно для дела им понадобились грамотные специалисты. И тут наступило время Поташева и ему подобных. Подобных я называю не в уничижительном плане, потому что тот же Поташев – специалист в своем деле, каких немного. Итак, по приглашению, надо полагать, генерала Орлова Эдуард Владимирович взялся за дело, торговал, как тебе известно, лесом, нефтью и оружием. «Крышей» для него являлось Пятое управление, бывшее уже, поскольку основная масса сотрудников нашла приют в других управлениях и отделах ведомства на Лубянке, а связи там по сей день крепкие. Но однажды случилась у Поташева крупная неприятность. При продаже большой партии оружия неожиданно оборвались концы. Исчезло и само оружие, и деньги за него. Что это было: подставка, провокация или результат наезда каких-то крутых конкурентов, – по-моему, до сих пор никто толком не знает. Вполне возможно, что кто-то решил «кинуть» Поташева, а может быть, это была его собственная попытка нагреть «контору». Словом, в этой истории крайним оказался именно он. И его, скорее всего, нашли бы после этого совсем уже остывшим или вовсе не нашли, если бы его жестко не взял под свое крыло генерал Орлов.
– А если они провернули эту аферу совместно? – спросил Юрий.
– Я думаю, что, вероятнее всего, дело было устроено так, чтобы Поташев с той минуты и до самой смерти оказался во всем зависимым от тестя.
– Будущего?
– Естественно. Женился-то он позже. И ни о какой любви там речи тоже не было – Бойко тому живой пример. Ну а в качестве приданого Поташев получил богатство жены, надежную «крышу» генерала и его связи. И последний штрих. Тем самым «опытным психологом», следователем, который работал в семьдесят пятом с нашими ребятами на Лубянке, был, еще майор в ту пору, Виталий Борисович Орлов.
– И Невежин, увидев его среди сотрудников своей фирмы, не возмутился?
– Юра, не забывай, что формально Орлов был всего лишь пенсионером и тестем Эдуарда Владимировича, который дал фирме в критический момент необходимые и очень крупные средства.
– Значит, – невесело заметил Гордеев, – Орлов – всему голова?
– Получается, так.
– А Поташев – талантливый, как ты утверждаешь, профессионал – все-таки исполнитель.
– Вот именно. Организовавший в качестве свидетельницы обвинения свою любовницу, которая без зазрения совести заложила собственного мужа, правда нелюбимого.
– А я все никак не могу с ней встретиться. Не хочет. Избегает. Но полагаю, время уже пришло...
