Глава 6
Следователь Валерий Бородулин едва успел составить постановление об избрании в качестве меры пресечения в отношении задержанного Руслана Сафина взятие под стражу, когда в его кабинете раздался телефонный звонок. Бородулин недовольно поморщился (кому это он понадобился в половине одиннадцатого вечера?) и взял трубку:
– Алло.
– Валерий Иванович? Это Дейнекин.
Услышав фамилию звонившего, Бородулин машинально выпрямил спину, вытянул свободную руку по шву и даже, кажется, щелкнул каблуками. Одним словом, следователь попытался, сидя на стуле, вытянуться во фрунт, что само по себе было странновато и практически неисполнимо. К счастью, в кабинете, кроме него, никого не было. Да и в самом здании Следственного управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры находилось очень немного народу – следователи тоже люди, им тоже нужно отдыхать. По пустым коридорам только-только закончили громыхать ведрами уборщицы, и воцарилась тишина.
– Здравствуйте, Станислав Романович. Рад слышать... – с нескрываемым уважением в голосе произнес Бородулин.
– Здравствуй-здравствуй, – донесся из трубки колоритный басок, – слыхал я, ты занимаешься делом о нападении на Симеонова?
– Так точно, – по-военному отрапортовал Бородулин, – занимаюсь...
– И дело о ранении сына Консона под твоим началом? – продолжил человек, назвавший себя Дейнекиным.
– Да, Станислав Романович, под моим.
– Очень хорошо... А еще лучше, что ты на месте оказался, когда я позвонил. Телевизор-то не смотришь? Радио не слушаешь? Работаешь?
– Дел много, Станислав Романович. Работаю...
– А зря, – неожиданно заявил звонивший, – тут такое творится...
– Вы о чем?
– Я сейчас в «Олимпийском». Тут совершено нападение на певицу Анну Разину.
– Да что вы... – От неожиданности Бородулин даже привстал.
– Да. Прямо во время концерта этой самой небезызвестной Анжелики.
– Неужели стреляли? – обмер Бородулин.
– Нет, не стреляли. Брызнули кислотой.
– И что? – с замиранием сердца проговорил Бородулин.
– Жива, к счастью. Только телохранитель серьезно пострадал. Думаю, врачи его не вытащат...
– Еще кто-нибудь пострадал?
– К счастью, нет. Хотя народу там полно. Так вот, разговоры разговаривать мне сейчас некогда, тут, в «Олимпийском», сейчас находятся все – и мэр, и московский прокурор, и я. Дело-то нешуточное...
– Да, серьезное преступление, – подтвердил Бородулин.
– Вот-вот... Думаю, тебе стоит взять это дело как дополнение к тем двум. Связь, по-моему, налицо. Как считаешь?
– Можно, конечно. Я тоже думаю, эти происшествия связаны между собой. Но...
– Ты не волнуйся, Бородулин, – прервал его Дейнекин, – тут уже преступника задержали. Четко сработала охрана Разиной. Молодец парнишка, сориентировался моментально. И схватил преступника, пока наши менты ушами хлопали... Так что полдела, считай, за тебя уже сделали...
Дейнекин хихикнул и продолжил:
– Но сам понимаешь, дело-то по уровню на Генпрокуратуру тянет. Тем более неспроста эти все нападения в такой короткий срок.
– Да я не против объединить все эти дела, но нужна санкция генпрокурора. Или хотя бы Меркулова, заместителя по следствию, – сказал Бородулин.
– Не волнуйся. Меркулову я сам позвоню. Думаю, мы это уладим. Лады?
– Лады, Станислав Романович.
– Тогда давай ноги в руки и дуй сюда, в «Олимпийский». Мы все тебя будем ждать.
– Еду.
В трубке раздались отбойные гудки. Бородулин сложил бумаги в папку, аккуратно завязал тесемки и спрятал папку в сейф. Затем быстро вышел из кабинета, спустился по лестнице и через несколько минут уже катил в своей машине по темным улицам готовящейся к душной летней ночи Москвы.
Новое нападение, которое явно было связано с двумя предыдущими, конечно, могло внести много нового в следствие. Возможно, оно даже поставит все точки над «и». Но все-таки Бородулин с тяжелым сердцем ехал к спорткомплексу «Олимпийский». Он, пожалуй, предпочел бы оказаться дома, а не на работе, когда позвонил Дейнекин. Хотя тот бы и дома достал... Ну ладно, пусть не дома, пусть, предположим, на даче, в метро, в самолете, короче говоря, там, где его не смог бы настичь звонок начальника московского ГУВД Станислава Романовича Дейнекина. На то у следователя Бородулина были свои причины...
Это было восемь лет назад, когда милицейского следователя Бородулина только-только перевели из Сокольнического райотдела милиции в РОВД центрального района столицы, который тогда назывался Ленинским. В принципе ничего особенного, перевели Бородулина таким же простым следователем. Но в негласной иерархии московских правоохранительных органов это было, несомненно, повышением, ступенькой наверх. Ленинский район потому так и назывался, что всегда был главным. Правильнее было бы его назвать «Центровым» – такая присказка ходила в курилках и тихих кабинетах, населенных людьми в мундирах разных цветов – мышино-серых и темно-синих. Присказка эта на самом деле имела глубокий смысл, и лишь немногие знали, насколько точно она характеризовала людей, которые заправляли в центральном районе столицы...
Начальником Ленинского РОВД Москвы был подполковник Станислав Романович Дейнекин, сделавший такую головокружительную карьеру, что даже видавшие виды сотрудники московской милиции с уважением, смешанным с завистью, качали головой. А все между тем было очень просто.
В 1991 году, за пару месяцев до известного путча, обстановка в Москве накалилась до предела. Только что с энтузиазмом голосовавшие за Ельцина на выборах в Верховный Совет люди стали постепенно разделяться на две непримиримые группы – продолжавших верить могучему свердловчанину и уже начинавших в нем разочаровываться. В Москве на Пушкинской, на Манежной и еще кое-где постоянно действовали спонтанные «дискуссионные клубы», а проще говоря, тусовки, толпы, где можно было свободно высказывать свое мнение, а затем выслушивать мнение оппонентов. Разумеется, такие «дискуссии» по старинной привычке россиян очень часто заканчивались жестоким мордобитием, однако все были довольны: битые – как мученики за правду, а победители – потому что утерли нос противнику. Вдоволь накричавшись, люди расходились по домам смотреть программу «Время», чтобы набраться информации для следующих «дискуссий». Разумеется, большинство споров были тогда посвящены персоне Бориса Ельцина.
В то время по Москве бродили смутные, но упорные слухи о некоем заговоре против любимого большинством Ельцина, которому уже тогда прочили великое будущее. Никто не подозревал о потрясении, которое свалится на голову ничего не подозревающих россиян через пару месяцев, тихим августовским утром 1991 года... А слухи о заговоре против Ельцина продолжали бродить. Рассказывали о неких секретных планах КГБ по его устранению, поговаривали о специальных военизированных отрядах, которые только и ждут сигнала, чтобы устранить Ельцина.
Как известно, дыма без огня не бывает. Если есть дым, то обязательно найдется желающий развести огонь. Так и вышло.
Борис Ельцин в то время много ездил по Москве. Встречался с людьми, говорил пламенные речи, которые были преамбулой к будущему стоянию на броне танка. Как-то раз даже совершил показательную поездку на троллейбусе вместе со своими будущими подданными. Вся страна наблюдала, как неумело он держится за поручень, как пытается пробить услужливо протянутый охранниками талончик... Впрочем, охраны у Бориса Ельцина в те времена было немного – по статусу Председателю Верховного Совета РСФСР полагалось всего лишь несколько телохранителей, а милицией не злоупотребляли, чтобы продемонстрировать «демократичность» и «близость к народу» нового лидера.
Однажды имиджмейкеры Ельцина задумали показательную акцию – посещение универсама на окраине Москвы. Все проходило в лучших традициях советского времени – район оцепили, правда милиции выделили немного. И дефицитных продуктов в универсам, к большому сожалению окрестных жителей, не завезли. Время было голодное... Впрочем, москвичи особенно не обиделись: они остались довольны перспективой вживую увидеть популярного политика.
Капитан Станислав Дейнекин стоял в жидкой цепи, отделявшей бурлящую толпу москвичей от подъехавшего Ельцина. Бывший кандидат в члены Политбюро вызвал бурю восторга. Людям в серой, поношенной одежде, стоявшим за спинами милиционеров, нравилось все в облике Ельцина – и его рост, и размах плеч, и свободная, непринужденная жестикуляция, и отлично сшитый костюм, и здоровый розовый цвет лица, которым обычно обладают хорошо и качественно питающиеся люди.
Ельцин встал около машины и произнес несколько слов. В ответ толпа зааплодировала, закричала. Потом некоторые стали протягивать из-за милицейских спин конверты с письмами, в которых, очевидно, содержались какие-то просьбы. Ельцин подошел и стал лично собирать письма. И тут...
Дейнекин еле сдерживал напор толпы. Ельцин подошел совсем близко, так, что капитан ощутил тонкий запах неизвестного, но, очевидно, роскошного одеколона, исходящий от него, и заметил скромную золотую булавку на его галстуке. Булавка представляла собой золотую змейку с глазками из блестящих на солнце бриллиантов. Только потом, спустя годы, Дейнекин поймет, что каллиграфическая латинская буква «C» на головке змейки отмечала изделие всемирно известной ювелирной фирмы Картье. И что булавка эта, пожалуй, стоила зарплаты Дейнекина за два, а то и три года беспорочной службы. Впрочем, на такие мелочи тогда никто не обращал внимания, поскольку люди еще не были избалованы знаниями о заграничной жизни и ее атрибутах.
Продолжая изучать булавку на галстуке Ельцина, Дейнекин вдруг краем глаза разглядел какой-то знакомый предмет сбоку. Черная матовая поверхность, плавные очертания... Да это же родной ПМ, пистолет Макарова, табельное оружие советского милиционера! Неужели, пока он разглядывал булавку Ельцина, кто-то вынул оружие? Дейнекин машинально хлопнул по своей кобуре. Нет, его пистолет был на месте. Однако из толпы, внизу, где-то на уровне бедра, торчало вороненое дуло «макарова», и оно было направлено в сторону Ельцина! Дейнекин мигом взял себя в руки, сориентировался... Медлить было нельзя, и Дейнекин резко ударил по руке, держащей пистолет. Коротко хлопнул выстрел. Женщина, стоявшая в первом ряду и державшая в руке белый квадратик письма, упала с простреленной ногой...
Нападавшего тут же скрутили. Им оказался молодой боевик из подпольной ультракоммунистической организации «Юные ленинцы», члены которой упорно сопротивлялись новым порядкам в стремительно разваливающемся Советском Союзе. В прессе ходили смутные слухи о тысячах юных боевиков, в любую секунду готовых встать под ружье... На самом деле «Юных ленинцев» оказалось пятнадцать человек, которые собирались в заброшенной избушке в одном из подмосковных лесов. Пистолет Макарова они приобрели в складчину... Как бы там ни было, оружие было заряжено самыми настоящими боевыми патронами и действительно при неблагоприятном (для Ельцина) стечении обстоятельств могло кардинальным образом изменить судьбу России...
Мировой огласки этот случай не получил – Ельцин со своими имиджмейкерами посчитал, что информация о чуть было не удавшемся покушении не пойдет ему на пользу. Лидер быстро набирал очки, и такое проявление народного недовольства могло ему помешать. Кое-где в газетах, конечно, промелькнули сообщения об этом случае, однако слухов в те годы было очень много, и его быстро забыли...
Однако для Дейнекина этот случай оказался как нельзя кстати.
Ельцин, услышав звук выстрела, побледнел и отшатнулся. Охранники подхватили его под локти и, строго по инструкции, повалили своего шефа на асфальт, прикрыв его своими телами. «Юного ленинца» быстро скрутили и увели подальше от толпы.
Увидев, что опасность миновала, Ельцин поднялся, отряхнул костюм и, попытавшись изобразить некое подобие улыбки, сказал несколько растерянных слов. Впрочем, он быстро взял себя в руки и даже, несмотря на усилия охраны, которая хотела побыстрее увести шефа подальше от опасности, произнес небольшую речь, чем вызвал бурные восторги толпы.
Уже садившийся в свой бронированный «мерседес», Ельцин поманил Дейнекина своим толстым холеным пальцем:
– Фамилия?
– Капитан Дейнекин. Станислав Романович.
Ельцин кивнул в глубь машины, где сидел помощник: запиши, мол.
– Спасибо за службу, капитан, – важно произнес Ельцин.
– Служу Советскому Сою...
– Нет, нет! – недовольно покачал головой Ельцин. – Надо говорить просто – «Служу России!». Ясно?
Дейнекин растерянно кивнул. Растерянно, но с уважением. Если этот человек может вот так, запросто отменить непреложное правило Устава, то, очевидно, у него действительно большое будущее.
– Я тебя запомню, капитан Дейнекин. Жди! – уверенно произнес Ельцин, захлопнул дверь, и «мерседес» укатил, обдав Дейнекина клубами серой московской пыли...
Не прошло и месяца, как капитан Дейнекин получил очередное звание – стал майором. Также он продвинулся по службе – был назначен заместителем начальника Ленинского РОВД города Москвы...
Впрочем, на этом благодеяния высокого покровителя закончились. Очевидно, за множеством дел Ельцин позабыл скромного милиционера, спасшего ему жизнь. Дальше Дейнекину пришлось действовать самому.
...Эту историю Бородулин узнал совсем недавно, собственно говоря, когда Дейнекин сам стал ее рассказывать. Положение высокопоставленного покровителя, который позволил сделать ему такую быструю карьеру, постоянно колебалось, со дня на день он должен был уйти, кроме того, сам Ельцин был уже не тот, и в новой политической обстановке Дейнекин посчитал, что скрывать эту историю далее нет резона. Однако он по-прежнему молчал о том, как из заместителя начальника Ленинского РОВД Москвы стал руководителем столичного ГУВД и генерал-майором милиции. Эта история касалась лично Дейнекина, а он, в отличие от президента, на покой пока не собирался. Не знал историю дальнейшего карьерного роста Дейнекина ни Бородулин и никто из окружения генерала. Собственно, может быть, кто-то и знал, но благоразумно молчал. Боясь тем самым навлечь на себя гнев высокопоставленного чиновника. А сам Дейнекин тоже держал язык за зубами. Может быть, еще время не пришло?
Однако кое о каких методах работы Дейнекина Бородулин смог сделать вывод и сам, так как проработал под началом Дейнекина некоторое время.
Это произошло месяца через три после того, как Бородулина перевели в Ленинский следотдел милиции. Занимался он на новом месте, в сущности, тем же, чем и раньше, – раскрытием мошенничеств, краж, разбоев. Хотя работа следователя в центральном районе имела свою специфику: в центре, например, всегда располагалось множество учреждений, из которых часто воровали разное оборудование, а то и деньги. Хотя чаще всего тащили все, что под руку попадется, – телефонные аппараты, стулья, мебель...
Дейнекин, хотя и не был формально боссом Бородулина, судя по всему, присматривался к следователю и, видимо придя к каким-то своим выводам, начал поручать ему преимущественно преступления, связанные с финансами, – банковские мошенничества (конечно, в небольших размерах), аферы с фирмами-однодневками, всевозможные подделки ценных бумаг, расписок, накладных и так далее. Бородулину это понравилось больше, чем вычислять виновников кражи посуды из детского сада или мокрого белья с веревки. Он с энтузиазмом принялся осваивать новый фронт работ. И со временем, разобравшись, достиг определенных успехов. Распутывать хитросплетения мошенничеств, подделок и всевозможных афер, до изобретения которых так талантлив народ, населяющий одну шестую суши, оказалось делом интересным и даже увлекательным. Бородулин даже пресек на корню быстро развивающуюся финансовую пирамиду, которую организовала фирма, существующая под длинным и красивым названием «Финансово-промышленно-инвестиционная группа „Золотые горы“».
Примерно через полгода такой успешной работы Бородулина вызвал в свой кабинет генерал Дейнекин. Надо сказать, отношения у них складывались неплохие. Не слишком близкие, поскольку Бородулин всегда немного побаивался вышестоящих, но все же достаточно теплые. Ведь в какой-то мере начальник райотдела был выше по рангу начальника следотдела милиции, которому непосредственно подчинялся Бородулин.
– Садись, Бородулин, – указал на кресло Дейнекин, чуть подняв голову от кип различных бумаг, которыми был завален его письменный стол.
Следователь сел. Дейнекин немного помолчал, дочитывая текст на каком-то официальном бланке, потом сложил руки перед собой на столе и внимательно поглядел на Бородулина. Глаза у генерала были как буравчики, казалось, две острые иглы прямо-таки впиваются в мозг...
– Ну что, как работается? – наконец спросил Дейнекин, продолжая пристально смотреть на Бородулина.
– Неплохо, – ответил Бородулин.
– Все в порядке?
– Кажется, да...
– Как успехи, на что жалуемся? – продолжал Дейнекин задавать ничего не значащие вопросы.
– Ни на что не жалуюсь. Все у нас нормально, Станислав Романович. А об успехах не мне судить, – скромно ответствовал Бородулин, понимая, что это все лишь преамбула. А главный разговор, тот, из-за которого Дейнекин и вызвал его в свой кабинет, впереди.
– Значит, тебе нравится здесь? Я имею в виду наш центральный район?
Бородулин кивнул и совершенно искренне ответил:
– Да, нравится. Работа интересная, масштабная, скучать не дают...
– Это точно. Совсем народ обнаглел. Такие махинации придумывают, аж диву даешься. На пользу бы эти таланты обратить... Так нет же, все воровать норовят. Интересно это им, видишь ли... – Дейнекин скорбно покачал головой. – Но ты, Бородулин, умеешь в этих хитросплетениях разбираться. Молодец!
Похвала начальника для подчиненного – всегда радость. И Бородулин не был исключением. Он расплылся в улыбке, наклонил голову и скромно добавил:
– Так под вашим руководством...
Дейнекин поднял ладонь: мол, достаточно, я понял. Бородулин умолк.
– Ладно, ладно... Кукушка хвалит петуха... Про тебя даже в газете написали. Вот, – он вынул из ящика стола свернутый лист «Московского комсомольца» и ткнул пальцем в очерченную красным карандашом заметку, – «Следователь милиции В. Бородулин успешно вывел на чистую воду финансовых махинаторов. Предотвращено крупное мошенничество, которое могло принести москвичам убытки в размере около ста тысяч долларов США. Побольше бы таких примеров!» А? – Дейнекин одобрительно улыбнулся. – Прославился, можно сказать. С положительной стороны. Хотя для нашего брата это ни к чему, – тут же разбавил свой комплимент водой Дейнекин. – Это Глеба Жеглова каждый жулик знал, а нам лучше в тени находиться. А тем более тем, которые финансами занимаются. Согласен?
– Да, Станислав Романович, виноват, – залепетал Бородулин, – я даже этих журналистов в глаза не видел, это им в нашем пресс-центре информацию дали. Сам совершенно неожиданно в газете эту заметку прочитал – коллеги-следователи показали...
– Не оправдывайся, Бородулин, – покачал головой Дейнекин, – не имей такой дурной привычки. Написали, – значит, заслужил. Кстати, если бы плохо написали, и это было бы заслуженно. Так что, Бородулин, не оправдываться, не волноваться надо, а гордиться. В кои-то веки про представителя нашего ведомства в этой дешевой газетенке заметку тиснули? А эту информацию, – он постучал пальцем по газете, – я сам, между прочим, санкционировал. Так что, Бородулин, не взыщи...
Он покровительственно улыбнулся. Бородулин, который никак не мог взять в толк, зачем его вызвал начальник, молчал. Неужели заметку показать? Нет, не может быть... Похвалить? Бородулин каким-то десятым чувством ощущал, что и не за этим. Тогда зачем?..
– Твой начальник тобой очень доволен. Да и я, – задумчиво произнес Дейнекин, – можно сказать, тоже доволен. Одно дело ведь делаем – мы раскрываем преступления, а вы их расследуете, доводите до суда. На нас держится вся правоохранительная система. Вот если бы не маленькие недочеты в твоей работе, то...
Дейнекин умолк и посмотрел в окно. Бородулин понимал, что он просто держит паузу, вносит интригу, так сказать... Следователь напрягся, помедлил некоторое время и, наконец, решился:
– Какие недочеты, Станислав Романович?
– Да так, – махнул рукой Дейнекин, продолжая смотреть в окно, – это неважно. Мелочь. Да, я вот зачем тебя к себе пригласил...
Генерал встал из кресла, вышел из-за стола и прошелся по своему немаленькому кабинету. Каблуки стучали по натертому дубовому паркету, Бородулин попытался встать, но начальник остановил его ладонью:
– Сиди, сиди, дорогой. Тебе первому хочу сообщить – я скоро ухожу.
– Куда? – обомлел Бородулин, про себя отметив также слово «дорогой», которое мимоходом произнес Дейнекин. Следователь снова почувствовал, что это не к добру...
– Туда, – Дейнекин таинственно поднял брови и указал глазами на потолок. Это должно было означать повышение по службе, причем немаленькое. В голове Бородулина тут же завертелись догадки – в Москве недавно появился новый мэр... он ставит везде своих людей... выше начальника центрального района столицы только начальник ГУВД Москвы... а там сидит человек, про которого ходили слухи, что вот-вот его снимут. Значит, прогнозировать, куда именно пойдет на повышение Дейнекин, несложно.
Дейнекин, внимательно наблюдавший за Бородулиным и, судя по всему, прочитавший у него на лице ход этих мыслей, утвердительно кивнул:
– Да. Вижу, ты догадался. Иду начальником ГУВД Москвы. Работа интересная, перспективная... Замену себе я уже подыскал, это мой первый заместитель – ты его знаешь. Но верные люди, хорошие профессионалы мне все равно нужны. А ты, Бородулин, именно хороший профессионал. Поэтому я хочу сделать тебе одно предложение.
«Неужели возьмет с собой в ГУВД?» – сладко заныло у Бородулина под ложечкой.
Но Дейнекин, опять прочитав мысли подчиненного, покачал головой.
– Там, в ГУВД Москвы, штат полностью укомплектован. Я хочу, чтобы ты перешел, скорее всего, сразу в Генеральную прокуратуру.
Бородулин удивленно захлопал глазами. Вот те раз! Предложение, конечно, весьма заманчивое и даже осуществимое (со связями Дейнекина), только вот почему и, главное, зачем он это делает?
– Ну как? – спросил Дейнекин, с усмешкой наблюдая за произведенным эффектом.
– Почему в Генпрокуратуру? – вырвалось у Бородулина.
– Свои люди мне везде нужны, – туманно и неопределенно сказал Дейнекин, – ты ведь мой человек? А, Бородулин?
– Да, ваш... Хотя вообще-то до сих пор я был ничей, – ввернул Бородулин фразу из кинофильма «Служебный роман».
Дейнекин усмехнулся:
– Молодец. Значит, ты согласен?
Бородулин кивнул. Вообще-то никакой иной его реакции и не предполагалось. От таких предложений не отказываются...
– Я в этом не сомневался, – серьезно сказал Дейнекин, – поэтому заранее договорился с одним из заместителей генерального прокурора. Мой старый товарищ, в свое время огонь и воду вместе прошли... Им сейчас до зарезу «важняки» нужны. Видишь ли, некомплект. А у тебя большой опыт следственной работы... И хочу особо подчеркнуть – удачной работы. Висяки по минимуму, дела проводятся тщательно, доказательства выстроены так, что не подкопаешься... Адвокатам, можно сказать, делать нечего... Так что, думаю, ты с успехом справишься с работой следователя по особо важным делам Генпрокуратуры. Ну и плюс, конечно, мои рекомендации...
Бородулин кивнул. Он чувствовал, что самое главное Дейнекин приберегает на десерт, и поэтому не торопил события.
– Присмотришься там, поработаешь, освоишься, – продолжал генерал. – Сам знаешь, какое теперь время... Не уследишь... То и дело политический курс меняется. Поправки к кодексам... Новые составы преступлений выдвигаются на первый план, новые проблемы... Кого-то посадят, а потом, не ровен час, окажется, что произошла следственная ошибка, выпускать надо. Или же дело поручат какому-нибудь следователю, а к тому нужно найти соответствующий подход. Или, к примеру, получить важную информацию, узнать кое-что из следственных материалов... А то по официальным каналам, сам знаешь, только время терять. Так что для повышения эффективности нашей работы своих людей всегда иметь надо в каждом ведомстве. Понимаешь? Сечешь?
Он пристально посмотрел на Бородулина. Тот, разумеется, все понял. Дейнекин прочил ему статус собственного негласного лазутчика в чужом стане. В принципе достаточная цена для такого карьерного роста. Хотя предложение было настолько неожиданным, что Бородулин еще до конца не понял, что ему дороже – карьера или работа.
– Нет, нет, – замахал руками Дейнекин, – я тебя не гоню. Подумай, взвесь. Это же просто предложение. Я бы хотел, чтобы профессиональные люди именно там работали, где это будет соответствовать их масштабу. Большому кораблю, как говорится, большое плавание.
«И все-таки, – подумал Бородулин, – разговор еще не закончен. Что-то он оставляет на десерт...»
Бородулин оказался прав. Генерал сел за свой стол. Выражение лица Дейнекина резко поменялось, он сдвинул брови и чуть нахмурился:
– Ну вот. А теперь поговорим о недочетах в твоей работе.
«Вот теперь начинается», – промелькнуло в голове у Бородулина. Ему вдруг стало жарко, а ладони покрылись липким потом.
Генерал вынул из стола тоненькую папку. Бородулин в очередной раз напрягся.
– Ох, Бородулин, Бородулин... – укоризненно покачал головой Дейнекин, – и на старуху иногда бывает проруха. Все когда-нибудь ошибаются. Иной раз даже самые точные часы начинают врать. Вот и с тобой неприятность приключилась.
– Какая, Станислав Романович? – прошептал Бородулин, ни жив ни мертв.
– Как это ни печально, – Дейнекин пропустил слова Бородулина мимо ушей, – а вот, Валерий Иванович (Бородулин отметил про себя, что Дейнекин, наверное, первый раз за все время совместной работы назвал его по имени-отчеству, но не мог решить, к добру это или нет), посмотрите, – Дейнекин раскрыл папку и достал из нее лист бумаги, – вот.
Он указал Бородулину на лист, однако не дав ему в руки. Издалека текст, конечно, разобрать было нельзя...
– Что это? – спросил Бородулин.
– Помните, месяц назад дело о махинациях в обменном пункте валюты от банка «Северный кредит»? Это ведь вы его расследовали?
– Да, помню. Пункт на Никольской улице.
– Именно, – расплылся в улыбке Дейнекин, – у вас хорошая память. Завидую...
«Что это он на „вы“ перешел, – подумал Бородулин, – это точно не к добру...»
– А можете ли вы припомнить, какое решение вынесли по этому делу? – продолжал Дейнекин.
– Могу, – ответил Бородулин, – махинации оказались не в крупных масштабах. Сумма там была около...
– Да, я знаю, – остановил его Дейнекин, – однако, насколько я знаю, в этом деле фигурировали еще и другие суммы. Вернее, одна, неучтенная.
– Да, я и это помню, – напряг память Бородулин. – Но она оказалась чиста, на нее имелись документы, подтверждающие легальное происхождение этих денег...
– Липовые документы, – прогремел Дейнекин, чуть привстав со своего места, – вы, Бородулин, забыли сказать, что они были поддельными!
– Как так? – пролепетал Бородулин. – Почему поддельные?..
– Да, именно так – липовые. Иными словами, недействительные. Фальшивые.
– Но я проверял...
– Плохо проверяли, – сказал неумолимый Дейнекин, – выписаны они задним числом, в чем легко удостовериться, если сличить даты на документах, подтверждающих законность получения этих сумм, и на протоколах обыска в обменном пункте. А вы этого не сделали.
– Но... – попытался возразить Бородулин.
– Никаких «но». Это проверено. Спорить бесполезно. Я сам видел эти документы.
Валерий Иванович сник. Если честно, то Дейнекин, как ни крути, был прав. Действительно, в истории с обменником «Северного кредита» он проявил... не то чтобы корысть, но простое родственное чувство. Дело в том, что ответственным за обменные пункты этого банка, как назло, оказался дальний родственник следователя, седьмая вода на киселе, которого до этого случая Бородулин и знать не знал. И никогда не узнал бы, не случись этого. Но родичи, конечно, раскопали родную кровь и нагрянули прямо на квартиру... Долго пришлось уговаривать Бородулина, они предлагали деньги, он, понятно, отказался... Но на небольшое нарушение пошел. И вот теперь это откликнулось... Да еще в самый неподходящий момент. Да, ничего не скажешь, умеет генерал Дейнекин преподносить неожиданные сюрпризы...
– Я не знаю, Валерий Иванович, – жестко продолжал Дейнекин, – какими соображениями вы руководствовались, когда шли на подлог. Да-да, подлог, – повторил он, заметив протестующий жест Бородулина, – именно так это и называется. Честно говоря, мне и не хочется разбираться. Хотелось бы верить, что этот случай будет единственным в вашей карьере работника российских правоохранительных органов. Не знаю, был ли это недосмотр, халатность или же какие-то другие, неизвестные мне соображения...
Бородулин умоляюще прижал ладони к сердцу, затем воздел их к потолку. Ему хотелось принести Дейнекину страшную клятву в том, что такого никогда не повторится, что ни за какие коврижки он больше никогда не нарушит буквы и духа закона до самой гробовой доски! На глазах следователя заблестели слезы, в горле появился комок, и он не смог вымолвить ни звука.
– Вижу, вижу, раскаиваешься, – снова перешел на «ты» Дейнекин, голос его стал мягче, а интонации более добрыми, – и верю в тебя. Верю также и в то, что сделал ты это не потому, что ответственный служащий банка оказался твоим родственником...
Дейнекин хитро поглядел на Бородулина, наблюдая за его реакцией. Посмотреть действительно стоило – лицо следователя постепенно изменяло цвета и оттенки от пурпурного до темно-багрового.
«Он знает все! – почти с благоговением подумал Бородулин. – И даже больше! Его обмануть невозможно...»
– Да, я знаю многое о своих подчиненных. Работа такая... Кстати, хочу дать тебе совет, Бородулин. Когда у тебя будут подчиненные, а они будут, я не сомневаюсь, постарайся знать о них как можно больше. Иначе нельзя. Иначе ты не сможешь ими эффективно управлять... Ну ладно. Я не дам хода этому делу. Хорошо, что оно именно у меня оказалось... А не в вашем следственном управлении, например. Тогда бы тебе точно крышка.
Он встал, нагнулся в Бородулину и негромко добавил:
– Но и ты помни – материалы эти лежат у меня в сейфе. Они будут надежно заперты. И никуда оттуда не денутся, если, конечно, ты сам не сделаешь так, что придется их вытащить. Понимаешь?
Дейнекин снова сел и широко улыбнулся:
– Но я думаю, человек ты умный, рассудительный, предусмотрительный. И такого никогда не допустишь. Зачем тебе пятно на мундире, особенно на новом месте? А? Ведь тебе это не нужно?
Бородулину действительно не нужно было пятно на мундире. И через месяц он уже обживался в кабинете следователя Генпрокуратуры. Не прошло и года, как он стал одним из «важняков». Генерал Дейнекин выполнил свое обещание...
За время работы в Следственном управлении Бородулину пришлось несладко. То есть внешне все шло просто отлично – он успешно продвигался по службе, у него всегда была работа, у начальства он числился на хорошем счету. Но иногда, не слишком, правда, часто, его вызывал к себе генерал Дейнекин. Запрашивал информацию. Задавал вопросы. Внимательно выслушивал ответы Бородулина, делая какие-то пометки в своих бумагах. А потом давал краткие, понятные инструкции, как замять, прекратить то или иное дело, выгородить кого-то из попавших в поле зрения следствия, сделать так, чтобы важные улики исчезли безвозвратно... Бородулин всегда выполнял эти просьбы-указания, так как постоянно помнил о материалах, лежащих в сейфе начальника московского ГУВД... Материалах, которые могли поставить крест на его карьере. К тому же Бородулин подозревал, что со временем у Дейнекина поднакопилось еще разных материалов для включения в собственное досье на Бородулина. Ведь исполнение инструкций Дейнекина автоматически означало, что в деле допущены грубые ошибки. Таким образом, Бородулин с каждым разом все глубже погружался в это болото...
Бородулин продолжал заниматься экономическими преступлениями. И по его подсчетам, за годы, проведенные в Генпрокуратуре, он вывел из-под следствия нескольких важных персон, у которых на руках были огромные суммы денег. Имел ли сам Дейнекин какую-то долю из этих сумм, разумеется, было неизвестно. Однако нетрудно было догадаться, что имел...
Поэтому Бородулина неприятно поразил неожиданный вечерний звонок начальника ГУВД. Следователь и представить не мог, что самого генерала Дейнекина заинтересует в общем-то случайно попавшее к нему дело, которое никоим образом не касалось экономических правонарушений. Что-то тут было не так... Но знать истинное положение вещей Бородулин даже и не пытался: уровень генерала Дейнекина был для него недосягаем.
Машина Бородулина притормозила у входа в «Олимпийский». Здесь стояло несколько черных полированных лимузинов с правительственными номерами, пара желтых «воронков» и автобус криминалистической бригады. Рядом курили несколько милиционеров с автоматами. Бородулин вышел из машины и повернул ключ в замке, а затем поставил на сигнализацию. Машина послушно бибикнула в ответ.
– Ай-яй-яй, – услышал Бородулин знакомый до боли голос, – как не стыдно! Тут, можно сказать, все правоохранительные органы столицы, все руководство, а он боится, что его машину уведут.
В дверях «Олимпийского» стоял генерал Дейнекин. Он был облачен в отлично сшитый мундир и огромную, по последней моде, фуражку с неестественно задранным передом, на котором в лучах вечерних фонарей поблескивал золотистый двуглавый орел, которого в военно-милицейских кругах прозвали кратко и точно – «краб». Действительно, издалека некогда гордый российских герб напоминал многолапое морское животное...
– Недоверие к другим есть плод недоверия к себе, – продолжал Дейнекин, когда Бородулин подошел к нему и пожал протянутую ладонь. – А недоверие к себе служит источником многих бед.
– Здравствуйте, Станислав Романович.
– Рад видеть, Бородулин. Выглядишь хорошо, – оценивающе оглядел его Дейнекин, – пойдем.
К удивлению Бородулина, Дейнекин повел его не в здание спорткомплекса, а к своей машине. «Бронированный БМВ, – машинально отметил про себя Бородулин, – такой даже депутатам по статусу не положен. Да и, пожалуй, министрам тоже...»
– Надо поговорить, – загадочно объявил Дейнекин.
Бородулин, который ни минуты не сомневался в том, что Дейнекин обязательно проведет с ним какую-то разъяснительную работу, удобно устроился на замшевом диванчике просторной машины и приготовился слушать.
– Да, – начал Дейнекин, – видишь, какие дела творятся? Уже на концертах начинают покушения устраивать. Совсем обнаглели. И ведь все не просто так! Все имеет один источник. И тебе, Бородулин, нужно его, источник этот, найти. Ну-ка быстренько проинформируй о ходе следствия.
Бородулин кратко рассказал. В принципе он не должен был этого делать – давать отчеты Дейнекину. Но призрак бумаг в сейфе генерала постоянно маячил перед глазами следователя и превращал его в послушную игрушку в руках начальника московского ГУВД.
– Понятно, – задумчиво протянул Дейнекин, когда следователь закончил, – ну, я думаю, тут ничего сложного нет. Простое дельце. Никакой политики, никаких финансов. Просто обычная конкуренция. Твои выводы, скорее всего, правильны. Не обошлось без участия этой девчонки.
– Вы имеете в виду...
– Да, эту самую Анжелику. Она это, нутром чувствую. Так что, Бородулин, действуй. Решительно и твердо. И быстро. Не тяни. И учти еще вот что – Разина и Консон, как известно, народные любимцы. Так что для нас очень важно найти людей, которые применяют в отношении дорогих всей стране людей свои грязные и преступные методы. Ясно?
Бородулин кивнул.
– В принципе, – продолжал Дейнекин, – эти люди уже найдены. Я только что лично допросил задержанного, он признался в покушении на Разину.
Бородулин от удивления вжался в кресло.
– Ну не сердись, Бородулин, – рассмеялся Дейнекин и похлопал следователя по плечу, – тем более я протоколов не вел, просто побеседовал. Ну он все и выложил. А что ему оставалось делать – столько свидетелей вокруг! А в отношении организатора сам раскопаешь. Тут я, конечно, не успел.
– Думаете, был организатор?
Дейнекин улыбнулся:
– А как же! Такие вещи просто так не происходят. Обязательно есть человек, который его послал. И он, вернее, она, – Дейнекин поднял указательный палец, – нам почти известна. Так что, Бородулин, тряси задержанного. И не затягивай со следствием.
– Есть, – по-военному ответил следователь.
Генерал положил руку на плечо Бородулину:
– Я на тебя надеюсь. И в долгу не останусь. Как тебе место моего заместителя? Тем более я скоро ухожу на повышение в МВД? Ты меня знаешь, я свои обещания держу.
Последнее прозвучало весьма двусмысленно – перед глазами Бородулина встало то, старое обещание, которое дал генерал Дейнекин, когда прятал бумаги в свой сейф...
Через некоторое время они попрощались. Дейнекин поехал домой, а Бородулин отправился допрашивать задержанного. Указания были получены, и у следователя снова сладко посасывало под ложечкой.
