11
Поезд медленно катился к Московскому вокзалу. Гордеев стоял у окна с картой города, приобретенной накануне в книжном магазине. Для чего она куплена, Юрий не знал. Может, чтобы психологически легче было отправляться на поиски человека в многомиллионный город? Наверное, так.
Поезд загрохотал по мосту. Пересек обводной канал. Гордеев посмотрел вниз на похожую на серый студень воду и сверился с картой. Во время ночных бдений ему пришла в голову смешная мысль разрисовать карту стрелками будущих наступлений, отметить места засад и столкновений. Постеснялся беспокоить соседей по купе, а то бы разрисовал от отчаяния. В самом деле, он же не сотрудник МУРа, к услугам которого весь госаппарат, а всего лишь простой адвокат.
«Ну не совсем простой», — мысленно польстил себе Юрий.
Но человека найти необходимо, причем обнаружить аккуратно и притом изобличить.
Надо откопать эту чертову Ангелину. Гордеев почти не сомневался, что девочка — профессиональная проститутка. Конечно, теоретически для операции могли подготовить и какую-нибудь актерку, но практически у них не было для этого времени. Ведь Варганов решил отправиться в Питер на поезде за день до даты отъезда. Даже странно, почему они не взяли девушку из Москвы. Хотя ничего удивительного: в Москве у Варганова больше возможностей и рычагов воздействия на ситуацию.
Ладно, не взяли и не взяли, черт с ними. Значит, план такой. Ангелину Толстых искать по двум направлениям. Первое — через паспортные столы, по словам телохранителя Варганова, она зарегистрирована в городе. Гордеев так и не смог добиться от следователя ответа на вопрос, почему ему, адвокату, нельзя знать адрес потерпевшей. Просто программа защиты свидетелей какая-то! Второе направление — через «полицию нравов» отдела Управления внутренних дел. На тамошних людей он надеялся выйти через знакомого питерского мента. Если Ангелина попадала в «сачок», которым ловят «ночных бабочек», — это очень поможет защите Варганова. Потому что вся легенда о невинной девочке полетит к черту. А если девицу еще и удастся прижать и выйти на заказчиков… Ну вот, раскатал губу. Надо звонить приятелю, благо роуминг позволяет.
Гордеев набрал номер Вадика, бывшего оперативника, а ныне сотрудника весьма хлебного отдела виз и регистраций.
— Алло, Вадим? Привет! Это Юрий Гордеев тебя беспокоит, помнишь такого? Хорошо. Слушай, у меня есть к тебе дело одно. Да, совершенно секретное. Можем встретиться? Отлично! Слушай, и еще такой вопрос, у тебя нет знакомых, которые с путанами работают? Есть? Зашибись! Пригласи тогда своего спеца на нашу встречу, ладно? Да, ищу девушку — полумесяцем бровь. Ага, террористка, разбила сердце, покой взяла, как обычно. Ну говори, куда ехать. Я в поезде прибываю на Московский вокзал. Хорошо, давай в кафе через час. Ну бывай.
Нет, вот есть же на свете сердечные люди! Такими темпами можно и за пару дней уложиться.
Через час Гордеев сидел в кафе у вокзала и любовался видами центра Северной Пальмиры. К столику подошел, улыбаясь и отдуваясь, полный человек с добродушным, румяным лицом. Гордеев даже не узнал сначала располневшего приятеля, а тот, заметив замешательство на лице гостя, улыбнулся, так что глаза потонули в щеках.
— Что, совсем не узнать?
— Да как-то ты заматерел, — осторожно сформулировал Гордеев.
— Да ладно! Заматерел. Разжирел, как сумоист. А все эта проклятая сидячая работа.
— Так возвращайся в оперативку. Живо растрясешь.
— Нет уж, Юрок. Набегался я, хватит. И потом, пока похудею, меня же подстрелят три раза. Вон я какой обширный. — Вадим выложил на стол дорогой мобильник, пачку «Давидофф» и тонкую золотую зажигалку. Поискал глазами официантку: — Небесное создание! Можно вас?
Девушка двинулась к их столику.
— А ты-то чего? — обратился к Гордееву Вадим. — Не хочешь в органы вернуться? Сейчас к нам откат идет. Можно работать.
Подошла официантка.
— Нам четыреста в графинчик, соку томатного. И поесть чего-нибудь посущественней. Под мой размерчик, — распоряжался Вадим. — Полагаюсь на ваш вкус, сударыня.
Девушка улыбнулась, записала заказ и ушла.
— За встречу не откажешься принять? — предложил Вадим.
— Не откажусь, конечно, хотя несколько рановато, — улыбнулся Гордеев.
— Приезжал бы вечерним поездом.
— Так я же по делу.
— Правильно. Выкладывай свое дело, а то потом лениво будет, — молвил Вадим равнодушно.
— А где тот друг, которого ты обещал привлечь? — удивился Гордеев.
— Должен подойти. Ну давай рассказывай, — торопил Вадим.
Гордеев кратко изложил суть дела.
— Это все? — удивился Вадим. — Я, конечно, рад нашей встрече. Но зачем такие сложности? Обратился бы в паспортный стол с запросом.
— Ты слышал о деле Варганова. Ну недавний случай в поезде.
— Да слыхал. А это что, та самая девушка?
Гордеев кивнул и посмотрел на приближающуюся официантку с подносом. Когда она, расставив тарелки, рюмки и прочее, отошла в сторону, Гордеев сказал:
— Нужно найти ее адрес так, чтобы никто лишний не узнал о поисках.
— Не вопрос. Никто не узнает. Вздрогнем!
И Гордеев, вздрогнул. В буквальном смысле. К их столу приближалось нечто в белой пушистой шубе поверх ярко-голубой рубашки, заправленной в не менее голубые джинсы в обтяжку. И при этом темная трехдневная щетина на физиономии, и чуть подведенные глаза.
— Чао! — Нечто помахало рукой Вадиму, который обернулся, перехватив ошарашенный взгляд Юрия.
— Привет, дорогой! — кокетливо поздоровался Вадим, пожимая существу руку.
Оно уселось за стол и, закинув ногу на ногу, уставилось на Гордеева. Несколько секунд прошли в молчании. Юрий переводил взгляд с Вадима на существо и обратно. Наконец Вадим не выдержал и расхохотался. Вслед за ним засмеялся и парень в шубе.
— Налейте труженику водки, — сказал он усталым голосом и придвинулся к столу.
— Это Коля — наш нравственный милиционер, — представил нового человека Вадим. — А это Юрий — наш гость из Москвы.
— Очень приятно. — Коля протянул Гордееву руку.
Тот с сомнением поглядел на Вадима и подал свою.
— Ох, противный. — Коля погладил большим пальцем тыльную сторону ладони Юрия.
Вадим опять расхохотался:
— Хватит, Микола, а то Юра бог знает что о нас подумает.
— Прошу прощения за маскарад. — Коля выпил еще водки. — Сейчас просто по геям работаем — и я с ночи прямо к вам.
Юрий рассмеялся от души над шуткой друзей. И когда только успели договориться!
— Это еще что. Вот если бы ты видел его, когда он вокзальных шалашовок пас в виде бомжа.
— Ой, не надо об этом, — прервал Коля. — Не порти мне аппетит. Я же неделю после этого в ванне отмокал. Слушайте, позовите официантку. А то, если я что-нибудь крикну, меня вон те орлы на куски порвут.
Он показал глазами на столик, за которым сидело пятеро алконавтов, явных гетеросексуалов. Все они напряженно пытались сфокусировать разреженное с утра пораньше зрение на голубом пятне за соседним столиком.
— Эти-то? — Вадим посмотрел на аликов, один из них поднялся, воинственно надувая щеки, не смог высвободить свои ноги из сложного лабиринта ножек стола и стула, качнулся, опасно и совершенно антинаучно завис над столом, но выправил курс и с грохотом полетел на место.
— Эти разорвут однозначно, — продолжил Вадим, пронаблюдав кульбиты. — Девушка, можно еще триста и порцию вот этого, того же, что приносили уже.
— Звучит заманчиво, — сказал Коля. — Это у них в меню так купаты обозначены?
Гордеева уже начала утомлять неторопливость питерских ментов. «Хоть и Северная столица, а все же провинция», — подумал он, но решил не прерывать разговора двух друзей. Спор о купатах в частности и кулинарии вообще мог бы продолжаться бесконечно, но в какой-то момент Вадим взглянул на кисло улыбающегося московского гостя и решил прекратить гастрономические дебаты.
— Не скучай, Юрок! Сейчас все тебе сделаем! Шесть сек! — Вадим набрал номер на своем мобильнике. — А ты пока Коляну нарисуй проблему.
— Алло! Привет, красавица! Конечно, а кто ты думала? Ну смотри, я ревнивый, — заворковал в трубку Вадим. — Как три Отеллы. Вот-вот. Так, я по делу звоню, пожалуйста, без пошлостей. Да нужно найти адрес одной девицы. Не мне, одному приятелю. Да клянусь, не мне! Зовут девку Ангелина Толстых. Ну разве может мне нравиться девушка с таким именем? Так, записываю…
Коля заглянул через плечо друга, когда тот записывал адрес.
— Адресок вроде чистый, — молвил он. — Хотя надо проверить.
— Мне не столько адрес нужен, сколько копромат на эту Ангелину. — Гордеев налил всем водки. — Если я буду иметь на руках фактические доказательства того, что она промышляет проституцией, имела приводы в милицию, это уже хорошо.
— Сделай ему копии протоколов задержания, если они были.
Коля удивленно посмотрел на Вадима.
— Сделай, сделай. А мы с тобой рассчитаемся — потом, если захочешь, — сказал тот страстным голосом донны Розы д’Альвадорес.
— Ах, милашка! — подыграл ему Коля. — Ладно, все будете ажуре. Давайте, Юра, свой номер телефона. Я все разузнаю и вам перезвоню. Ну еще по одной, и я пойду.
Они снова выпили и закусили. Гордеев записал свой номер. Николай поднялся и направился к выходу. Один из алконавтов все-таки нашел в себе силы и поднялся навстречу ненавистной голубизне.
— Ну ты, бля… — прорычал он.
— Пошел на хер! — неожиданно Стальным голосом произнес тот.
Алконавт стушевался и сел.
— Чао, рыбки! — пропел Коля, помахал рукой друзьям за столиком и вышел из кафе.
— Видал, как он его припечатал? Тоже, между прочим, искусство — человека послать. У японцев есть киай-джитсу, искусство крика, а у нас накуй-джитсу, примерно тоже самое, только лучше. Ну что, теперь твоя душенька довольна, можем спокойно посидеть? — спросил Вадим.
— Не вопрос. Можем, но несильно, — отозвался Гордеев.
— Сильно я и сам не могу. Служба, понимаешь…
Из кафе Гордеев и его друг выбрались под вечер.
В процессе возлияний было принято единодушное решение, что идет оно все к бую, а главное — это дружба.
— Поехали ко мне в Коломяги, — предложил Вадим.
— Поехали. Это в Финляндии? — тут же согласился Гордеев.
— Почти, — серьезно ответил Вадим.
Они поймали машину и скоро мчались по Невскому. На пересечении с Литейным водитель притормозил. Гордеев увидел в ярком электрическом свете группку вызывающе одетых девиц. Одна из них, заметив его взгляд, быстро распахнула короткую шубку. На ней не было ничего, кроме черных ажурных колготок.
«Простудится ведь!» — подумал Гордеев, закрыл глаза и провалился в сон.
Проснулся Юрий пасмурным утром в комнате, носившей следы вялотекущего ремонта. Кроме дивана, на котором он спал, здесь не было никакой мебели. А сам диван стоял посередине помещения под свисающей с беленого потолка лампочкой. Она горела противным желтым огнем, совершенно бесполезным при свете дня.
Гордеев полежал некоторое время, глядя на лампочку и борясь с дурнотой. Потом поднялся и обнаружил, ч+о спал в майке, трусах и носках. Огляделся, надеясь увидеть остальную одежду, но ее не было. «Может, это вытрезвитель?» — с ужасом подумал Юрий, силясь вспомнить подробности вчерашнего вечера.
И тут в комнату вошла молодая, улыбчивая женщина в домашнем халате. Она несла за крюк вешалку, на которой висел его костюм.
— Доброе утро, Юрий Петрович, — ласково сказала женщина. — Меня зовут Вика, я жена Вадима.
— Очень приятно, — нетвердым голосом сказал Гордеев, стараясь прикрыть голые ноги одеялом и иметь достойный вид.
— Одевайтесь. Мы ждем вас на кухне. — Она положила одежду на диван и вышла из комнаты.
— Спасибо, — больным голосом вымолвил Юрий и принялся одеваться.
Через несколько минут он сидел за столом напротив слегка растерявшего румянец Вадима.
— Ну что, московский гость, как самочувствие? — поинтересовался он.
— Честно говоря, неважное. — Юрий ощущал, что центр тяжести в голове постоянно смешается, перенося боль из одного угла черепа в другой.
— Викуля, неважное у нас состояние, — жалобно сказал Вадим.
— Машину где бросил, горе мое? — Женщина поставила перед мужчинами тарелки с яичницей.
— Возле вокзала. Сегодня заберу, — живо отозвался Вадим и подмигнул Гордееву.
Тот мотнул головой в ответ, и острая боль слепила судорогой веки.
— Ладно, лечитесь. — Вика вытащила из холодильника початую бутылку водки.
— Я ее видеть не могу, — простонал Юрий.
— А ты не глядя, — наполнил рюмки Вадим. — Лечи подобное подобным.
Гордеев зажмурился и выпил. Скоро болезненные симптомы начали волшебным образом исчезать. Голова перестала быть инородным телом. Мысли прояснились, и Юрий почувствовал угрызения совести. Он фактически потерял весь вчерашний день, не сделав никаких практических шагов для поисков Ангелины.
Он быстро расправился с яичницей и достал из кармана салфетку, на которой записал накануне адрес девушки.
— Проспект Испытателей, — вслух прочитал он. — Это где?
— Совсем недалеко. — Вадим протянул руку к бутылке, но Вика заметила это и спрятала спиртное в холодильник.
Вадим вздохнул и несколько раз нюхнул воздух над тем местом, где только что стояла водка.
— Шут гороховый, — засмеялась Вика. — Это действительно совсем недалеко, — сказала она, повернувшись к Гордееву. — Минут десять пешком. Конечно, смотря какой номер дома…
— Номер пятнадцать, — сверился с записью Юрий.
— Это подальше, — прокомментировал Вадим. — Я бы тебя подвез, но за машиной еще ехать придется.
— Ничего, пройдусь.
— Вы где остановились? — поинтересовалась Вика.
— Пока нигде. Все будет зависеть от результатов сегодняшнего дня, — объяснил Гордеев.
— Вы можете пожить у нас. — Вика взглянула на мужа. — Посидим втроем, пообщаемся. А то, боюсь, наша вчерашняя беседа совершенно выветрилась из вашей головы.
— Да уж, — промямлил Гордеев.
Вика вышла с кухни.
— Хорошая она, правда? — сказал Вадим и потянулся к холодильнику.
— Оставь бутылку в покое, — донесся из глубины квартиры голос Вики.
— И умная очень, — вздохнул Вадим и рассмеялся.
Вадим и Вика проводили Гордеева до угла Коломяжского проспекта.
— Вам направо, — показала рукой Вика. — Вот он, проспект Испытателей. А мы на метро.
— Звони, старик, на трубу, если что, — сказал Вадим. — А вечером заезжай в гости. Все просто — станция «Пионерская» и дальше прямо. Дом, квартиру помнишь.
— Ладно. Договорились. Спасибо. — Гордеев попрощался с гостеприимными супругами и пошел по продуваемому ветром проспекту, с удовольствием вдыхая морозный и чуть солоноватый воздух.
Юрий остановился у двери, отделанной розовым дерматином. Он еще толком не знал, как объяснить свой визит, и надеялся на импровизированное решение или счастливый случай, которые всегда приходили ему на помощь в подобных ситуациях.
За дверью послышался шум, она распахнулась так резко, что едва не сбила адвоката с ног. На пороге стояла юная красотка в короткой норковой шубке. Она неприязненно оглядела Юрия.
— Мне нужен Лонской Олег Михайлович, — сказал Гордеев, невольно глядя на длинные, стройные ноги девушки.
— Там. — Красавица махнула рукой в сторону темной прихожей и продефилировала мимо Юрия.
Он остался перед открытой дверью, постоял немного и вошел в квартиру. Пахло пригоревшим кофе и духами. Гордеев прошел мимо большого зеркала встроенного шкафа к двери в комнату.
— Убирайся к черту! — услышал он резкий мужской голос. — Видеть тебя больше не желаю!
Юрий услышал торопливые приближающиеся шаги. Из комнаты выскочил черноусый брюнет лет сорока с заплаканным, красным лицом. Он потрясал в воздухе внушительными кулаками, явно намереваясь пустить их в ход. Гордеев уже приготовился обороняться, и тут брюнет замер с воздетыми вверх руками.
— Вы кто? — удивленно спросил он.
— Моя фамилия Гордеев. Зовут Юрий Петрович. Я адвокат из Москвы. А вы, вероятно, Олег Михайлович Лонской.
— Я? Да. — Хозяин опустил руки. — А в чем, собственно, дело?
Он старался принять респектабельный вид, хотя видно было смущение, вызванное неожиданным появлением незнакомца.
— Я ищу Ангелину Толстых. В милиции мне дали этот адрес. — Гордеев решил действовать жестко, пользуясь смятением Лонского.
Упоминание милиции привело Олега Михайловича в трепет, и адвокат решил дожимать его по этой линии.
— Ваша родственница… Она ведь вам родственница? — Юрий прошел в комнату, на стенах которой висело множество картин.
— Племянница, — поспешил следом Лонской. — Но…
— Так вот, ваша племянница очень непорядочно повела себя в отношении моего клиента, — перебил Гордеев. — Весьма уважаемого и солидного человека.
Он говорил правду и потому был более чем убедителен. Грозная интонация, с которой были произнесены слова «уважаемый» и «солидный», окрашивала фигуру клиента в криминальные цвета и рисовала собеседнику весьма безрадостные перспективы.
— Минуту, я только приведу себя в порядок, — вымолвил Лонской тоном просителя.
— Валяйте. — Гордеев плюхнулся в пухлое кожаное кресло.
Лонской вышел из комнаты, а Юрий принялся разглядывать картины. Это были по большей части сюжеты ню с легким порнографическим флером, причем моделями служили весьма юные создания. С одной из картин на Гордеева смотрела девушка, недавно покинувшая квартиру. Юрий с любопытством рассматривал лица других одалисок, весьма возможно, что среди них была и Ангелина.
— Я к вашим услугам. — Лонской вошел в комнату.
Он перехватил взгляд гостя, направленный на картины.
— Прекрасная юность всегда вдохновляла меня, — высокопарно произнес Олег Михайлович, усаживаясь в кресло напротив Гордеева.
— И неплохо кормила, — сказал тот, разглядывая художника.
Он заметил, что Лонской явно красит волосы и усы и на самом деле ему далеко за пятьдесят.
— Да, мои работы пользуются успехом. — Олег Михайлович закинул ногу на ногу и картинно оперся на согнутую в локте руку. — Что касается Ангелины… Она действительно зарегистрирована у меня, но уже давно здесь не живет. И я не слишком удивлен, что она пошла по скользкой дорожке.
«На которую ты же ее и вывел, старый блудодей», — подумал адвокат.
— У нее очень, очень преступные наклонности, — продолжал Лонской. — И я сам в свое время стал ее жертвой.
— Она вас ограбила?
— Хуже — пыталась убить. Вот посмотрите. — Художник наклонил голову, показывая пухлым, холеным пальцем на шрам возле макушки. — Я, видите ли, не давал ей достаточной свободы.
Он доверительно наклонился к гостю.
— Она очень развратна. Просто чудовищно.
— Понятно. Приводила гостей сюда?
Лонской часто закивал, скорчив страдальческую гримасу.
— И где она может быть теперь? — спросил Гордеев.
— Понятия не имею. Скорее всего, где-то в Питере.
— А откуда она родом?
— Из Бердянска, по-моему, — сказал Лонской и, тут же спохватившись, добавил: — Да, конечно, из Бердянска. У меня там двоюродная сестра и…
— Понятно. Фотографии Ангелины у вас остались? — поинтересовался Гордеев.
— Конечно. — Олег Михайлович с готовностью поднялся с кресла. — Я использую их в творчестве. — Он замялся. — Они, правда, несколько специфического свойства…
— Меня это не смущает, — сказал Гордеев.
Его забавлял этот стеснительный развратник, превративший свою страсть в весьма доходное дело.
Послышался звук отпираемого замка. Лонской встрепенулся и покраснел..
— Мариночка вернулась! — Он затрусил в прихожую.
«Чем отличается педофил от педагога? — вспомнил Юрий бородатую шутку. — Педофил действительно любит детей».
Олег Михайлович вернулся в комнату в сопровождении девушки, впустившей адвоката в квартиру. Она сняла шубку, которую художник нес в руках как лакей, и появилась перед гостем в темно-синем платье, облегающем несколько субтильную, точеную фигурку. Ей было лет пятнадцать-шестнадцать и притом поразительный взгляд многоопытной женщины.
— Моя племянница Марина. Тоже из. Бердянска, — представил девушку Лонской.
Гордеев кивнул, не поднимая на художника взгляд, в котором тот мог прочесть ненависть и презрение.
— Надо бы нам поговорить, дядя, — сказала Марина, усаживаясь на подлокотник кресла.
— Потом поговорим, потом, — с мягкой улыбкой произнес Лонской. — Сейчас гостя отпущу.
Он уставился на Гордеева.
— Я на минуту. Принесу фото.
Он вышел из комнаты, оставив адвоката и девушку наедине.
— Вы тоже из этих? — неожиданно спросила девушка.
— Нет, — поспешно ответил Гордеев, поняв, о чем говорит Марина. — Я просто ищу одну девушку. По делу.
— А, предыдущую племянницу. Молодец девка. Дала этому… дяде по кумполу. Надо было сильнее. — Она наклонилась вперед: — Вы когда пришли, я решила, что убивать его будете.
— С чего вы взяли? — оторопел адвокат.
— Не знаю. Мне кажется, уже пора ему подохнуть. — Она выпрямилась. — Давно пора.
Гордеев молча смотрел на Марину, пораженный яростью, которая клокотала в ее голосе.
— А вот и я, — улыбаясь, вплыл в комнату Донской.
Лицо Марины сразу приняло угрюмое выражение.
— Это самое лучшее, что я смог найти. — Олег Михайлович протянул Гордееву цветную фотографию.
«Самое пристойное, скорее», — подумал Гордеев, взглянув на фото.
С фотографии на него смотрела, вызывающе улыбаясь, девушка в костюме Евы. Она стояла скрестив ноги и прикрывала низ живота сцепленными руками, в которых держала два длинных павлиньих пера. «Глаза» перьев прикрывали ее груди.
— Благодарю. — Гордеев сунул фото в карман. — Думаю, что смогу убедить своего клиента в том, что вы не имеете никакого отношения к его неприятностям.
— Сделайте одолжение. — Лонской стоял, явно ожидая скорейшего ухода гостя.
Гордеев еще раз посмотрел на Марину. Та, задумавшись, по-детски грызла заусенец.
— Счастливо, — сказал ей Юрий.
— Пока, — буркнула девушка.
Гордеев направился к двери, думая о том, чем могут закончиться для художника отношения с Мариной. И чем это будет чревато для нее.
— Прощайте, Олег Михайлович. — Юрий вышел за порог. — И берегите голову.
Он направился вниз по лестнице. Лонской некоторое время смотрел гостю вслед, задумавшись, потом опомнился и закрыл двери.
Когда Гордеев выходил на улицу, зазвонил его телефон. Объявился Коля. Он сказал, что приводы в милицию у Ангелины были, причем многочисленные. Копии протоколов будут предоставлены адвокату. Судя по географии задержаний, трудится Ангелина Толстых где-то в районе Невского, в самом центре Петербурга. Еще Коля сказал, что сегодня, возможно, будет проводиться облава на путан — с целью очистить от них хотя бы центр города.
— Так что торопись, москвич, — продолжил Николай. — А то разгоним эту шатию. Кто куда подастся — неизвестно. Пока новые точки не установятся, будет весьма затруднительно отыскать твою подопечную.
— Успокоил, — расстроился Гордеев.
— Не боись. Может, это и к лучшему. Может, она нам попадется.
— Ладно, пока. Если что, я тебе звоню? — сказал Гордеев.
— Не вопрос! Пока, — закончил разговор Николай.
Гордеев скорым шагом направился к метро. Сейчас нужно было быстро доехать до вокзала и у тамошних «риелторов» найти и снять комнату в окрестностях Невского. И успеть найти и снять Ангелину до приезда группы захвата.
Анна Ивановна вела Гордеева в свою квартиру на улице Марата. Она убедила приезжего, что это очень близко от Невского. Действительно, улица пересеклась с центральным проспектом согласно карте города. Но старушка вела Гордеева так долго и такими извилистыми тропами, что он уже не чаял выбраться из лабиринта старых, неухоженных дворов.
«Анна-ванна, наш отряд хочет видеть поросят», — глядя в спину бодрой старушки, повторял про себя Юрий. Он то и дело спотыкался на выбоинах поразительно неровного асфальта. В некоторых местах они были так глубоки, что наводили на мысли об авианалетах времен последней войны.
Наконец, пройдя очередную арку, они выбрались на какую-то улицу.
— Сюда пожалуйте, гражданин хороший, — сказала старушка, указывая на дверь в подъезд.
Гордеев молча прошел внутрь. Они поднялись по крутой лестнице на третий этаж и вошли в квартиру.
— Дальше, проходите дальше. — Анна Ивановна хлопотала с замками. — Вон к той двери.
Скоро Юрий оказался в комнате. Узкая, с высокими потолками, она заканчивалась половинкой стрельчатого окна. Возле него стоял стол, на нем телевизор «Шилялис» с экраном шириной не более книжной обложки. Рядом с телевизором находилась пачка из-под кефира и недоеденная булка, заботливо обернутая в целлофан. На кровати лежала казачья форма огромного размера, на дверце шкафа висела необъятная шинель и шашка.
— Постоялец у меня не съехал еще, — прокомментировала Анна Ивановна обстановку в комнате. — Поезд у него через час.
— Ясно, — обреченно вздохнул Гордеев. — Где можно переждать?
— Да здесь и жди. Он, считай, уже бесплатно находится. — Анна Ивановна забрала со стола кефир и батон. — Ты на сколь дней остановишься? Если на один, то я завтра на вокзал пойду, — чуть не с угрозой сказала домохозяйка.
— На три! Деньги вперед, — поспешил успокоить старушку Гордеев и отсчитал ей необходимую сумму.
— Не желаете ли чаю с дороги, гражданин хороший? — проворковала довольная хозяйка.
— Давайте. — Гордеев пересчитал оставшуюся рублевую наличность: оставалось триста с копейками.
«Надо будет в обменник заглянуть», — подумал Гордеев и отправился вслед за старушкой на кухню.
Пока он пил чай, пахнущий несвежим банным веником, Анна Ивановна выпроводила шумного постояльца, который, судя по звукам, им производимым, был просто былинным богатырем.
Дождавшись, пока крики и шум утихнут, Гордеев вылил остатки чая в раковину, поблагодарил вернувшуюся в кухню хозяйку и заперся в своей комнате.
До вечера оставалось не так много времени. Уже смеркалось. Юрий достал из своего «дипломата» диктофон с выносным портативным микрофоном. Кусочком скотча закрепил его на одном из прутьев кровати и подсоединил к диктофону.
Гордеев включил запись и начал прохаживаться по комнате.
— Ну до чего вы докатились, Юрий Петрович! Готовитесь записывать разговор с малолетней шлюшкой. И когда думаете включать запись: до этого или после. Стыдно, стыдно, господин адвокат!
Этих слов хватило, чтобы пройти всю комнату из конца в конец два раза. Адвокат проверил запись. Микрофон работал отлично. Юрий спрятал диктофон под кровать и посмотрел в окно. Пора было выходить.
Уже час он ходил по Невскому взад и вперед. Замерз как цуцик. Мало этого, еще и доллары его оказались никому не нужны. Ну нет в центре города обменных пунктов. Хоть умри от острой рублевой недостаточности. Да еще девушек этих самых с каждой минутой становится все больше. И куда только смотрит семья и школа?
Гордеев только несколько минут назад начал осознавать безнадежность своих поисков. Встретить Ангелину и различить ее среди десятков почти одинаковых девиц, пасущихся по обеим сторонам проспекта, казалось все более нереальным. Электрический свет искажал раскрашенные черты продажных женщин, которые с подозрением смотрели на бродящего мимо пешехода в твидовом пальто. На прохожего стали обращать внимание и какие-то темные личности, наблюдавшие за процессом из подворотен. Заметив, что один из них направляется к нему, Юрий поспешно перешел проспект в неположенном месте.
И тут в дополнение ко всем неприятностям начал действовать подлый бабкин чай. Он переливался и булькал внутри, заставляя сжиматься и мерзнуть стократ сильнее. Гордеев забежал в подворотню и уже собрался поступиться приличиями, как вдруг увидел надпись на стене: «Ребята, потерпите! Ближайший туалет через сто метров». Сжав остатки культуры в кулак, Юрий прошел эти сто метров. Туалет был закрыт. На ремонт.
Гордеев смотрел на эту надпись как на приговор. Позади себя он услышал резкий женский смех. Юрий обернулся и увидел… Ангелину. Она стояла, держа под руку подружку.
— Что, сладкий, совсем невмоготу? — произнесла Ангелина сквозь смех.
— Совсем, — улыбнулся Гордеев. — Но когда я увидел вас, мне стало немного легче.
— Обмочился, что ли?! — загоготала подруга.
— Нет, просто вы то, что мне нужно.
— У тебя деньги-то есть, снеговик? Мы ведь за так не пляшем.
— Само собой, девочки. Погодите, я сейчас вернусь.
И Гордеев опрометью бросился обратно в подворотню.
Спустя некоторое время Ангелина вела его на сговор со своим сутенером. Высокий, плотный парень, лица которого Юрий не разглядел, сидел за рулем микроавтобуса с включенным двигателем. Завидев Ангелину в сопровождении спутника, детина опустил стекло кабины. В лицо Гордееву ударила волна теплого воздуха и табачного дыма.
— Вот на ночь меня хочет, — не без гордости сообщила Ангелина.
— Что-то на тебя спрос большой, Геля, — неожиданно писклявым голосом произнес сутенер. — Пора цену поднимать.
— Поднимай, мне-то что, — сказала равнодушно девушка.
Сутенер помолчал. Гордеев чувствовал на себе его липкий, оценивающий взгляд.
— Две с половиной, — наконец изрек он.
— У меня только доллары. — Гордеев посмотрел на часы и подумал, что надо было уточнить у Коли время начала облавы.
— Нет проблем.
— Может, вы еще чек на покупку даете? — рассмеялся Юрий.
— Ага! И сертификат качества на каждую дырку, — заржал детина и вдруг сказал как отрезал: — Сотка грина за ночь.
За спиной Гордеев услышал шаги. К микроавтобусу приблизилась девица с парнем.
— На пит-стоп, — сказала она.
Детина молча дал проститутке ключи, и она, открыв двери, влезла вместе с клиентом в салон.
— А что это — пит-стоп? — спросил Юрий у Ангелины.
Она объяснила. Сутенер опять захрюкал смехом, а Гордеев почувствовал, как у него загорелись уши.
Зазвонил мобильный. Юрий приложил к горячему уху холодную трубку.
— Здравствуй, Юра, ты где? — услышал он голос Коли.
— Встретил одного знакомого на Невском.
— Ты нашел ее?
— Да.
— Хорошо. Поторопись, мы скоро начинаем.
— Ладно, увидимся. — Гордеев отключил телефон. — Я согласен на вашу цену.
А девица с клиентом уже вылезли из машины. На лице парня была блаженная улыбка. Шлюха же, прополоскав рот минеральной водой, сплюнула на землю и отдала ключи сутенеру.
Гордеев достал бумажник, чтобы расплатиться.
— Про какого знакомого ты по трубе вякал? — подозрительно протянул сутенер. — Мне это что-то не нравится.
— Это подруга жены звонила. Спрашивала, где я, — соврал Гордеев и посмотрел на часы.
— Ты с мужиком говорил. Я слышал. Ну-ка, Геля, отойди в сторонку. Никуда ты с этим гадом не пойдешь.
Гордеев набрал в грудь побольше воздуха, припомнил все свои встречи с братками и все нюансы их сложного лексикона. И выдал такую длинную, заковыристую и чудовищную по содержанию тираду, что сутенер только сопел в своей кабине, а когда Юрий закончил, он прокашлялся и удивленно произнес:
— Ну ты даешь, братан. Я такой музыки давно не слыхал. Бери девку.
Юрий облегченно вздохнул и достал из бумажника сотенную купюру.
Через полчаса Юрий и Ангелина вошли в съемную комнату.
— Я думала, ты меня в квартиру приведешь, — разочарованно протянула Ангелина, оглядывая убогую обстановку.
— Ага. и с женой познакомлю. — Гордеев сел на кровать и незаметно включил диктофон.
Ангелина поняла этот маневр по-своему, и не успел адвокат глазом моргнуть, как она уже стояла перед ним в самом пикантном виде.
— Не слишком резко? — хрипло сказал Юрий, стараясь не смотреть на черно-чулочную наготу.
— Ну что ты, мой золотой. — Ангелина обхватила плечи руками. — Холодно.
И, моментально забравшись в кровать, укрылась одеялом.
— Свет будем выключать или хочешь так?
— Пусть горит, — сказал Гордеев, глядя в распутные глаза девушки.
Он уже готов был поддаться искушению. И чтобы этого не произошло, пересел с кровати на стул, на котором висела одежда Ангелины.
— Тебя зовут Ангелина Толстых, так?
Девушка кивнула и тревожно приподнялась на локте.
— Не бойся. Я тебя по телевизору видел. Тебя какой-то богатенький дядя в поезде изнасиловал.
— Да. Было такое. — Ангелина с тоской посмотрела на дверь, потом на стул, на котором сидел Гордеев. Юрий, вспомнив, с какой невиданной скоростью раздевается девушка, похвалил себя за правильно выбранную позицию. Он навалился на тряпки Ангелины всем телом и продолжал:
— Интересно, он что, даром хотел или вы в цене не сошлись?
— Чего тебе надо? Ты что, мент? — перешла в наступление Ангелина.
— Не кричи, пожалуйста. Я не мент. Просто любопытно пообщаться с изнасилованной путаной.
— Любопытный какой! Сейчас вот перебужу всех в этой сраной коммуналке, сам у меня по статье пойдешь!
— Это вряд ли. Я одет, а ты голая да в моей постели. Не получится у тебя ничего.
— Слушай, ну чего прицепился, а? — заныла проститутка, видимо решив изменить тактику.
— Хочу узнать, как было дело. Заводит меня общение с голой телезвездой.
— Ну это шутка такая была.
— Ничего себе шуточки! Человеку срок светит, — искренне удивился Гордеев.
— Ну да. Но я ж не думала, что все так выйдет. И про телевидение не знала. Он сказал, попугаем друга одного, потом отмажем.
— Кто сказал? — Гордеев напрягся.
— Да папик один, красномордый такой, с белыми волосами. На тачке суперской с водилой. Попугаем, говорит, друга…
— Он сам тебя снял?
— Нет, двое из ларца. Слушай, давай делом займемся, а? — Ангелина пустила в ход свое излюбленное оружие: откинула одеяло и приняла самую откровенную позу.
— Что за двое из ларца? — Гордеев перевел взгляд в угол комнаты.
— Ну близнецы. Совершенно одинаковые, везде, — томно молвила Ангелина и потянулась.
«Вот черт!» — Гордеев невольно посмотрел на девушку и залюбовался ее фигурой.
В дверь постучали. Юрий пошел открывать. На пороге стояла Анна Ивановна. Она была в халате, с бигуди на голове. В руке она держала фонарь, которым освещала, из экономии, свой путь.
— Что у вас тут за шум? — возмутилась она.
— Ничего особенного. Все в порядке, — поспешил успокоить ее Гордеев.
— Если будете вдвоем ночевать, придется доплатить. — Старушка пыталась заглянуть за плечо Гордеева.
— Доплачу, Анна Ивановна, доплачу, не беспокойтесь.
Бабка помялась и, бормоча что-то про себя, направилась в глубь квартиры.
Гордеев обернулся и тут же получил сильный удар под колено. Острая боль пронзила ногу. Юрий осел на пол.
— Извращенец долбаный! — Ангелина попыталась ударить адвоката ногой в лицо. Он едва успел закрыться рукой, но пинок отбросил его к шкафу. Дорога к двери была открыта, и Ангелина рванулась туда. Выскочила, загрохотала чем-то в прихожей. Хлопнула входной дверью.
О том, чтобы догнать беглянку, Гордеев даже не думал, нога горела огнем. Чертыхаясь, адвокат выключил диктофон и вскарабкался на кровать.
«Надо бы что-то холодное приложить», — подумал адвокат, чувствуя смертельную усталость.
Он разделся, осмотрел колено, морщась от боли. Кажется, ничего страшного, похромаем пару дней, и все. Главное в другом — теперь у него были сведения о заказчиках спектакля в поезде. Вряд ли Ангелина знала о них больше, чем рассказала.
Гордеев лег на кровать, накрылся одеялом, стараясь не беспокоить ушибленную ногу. Конечно, магнитофонная запись для суда не улика, но он сможет добиться от Ангелины повторных показаний на процессе. Их ведь теперь многое связывает, слишком многое… Гордеев улыбнулся этой мысли и заснул.
На следующее утро, включив телевизор, он узнал, что его подзащитный, Виталий Викторович Варганов, взят под стражу и заключен в следственный изолятор Лефортово.
