Глава 8
Из протокола допроса Красина Павла Петровича:
«Мне, Красину П. П., разъяснено, что согласно ст. 52 УПК РФ я подозреваюсь в совершении покушения на причинение тяжких телесных повреждений гражданке Разиной А. П., а также в причинении тяжких телесных повреждений ее телохранителю, т. е. по ст. 30 ч. 3 и ст. 111 ч. 3 УК РФ.
П. Красин.
Вопрос. Имя, фамилия?
Ответ. Красин, Павел Петрович.
Вопрос. Год и место рождения?
Ответ. 1974-й, город Москва.
Вопрос. Образование?
Ответ. Среднее техническое. Закончил профтехучилище по специальности „радиоэлектроника“.
Вопрос. Место работы?
Ответ. ООО „Метроном“.
Вопрос. Должность?
Ответ. Я владелец этой фирмы. Сам ее организовал. Можете назвать меня генеральным директором. Или просто начальником. Как хотите.
Вопрос. Чем она занимается?
Ответ. Разным... Торговля, услуги. В основном посредническая деятельность.
Вопрос. А именно?
Ответ. Ну находим людей, которые хотят что-то продать. А потом находим тех, кто хочет это купить. Ну и сводим их... И получаем проценты со сделки. Самая обычная деятельность.
Вопрос. Судя по документам, вы занимаетесь также реализацией музыкальной и видеопродукции?
Ответ. Да. Это одно из направлений нашей деятельности. Мы продаем видеокассеты, компакт-диски.
Вопрос. Что вы можете сказать о вчерашнем инциденте?
Ответ. Ничего.
Вопрос. Как это – ничего? Вы признаете, что вчера, около одиннадцати часов вечера, совершили покушение на жизнь Анны Разиной? А также нанесли тяжкие телесные повреждения ее телохранителю?
Ответ. Ну... это я сделал, просто чтобы ее напугать. Я даже не хотел в нее попасть.
Вопрос. Интересно. Вылить банку соляной кислоты, чтобы просто напугать... Вы знаете, что охранник, на которого попала кислота, находится в реанимации и врачи борются за его жизнь? И его шансы остаться в живых очень малы?
Ответ. Нет, не знаю. Я целился не в него.
Вопрос. Хорошо. Значит, вы пытались плеснуть кислотой в Разину с целью „напугать“?
Ответ. Я хотел плеснуть так, чтобы не попасть в Разину. Чтобы просто напугать ее.
Вопрос. А зачем вы хотели напугать Разину?
Ответ. Чтобы она не мешала.
Вопрос. Кому?
Ответ. Молодым артистам, которые из-за нее не могут пробиться на сцену. Хотя сами гораздо более талантливы, чем она.
Вопрос. А почему вы уверены, что она мешает молодым артистам?
Ответ. Я читаю газеты и журналы, смотрю телевизор. Там все про нее рассказывают. У Разиной монополия. Она пытается помешать молодым артистам, чтобы сохранить свои деньги. Это мафия.
Вопрос. Значит, я так понимаю, вы пытались помочь молодым артистам, которым, по вашему мнению, мешает Анна Разина. Но как сама Разина должна была узнать об этом? Вы предупреждали ее, посылали письма, звонили? Угрожали?
Ответ. Нет, не угрожал. А как бы я это сделал? Ее номера телефона у меня нет, адреса тоже...
Вопрос. Ну адрес и номер телефона нетрудно выяснить... Но если вы никак не предупредили Анну Разину, ваши действия не имеют смысла, ведь Разина бы не поняла вашей цели.
Ответ. Почему? Поняла бы. И я уверен, что она поняла. Я кричал... Я изо всех сил кричал, потому что надоело терпеть эту старую каргу...
Вопрос. Что вы кричали?
Ответ. Я кричал, что делаю это ради Анжелики.
Вопрос. Вы имеете в виду Анжелику Раззаеву, на концерте которой это и произошло?
Ответ. Да, я имею в виду именно ее.
Вопрос. А как вы узнали, что Разина будет на концерте?
Ответ. Это... случайно... Я не знал. Я ее увидел случайно.
Вопрос. Но как вы объясните, что у вас оказалась банка с кислотой?
Ответ. Я всегда ношу с собой кислоту.
Вопрос. С какой целью?
Ответ. Я на досуге занимаюсь изготовлением радиоприборов. А там нужна кислота, чтобы делать печатные платы.
Вопрос. И перчатки вы с собой носите?
Ответ. Да, и перчатки. Кстати, у меня в сумке были и платы, это вы наверняка знаете.
Вопрос. Значит, вы увидели Разину и тут же решили на нее напасть?
Ответ. Да, решился напасть.
Вопрос. И заранее не готовились?
Ответ. Нет, не готовился.
Вопрос. А на концерте оказались случайно?
Ответ. Нет. Я бываю на всех концертах Анжелики, которые проходят в Москве. Иногда езжу и в другие города, когда Анжелика бывает на гастролях.
Вопрос. Вы ее поклонник?
Ответ. Да, я ее поклонник.
Вопрос. И поэтому решили напасть на Разину?
Ответ. Именно поэтому. И думаю, таких, как я, кто понимает действительное положение дел, очень много. Так что если бы я этого не сделал, сделал бы кто-нибудь другой. А может, еще и сделают...
Вопрос. Значит, вы хотели защитить не всех молодых артистов, а конкретно Анжелику.
Ответ. Я боролся за Анжелику. И в ее лице за всех молодых артистов, которые страдают из-за Разиной.
Вопрос: Вы знакомы с Анжеликой?
Ответ. Можно сказать, что да.
Вопрос. Расскажите, при каких обстоятельствах вы познакомились?
Ответ. Я как-то раз подошел к ней после концерта. Здесь, в Москве.
Вопрос. Когда это было?
Ответ. Не помню точно. Может, месяц назад. Может, полтора.
Вопрос. И что дальше?
Ответ. Просто подошел и попросил автограф. Мы разговорились – рядом никого не было. Она рассказала мне, какие гадости ей делает Разина.
Вопрос. Прямо так, малознакомому человеку она стала рассказывать о своих проблемах?
Ответ. А эти проблемы и так всем известны. О них в газетах пишут, по телевизору рассказывают...
Вопрос. И тогда вы решили отомстить Разиной?
Ответ. Именно тогда я и решил отомстить этой Разиной.
Вопрос. Анжелика вас об этом просила?
Ответ. Просила. Очень просила. Она даже дала мне деньги.
Вопрос. Сколько?
Ответ. Тысячу долларов.
Вопрос. У вас есть купюры, которые она вам передала?
Ответ. Да. Они находятся у меня дома...»
Бородулин еще раз внимательно перечитал протокол допроса Павла Красина и подшил его в пока еще очень тонкую папку с делом о нападении на Анну Разину. Перед следователем лежали три папки. Бородулин вынул из ящика стола чистый лист и написал рапорт с просьбой объединить все три дела в одно. Ясно было, что все они связаны с одним человеком – Анжеликой Раззаевой. Показания Руслана Сафина и Павла Красина недвусмысленно свидетельствовали об этом.
Следователь даже и сомневаться не стал. Картина преступления вырисовывалась настолько ясная и четкая, что ему даже в голову не пришло придумывать какие-то другие версии. Да и что тут думать? Все понятно. Анжелика и Разина – настоящие враги. Вот молодая певица и решила отомстить. Наняла людей, заплатила деньги. Бородулин вызвал Анжелику повесткой и послал купюры, которые были обнаружены у Сафина и Красина, полученные, по их словам, от Анжелики, на дактилоскопическую экспертизу.
Вечером, после допроса Анжелики, Бородулин получил результаты экспертизы. На купюрах эксперты обнаружили отпечатки пальцев Анжелики Раззаевой.
Бородулин уже сел писать постановление о взятии подозреваемой Анжелики Раззаевой под стражу, когда зазвонил внутренний телефон:
– Бородулин?
– Да.
– Это Меркулов. Зайди-ка ко мне.
– Сейчас, Константин Дмитриевич.
На душе у заместителя генерального прокурора России Константина Дмитриевича Меркулова было неспокойно. Так неспокойно, что он даже достал из сейфа бутылку своего любимого коньяка «Белый аист» и блюдечко с нарезанным лимоном. Налил четверть чайного стакана и залпом выпил ароматный напиток. Потом аккуратно отделил шкурку от тоненького колечка лимона и закусил. Чуть-чуть посидел, прислушиваясь к организму, по которому быстро распространялось тепло от выпитого, потом откинулся в кресле и задумался...
Коньяк всегда помогал Константину Дмитриевичу думать. Меркулов и сам любил повторять, что коньяк промывает не только внутренности, но и мозги. Он позволяет мысли течь неторопливо и в правильном направлении, не отвлекаясь на частности. А сейчас ему совершенно необходима была ясная голова, чтобы обдумать телефонный разговор, который произошел несколькими минутами раньше.
– Здравствуйте, Константин Дмитриевич, – раздался в трубке незнакомый голос, когда Меркулов поднял трубку.
– Здравствуйте, – ответил он.
– Это вас беспокоит Дейнекин. Начальник московского ГУВД.
– Здравствуйте... э-э... – Меркулов не помнил его имени-отчества. Он, конечно, знал, кто такой Дейнекин, не раз общался с ним в деловой обстановке. Однако никогда не имел с ним никаких мало-мальски важных контактов. Слухов о Дейнекине ходило немало. Говорили, что он связан с криминальным бизнесом, и именно этим своим связям он обязан быстрой и блестящей карьере в органах внутренних дел. Меркулов был не из тех, кто любит сплетни, однако придерживался той точки зрения, что дыма без огня не бывает.
– Станислав Романович, – подсказал Дейнекин.
– Да, Станислав Романович, чем могу? – ответил Меркулов.
– Видите ли, Константин Дмитриевич, я звоню вам по поводу вчерашнего происшествия. Я имею в виду нападение на Разину.
– Да, я в курсе, – ответил Меркулов, хотя и так было понятно, что заместитель генпрокурора по следствию в курсе всех крупных происшествий, которые случаются в Москве.
– Я тут вчера, в силу того что первым оказался на месте происшествия, рискнул без вашего ведома вызвать Бородулина, с которым в свое время работал... Надеюсь, вы не против? Тем более дело-то по уровню больше вашему ведомству приличествует?
– Да нет, я не против, – ответил Меркулов, к которому с утра уже заходил Бородулин с рапортом о вчерашнем происшествии.
– Тем более что он уже расследует два дела, которые, судя по всему, связаны между собой. Я даже предложил Бородулину обратиться к вам с предложением объединить эти три дела в одно.
– Ну, – сухо ответил Меркулов, – если будет такая необходимость, то конечно...
– Да. Кажется, есть такая необходимость, ведь мотивы прозрачны – это конкуренция в кругах эстрадных артистов.
– Вы в этом уверены? – хмуро спросил Меркулов. Как всякий представитель прокуратуры, он несколько высокомерно относился к способностям милиции изыскивать доказательства преступления. Сыщик, считал Меркулов, должен изловить подозреваемого, а дальше – наша забота.
– А разве есть какие-то сомнения? – искренне удивился Дейнекин.
«Сказать бы ему: не суй свой нос куда не надо», – подумал Меркулов. Но сказал совсем другое:
– Идет следствие. Разберемся. Но пока выводы делать рано.
– Ну что же, – примирительно сказал Дейнекин, – вам виднее. Однако я со своей стороны готов оказать любую помощь следствию.
– Спасибо, – ответил Меркулов.
– Скажу больше, я навел некоторые справки о главной подозреваемой и нашел некоторые материалы.
– Какие материалы? И кого вы считаете главной подозреваемой? – недовольно поинтересовался Меркулов.
Дейнекин чуть помолчал и сказал:
– Знаете, Константин Дмитриевич, я думал, вы в курсе дела. Ведь об этом пишут все газеты...
– Я в своих выводах полагаюсь не на домыслы журналистов, а на факты.
– Конечно, конечно, Константин Дмитриевич. Но мы вчера поговорили с Бородулиным, и он мне в общих чертах, так сказать, поведал, что следствие располагает фактами, которые позволяют вычленить из круга подозреваемых одну личность. И я рискнул навести справки со своей стороны. Ведь вы понимаете, дело-то нешуточное. Можно сказать, затрагивающее честь мундира.
– Это чьего мундира? – иронично поинтересовался Меркулов.
– Мундира российских правоохранительных органов, – чуть подумав, нашелся Дейнекин. – Под угрозой доброе имя любимцев публики, легендарных певцов. Честь нации, можно сказать, задета! Ведь Консон и Разина – наше достояние. Вот сегодня даже сам премьер-министр высказался по этому поводу.
Меркулов целый день был в разъездах, вернулся в кабинет совсем недавно и еще не был в курсе этого. Однако нельзя было продемонстрировать свое незнание перед представителем Министерства внутренних дел, и он неопределенно сказал:
– Да, конечно. Поэтому-то это дело или, вернее, эти дела взяла на себя Генеральная прокуратура, а не городская или межрайонная.
– И я о том же. Но понимаете, раз в самых высоких сферах заинтересовались этим, то нужно проявить оперативность. Это долг каждого сотрудника правоохранительных органов. Вот я и поступил в соответствии со своим долгом. И навел справки об основной подозреваемой. А то, знаете ли, пока следователь составит запрос в МВД, пока он дойдет до нас, пока работники раскачаются, пока разыщут, пока ответ придет... Может пройти очень много времени. А тут важна оперативность.
«Интересно, чего он добивается, – думал Меркулов, слушая вдохновенную речь Дейнекина, – хочет тоже получить свою порцию лавров? Возможно. Первый оказался на месте преступления, первый дозвонился до Бородулина, организовал осмотр... А тут еще и в части следствия оказывает необходимое содействие...»
– Хорошо, – наконец сказал Меркулов, – присылайте мне ваши материалы. Вместе с Бородулиным мы решим вопрос о необходимости их приобщения к делу. Большое вам спасибо, Станислав Романович, за содействие и, главное, за оперативность. Мы с вами делаем общее дело.
– Да-да... Я тоже так думаю.
Сразу после того как Меркулов положил трубку, раздался еще один телефонный звонок. Теперь это был один из внутренних телефонов, стоящих на маленьком приставном столике у кресла Константина Дмитриевича. Телефон этот отличался цветом и имел специальную табличку «Генеральный прокурор РФ».
– Я слушаю, – взял трубку Меркулов.
– Константин Дмитриевич, – раздался голос генерального, – вы в курсе, что премьер-министр взял под личный контроль расследование обстоятельств дел о нападениях на эстрадных звезд?
– Да, – уверенно ответил Меркулов и не согрешил против истины, так как, в сущности, узнал об этом только что от Дейнекина.
– Я вас прошу в короткий срок информировать меня об обстоятельствах дела, насколько продвинулось следствие и составить краткое резюме по этому поводу. Завтра я должен быть в Кремле с информацией. Понимаете, дело нешуточное. Если мы не можем защитить любимцев всей страны от злостного хулиганства, причем неоднократного, то кто же нам поверит? Кто доверит нам свою безопасность? Согласны?
– Согласен. Будет сделано.
– Это нужно сделать срочно.
– Прямо сейчас буду составлять резюме.
– Кто у вас занимается этим делом?
– Следователь Бородулин.
В трубке раздалось недовольное кряхтенье.
– Бородулин? Он же обычно занимался экономическими преступлениями.
– Да, но показал себя с самой лучшей стороны, – попытался возразить Меркулов, хотя на самом деле это было не так.
– А почему дело поручено именно ему?
– Лето. Все в отпусках. Те следователи по особо важным делам, которые остались, заняты. Я же не могу поручить такое ответственное дело следователю из системы городской прокуратуры.
– Да, я понимаю... Но вы все-таки посмотрите, насколько Бородулин компетентен. Вы человек опытный, помогите ему. И если это возможно, проработайте вариант перепоручения дела другому следователю, который более искушен в делах такого рода, то есть чисто криминальных. А до тех пор, Константин Дмитриевич, я лично попрошу вас контролировать ход следствия. Понимаете? Я прошу вас курировать каждое, буквально каждое действие Бородулина. Отодвиньте несрочные дела. Мы должны показать, что Генеральная прокуратура способна расследовать преступления и в короткие сроки. По всем вопросам сразу обращайтесь ко мне.
Положив трубку, Меркулов задумался. Итак, почти заурядное дело о нападении на Симеонова за вчерашний день приобрело совсем другую окраску. Теперь это выглядело просто как планомерные покушения на популярных эстрадных звезд. И разумеется, это не могло не вызвать интереса в самых высоких сферах, куда Консон и Разина были вхожи и раньше и сейчас. Не будь звонка Дейнекина, все встало бы на свои места. Но после такого странного и навязчивого предложения Меркулов насторожился. Уж кому-кому, а ему, старому и опытному прокурорскому работнику, было известно, что просто так, на пустом месте или из желания услужить, такие предложения не делаются. Органы внутренних дел и прокуратуры были всегда на ножах, поскольку милиция часто скрывала преступления, а прокуратура постоянно указывала на эти грубые нарушения закона. Милицейское ведомство испытывало неприязнь к прокуратуре из-за ее надзора над милицией. Меркулов пока не понимал, почему всеми этими делами так заинтересовался начальник столичного управления внутренних дел.
– Константин Дмитриевич, – донесся из селектора голос секретарши, – тут Бородулин.
– Зови.
В кабинет вошел следователь Бородулин с несколькими папками в руках. Меркулов жестом пригласил его сесть.
– Валерий Иванович, нужно срочно составить справку по делам о нападениях на эстрадных звезд...
– Справку? Кому?
– Для предоставления генеральному прокурору. Я ее составлю сам, дайте мне материалы дел.
– Хорошо. Я тут составил рапорт о желательности объединения этих дел в одно.
– Вы считаете, для этого достаточно оснований?
Бородулин кивнул и протянул Меркулову свой рапорт. Тот мельком просмотрел содержание:
– Значит, судя по словам задержанных по второму и третьему эпизодам, их действия направлялись непосредственно Анжеликой Раззаевой?
– Выходит, так.
– А она на допросе все отрицает?
– Да, отрицает.
– Ага. – Меркулов снова углубился в чтение рапорта Бородулина. – А как сама Анжелика объясняет наличие отпечатков пальцев на денежных купюрах, которыми, по словам Красина и Сафина, она с ними расплачивалась?
– Очень просто, но крайне неубедительно, – хихикнул Бородулин, – Анжелика Раззаева говорит, что иногда раздавала деньги своим поклонникам. И поэтому могла дать и преступникам.
– Хм... Дествительно малоубедительно... Ведь давать можно мелочь, не крупные же купюры она жертвовала каждому встречному?
– В том-то и дело, – улыбнулся Бородулин. – Я ей, конечно, задавал этот вопрос. А Раззаева утверждает, что раздавала поклонникам довольно большие суммы – купюры от десяти до ста долларов.
– Интересно... Выходит, быть поклонником Анжелики очень даже выгодно...
– Да! – хохотнул Бородулин в ответ на шутку начальника.
– Ясно... А какие купюры были найдены у Красина и Сафина?
– У Сафина десятидолларовая, а у Красина пятидолларовая.
– А в общей сложности какие суммы она им платила? Что по этому поводу говорят задержанные?
– И тому и другому – по тысяче долларов.
– У них нашли какие-нибудь деньги во время обыска?
– Да, конечно.
– Какие суммы?
– Восемьсот пятьдесят долларов у Сафина и девятьсот двадцать – у Красина.
– А отпечатки пальцев нашли только на одной из купюр.
– Да, но мне кажется, этого достаточно. Не могут отпечатки быть на всех купюрах. Ведь наверняка деньги были в пачках, и не сама Анжелика пересчитывала купюры. Тем более сейчас это делают только машины. Значит, отпечатки могли остаться только на верхней и нижней купюрах.
– Да... И то если они не запечатаны в банковскую упаковку. Вы обратили внимание на этот момент?
– Конечно. Задержанные утверждают, что пачки были просто перетянуты резиночками. А местоположение отпечатков говорит о том, что это было именно так.
– Что там еще? – потер подбородок Меркулов.
– Я тут начал составлять постановление о взятии подозреваемой Анжелики Раззаевой под стражу.
Меркулов постучал пальцами по столу:
– Вы считаете, что это необходимо? Может, ограничимся подпиской о невыезде? Не забывайте, что Раззаева тоже очень популярная певица и если мы посадим ее в СИЗО, то обязательно начнутся протесты, разные спекуляции в средствах массовой информации...
– Да, но тяжесть инкриминируемой статьи, – возразил Бородулин, – предполагает соответствующую меру пресечения. Кроме того, это дело не простое, затронуты очень известные личности. Кроме того, а вдруг она скроется? Люди искусства, знаете ли, сегодня здесь, а завтра там. А если уедет за границу, потом ищи ветра в поле...
Прямо перед тем как Бородулин вышел из своего кабинета, чтобы явиться по вызову Меркулова, ему позвонил Дейнекин и посоветовал добиваться ареста в качестве меры пресечения. Бородулин всеми силами пытался доказать Меркулову, что Анжелику следует взять под стражу...
– И потом, – продолжал следователь, – главное – показать нашу решимость бороться с преступниками. А в случае чего можно и снова изменить меру пресечения. Но общество уже будет иметь в виду, что прокуратура не дремлет... Все-таки Консон и Разина – это национальная гордость. Можно сказать, честь нации...
Меркулов с сомнением смотрел на Бородулина и думал, что сегодня он уже слышал подобную высокопарную речь... И причем по тому же поводу. Константин Дмитриевич был реалистом до мозга костей и не верил, что одни и те же слова могут возникнуть в головах двух разных людей одновременно. Что-то тут было не так... Какая-то фальшь... Если не больше...
– Знаете, давайте повременим, – наконец решил Меркулов. – Я, конечно, ознакомлюсь с материалами дела более подробно, но, думаю, пока нет достаточных оснований для ареста Раззаевой.
...Когда Бородулин, который старательно пытался скрыть, как он расстроен, ушел, оставив папки на столе у Меркулова, Константин Дмитриевич стал составлять справку для представления генеральному прокурору. На первый взгляд дело было довольно ясным. Но по своему опыту Меркулов знал, что нельзя полагаться на кажущуюся ясность дела. «Ясными» часто бывают дела сфальсифицированные. Значит, и здесь надо еще разбираться и разбираться.
