Как разъяренная тигрица Лида металась по комнате, временами, чуть успокоившись, с ненавистью рассматривала красивые кованые решетки на окнах и даже в бессильной злобе запустила тяжелой керамической чашкой в стену. Та, отскочив от плотной поверхности, с глухим звуком шмякнулась на пол без единой трещины. Эта невозмутимая прочность посудины окончательно добила девушку, и она начала кричать, извергая проклятия в адрес всех находящихся в этом доме, который вдруг стал ее темницей, и бешено колотя в дверь каблуком домашней туфли.

— Эй там! Кто-нибудь! — кричала она. — Открывайте! А то сейчас весь дом разнесу так, что мало не покажется!

Ответа не было.

— Открывайте! — взвизгнула она.

Молчание.

Лида с минуту подумала, затем ее взгляд упал на зажигалку, которая лежала на маленьком журнальном столике. Она быстро схватила ее и вернулась к двери.

— Если не откроете, я подожгу дом! — закричала она так громко, как только могла. — У меня есть зажигалка!

На этот раз ее усилия увенчались успехом — через минуту замок повернулся, и в комнату вошел Кравцов.

— Чего ты буянишь? — тихо спросил он.

— А вот и бывший муженек решил навестить… — произнесла Лида, будто не слышала вопроса.

Кравцов забрал у нее зажигалку и сунул ее в карман.

— Как ты себя чувствуешь? — продолжал Сергей.

— Чудно! — саркастически улыбаясь, сказала Лида. — До тех пор, пока не видела тебя, было гораздо лучше.

— Ну ты ведь сама звала! — возразил Кравцов.

— Да, звала! Но не тебя. Тебя я хочу видеть меньше, чем кого бы то ни было!

— Зачем ты так со мной? — Кравцов, казалось, был в отчаянии.

— А чего ты ожидал, интересно? — завелась Лида. — Ты хватаешь меня, запихиваешь в свою машину, насильно привозишь в этот проклятый Андреевск. Потом запираешь в этой комнате и еще хочешь, чтобы я была нежная и ласковая? Что ты вообще от меня хочешь? Чего тебе надо? Зачем ты меня похитил?

— Затем, что это мой единственный шанс объяснить тебе хоть что-нибудь, — терпеливо объяснял Кравцов. — Затем, что я уже больше года не могу с тобой нормально поговорить. Когда я звоню, ты бросаешь трубку, не хочешь меня выслушать, скрываешься. Когда я приезжаю, ты либо не открываешь дверь, либо отказываешься разговаривать! Как еще я мог с тобой объясниться?

— Я тебе давно сказала, что нам абсолютно не о чем разговаривать, и выслушивать я тебя тоже не желаю, и вообще отстань от меня ради бога! Неужели я теперь вынуждена всю жизнь терпеть тебя? Я устала от твоего нытья, я не вернусь к тебе никогда. Понимаешь ты это или нет?

— Послушай, Лида, — Кравцов пытался казаться спокойным, но это ему удавалось плохо. Руки нервно теребили связку ключей, голос дрожал. — Давай поговорим. Спокойно поговорим.

— О чем? Нам не о чем с тобой разговаривать!

— Лида, я не понимаю, почему ты ушла. Все было так хорошо… Я же могу сделать тебя самой счастливой женщиной на земле. У тебя будет все. Все, что захочешь, все, о чем только можно мечтать. Просто вернись ко мне.

— Ничего мне не надо от тебя, — упорствовала она. — Я сама вполне могу о себе позаботиться. Что, думаешь, все купить можешь? Так вот, мне твои деньги не нужны. Засунь их знаешь куда…

— При чем здесь деньги? — Сергей не выдержал и сорвался на крик. — Что ты все переворачиваешь вверх тормашками? С тобой невозможно разговаривать, ты абсолютно не хочешь слушать никого, кроме себя. Что ты зациклилась на этих деньгах? Кто тебя покупать собрался? Я пытаюсь с тобой договориться, а ты как сумасшедшая, заладила одно и то же!

— Не хочу я с тобой ни о чем договариваться!

— Но спокойно поговорить-то ты можешь? — закричал Кравцов.

— Вот что, уходи лучше, — ответила Лида. — Орать можешь на своих прихлебателей, а я тебе в девочки для битья не нанималась.

— Извини, я погорячился.

— Мне все равно, — холодно заявила Лида. — Убирайся отсюда.

— Я люблю тебя, — тихо произнес Кравцов.

— Это мне теперь тоже все равно, — снова отрезала Лида.

Сергей постоял чуть-чуть, потом молча вышел и запер за собой дверь. Лида опять осталась одна. Она слышала, как звонит ее сотовый где-то в доме, потом звонок затих, вероятно, телефон кто-то отключил.

Она села в кресло и задумалась. Если бы кто-нибудь несколько лет назад сказал Лиде, что она окажется пленницей в собственном доме и будет всеми силами пытаться сбежать от любимого в прошлом мужа, она расхохоталась бы ему в лицо! Когда-то они были безумно счастливы, не могли расстаться ни на минуту, всюду ходили вместе. Даже на деловые встречи и девичники, чем страшно раздражали и партнеров, и Лидиных подруг. Но им было все равно, они были молоды, красивы и влюблены друг в друга…

…Сергей приметил Лиду еще совсем девчонкой, ученицей десятого класса. Смешной чертенок, дочка случайной знакомой его матери, а он был уже довольно известной личностью в городе, начинающим бизнесменом, не знающим недостатка во внимании противоположного пола и деньгах. Они встретились на праздновании дня рождения кого-то из общих знакомых их родителей. Сергей откровенно скучал. Ему уже изрядно надоели восторженные возгласы пьяных теток: «Ну надо же! Какой большой стал!» Причем каждая из них непременно норовила заявить, что укачивала будущего бизнесмена на своих руках. Из чего Сергей сделал вывод, что, судя по всему, к их дому каждый вечер выстраивалась длиннющая очередь орущих и дерущихся женщин, которые жестоко бились за право потаскать на руках карапуза Сереженьку.

В конце концов Кравцов забился в угол с какой-то книгой в надежде, что его никто не обнаружит и окончания застолья он сможет дождаться здесь. Но через несколько минут дверь в комнату открылась, и зашла молоденькая девчонка с дерзкими глазами и удивительной красоты волосами.

— Тьфу ты, и здесь занято! — нисколько не смущаясь, произнесла она.

— Занято, — подтвердил Сергей. — А ты кто?

— Я Лида, дочка Ермолаевых, а ты?

— А я Сергей, сын Кравцовых.

— Ну вот и познакомились, — рассмеялась Лида. — А ты чего прячешься? Тебя тоже достали?

— Есть маленько, — улыбнулся в ответ Сергей.

— Понимаю. Мне сегодня пять раз проорали на ухо, как сильно я выросла. Четыре раза спросили, когда я собираюсь выходить замуж. Раза три пытались вдолбить в голову незыблемую сентенцию о необходимости высшего образования. И вдобавок ко всему этому я вынесла несколько десятков слюнявых поцелуев.

Она брезгливо поморщилась.

— Тяжело, — согласился Кравцов. — Мне повезло больше. После шестого восклицания о моем ненормально скором взрослении я смылся и спрятался здесь, и не собираюсь отсюда выползать до тех пор, пока самая пьяная и активная часть гостей не разойдется.

— Боюсь, долго ждать придется. — Девчонка скорчила смешную рожицу. — Они еще даже не добрались до горячего. А впереди еще чай с тортом!

— Тогда придется искать выход из сложной ситуации. — Сергей вдруг повеселел, эта дочка Ермолаевых ему положительно нравилась. — Знаешь что? У меня есть идея.

— Какая? — заинтересованно спросила Лида.

— Давай сбежим отсюда?

— Куда это?

— Ну-у… Например, в кино, — сказал Кравцов первое, что пришло ему в голову.

— А что мы скажем нашим? — просчитывала варианты Лида.

— Правду. Скажем, что идем в кино. Зачем что-то выдумывать?

— Ну ладно, — сказала, подумав, Лида. — Но тогда сам с ними разговаривай, а то мои на меня обидятся.

— Идет. — Кравцов взял новую знакомую под руку и повел в гостиную.

— А вот и молодежь! — закричал усатый именинник. — Где пропадаете? Присоединяйтесь. Тост за женщин! За присутствующих здесь дам!

— За женщин — это отлично. Мысленно с вами, — ответил Сергей. — Но я надеюсь, никто не будет возражать, если молодежь пойдет в кино? Андрей Ильич, — обратился Кравцов к отцу Лиды. — Я заберу вашу дочь на прогулку, не возражаете? А часам к десяти мы вернемся.

— Идите, идите, я ведь понимаю, что вам здесь скучно с пьяными тетками, — ответила за мужа Лидина мать, опередив отца, который хотел что-то возразить. Тот глянул на жену и счел за благо согласиться.

Молодые люди, одевшись, выбежали на улицу. В кино они не пошли: шел какой-то дурацкий фильм про инопланетян, они оба его уже видели. Поэтому просто отправились прогуляться по парку, потом зашли в кафе, болтали о чем-то непрерывно. У Сергея почему-то замирало сердце от близости Лиды, она была совсем еще девчонкой, почти ребенком, и Кравцову вдруг захотелось оберегать и заботиться о ней всю жизнь. В квартиру они возвращались, уже держась за руки, а когда пришло время прощаться, Лида оставила свой телефон Сергею под горячее одобрение многочисленных знакомых, которые тут же громко, безапелляционно и на разные лады размечтались о грядущей свадьбе. Услышав об этом, Лида расхохоталась гостям в лицо, а Кравцов подавился глотком сока и долго еще не мог откашляться. Только одна приятельница Лидиной матери, слывшая в кругах не слишком образованных соседок ведьмой, взглянув на молодых людей черными пронзительными глазами, сказала кому-то:

— А ведь и правда поженятся. Только не сейчас. Через три года.

Потом были долгие встречи, частые ссоры, горячие признания, сладкие примирения… Сергей был старше и рассудительнее, иногда был скорее похож на старшего брата-зануду (которого у Лиды не было) нежели на возлюбленного. Лида любила пошалить, выкинуть какой-нибудь непредсказуемый фортель, часто влипала в различного рода неприятности, из которых ее вытаскивал все тот же Кравцов. А потом устраивал назидательные беседы, пытаясь хоть как-то образумить свою девушку. Она с криком: «Поговори со мной еще, папочка!» — бросалась ему на шею, и на том воспитание заканчивалось. Лида так и оставалась большим непослушным ребенком, милым чудовищем, на которое невозможно было злиться и обижаться. Даже когда пришла пора заканчивать школу и поступать в институт, Лида не слишком изменилась, пропадала днями и ночами напролет с подругами, плевать хотела на учебу, и Сергей чуть ли не силой заставлял ее заниматься, готовиться к экзаменам и нанимал преподавателей за свои деньги. А дела к тому времени шли очень хорошо. Кравцов превратился в одного из самых видных и влиятельных предпринимателей Андреевска, имел вес и авторитет в обществе, занимался благотворительностью и даже, благодаря своему добродушию и порядочности, умудрился не нажить себе врагов.

Поэтому, когда в школе был сдан последний выпускной экзамен, Кравцов взял Лиду в охапку и повез поступать в МГУ. Родители Лиды наперебой твердили ему, чтобы не тратил время зря, что эта безалаберная лентяйка, имея умную голову и блестящие мозги, из-за своего характера сможет поступить только в андреевский пединститут. Но Сергей, имея в кармане резерв в несколько десятков тысяч долларов, думал по-другому, и не ошибся. Лида с легкостью поступила на юридический факультет и была зачислена в ряды московских студентов.

Кравцов радовался больше нее, но потом погрустнел, осознав, что видеться теперь они смогут редко. Но, чтобы не омрачать Лидину радость своими сомнениями, не подал виду, а закатил гулянье в одном из самых дорогих московских ресторанов, а потом отправился искать квартиру, в которой предстояло прожить студентке пять лет.

Началась нелегкая жизнь в разлуке, и, хотя Сергей очень часто приезжал в Москву, молодые люди очень скучали. Лида даже удивилась тому обстоятельству, что ей постоянно не хватает Сергея, и если она не видит его больше двух дней, начинается просто какая-то ломка. Она не могла заниматься, смотреть телевизор, общаться с людьми, потому что каждую минуту думала о том, когда же наконец приедет Кравцов, как будто постоянными раздумьями о нем могла приблизить этот час. Потом он приезжал, и начинались несколько дней безумия, за которыми снова следовало вынужденное расставание. Когда же Лида сдала свою первую в жизни летнюю сессию и приехала в Андреевск, молодые люди поженились. Пророчество «ведьмы» сбылось — с момента их первой встречи прошло ровно три года.

Эта была, наверное, самая веселая свадьба за все время существования города, все предрекали молодым долгую счастливую жизнь, но все оказалось не так безоблачно. Вскоре снова пришла осень, настала пора уезжать в Москву. Сергей с тяжелым чувством отпустил молодую жену в столицу, уговаривал перевестись на заочное или вовсе заканчивать учебу в местном институте, но Лида отказалась наотрез.

— Послушай, — говорила она. — Ты же сам так хотел, чтобы я училась в Москве, я поступила в МГУ ради тебя, чтобы оправдать твои надежды, а теперь бросить все это? По-моему, это будет большая глупость, и на этот раз она исходит не от меня.

— Ты права, солнышко, — сдался Кравцов, и Лида снова уехала.

Так Сергей изводился от тоски по ней несколько лет, мучался ревностью, напридумывал себе бог знает что, и поэтому, однажды заявившись без предупреждения в столицу и обнаружив в квартире жены однокурсника, с которым Лида тихо и мирно готовила доклад для семинара, закатил жуткий скандал, обвинил свою благоверную во всех смертных грехах, оскорбил, унизил и ушел, хлопнув дверью. Потом, конечно, успокоившись, часа через два вернулся, но дверь ему Лида не открыла, заявив, что подает на развод. На недоумения и оправдания супруга она ответила так:

— Я ухожу от тебя не потому, что ты обидел невинного человека и чуть не набил ему морду, и не потому, что ты унизил меня на глазах у постороннего, и даже не потому, что мне не поставят зачет за сорванный доклад. Я ухожу от тебя потому, что, как выяснилось, ты не доверяешь мне и в любой момент можешь оскорбить беспочвенными подозрениями. А людям, которые не доверяют друг другу, в принципе делать вместе нечего.

И никакие уверения, извинения и обещания не смогли убедить Лиду забыть эту некрасивую историю и вернуться. И хотя сама она невыносимо страдала, и все знакомые, родственники и друзья упрекали ее кто в глупости, кто в тупой бескомпромиссности, решения своего Лида не изменила. Со временем боль утихла, девушка продолжала жить своей жизнью, Кравцов появлялся иногда, умоляя вернуться, но было слишком поздно. Идти назад Лида не умела. Только вперед — таков был девиз ее жизни. А жизнь потихоньку налаживалась, был диплом с отличием, как бы в насмешку над всеми теми, кто считал Лиду бесталанной лентяйкой, интересная работа и даже кто-то, при воспоминании о ком сейчас сладко ныло сердце.

Лида встряхнула головой, как бы прогоняя рой воспоминаний, добрела до постели и тут же заснула мертвецким сном.

…Ближе к вечеру Кравцов пришел снова. Открыл дверь и робко замер на пороге, не решаясь войти. Лида сидела вполоборота и делала вид, что не замечает его. Она читала книгу, вернее, просто смотрела на строчки, ожидая действий бывшего мужа.

— Ну, как дела? — отважился наконец Кравцов.

Лида молчала. Сергей подошел ближе, взял книгу из ее рук, взглянул на обложку, громко прочел название:

— Лев Толстой. «Анна Каренина». Символично. Надеюсь, наша история завершится менее трагично.

— Да уж, бросаться из-за тебя под поезд я не собираюсь. Много чести, — парировала Лида.

— Я в этом не сомневался… — только и ответил Кравцов.

— Зачем ты пришел? — удостоила наконец его вниманием Лида.

— Я еду в город, — Кравцов присел на подлокотник кресла и отложил книгу. Она презрительно отстранилась. — Что тебе привезти?

— Цианистого калия. Полкило.

— Я что, так тебе противен, что ты готова на самоубийство? А говорила, что не собираешься под поезд…

— А кто говорит о самоубийстве? — притворно удивилась Лида. — Я бы отравила тебя.

— Ну да. Об этом я не подумал, хотя после бесчисленного ряда безумств, совершенных тобой за последнее время, от тебя всего можно ожидать, — усмехнулся Сергей.

— Ну, конечно. Дай-ка угадаю… По-твоему, самое мое большое безумство заключается в том, что я от тебя ушла, не так ли?

— Угадала.

— Как ты банален, Кравцов! — покачала она головой. — Хоть бы придумал что-нибудь другое, поинтереснее!

— Лид, возвращайся, а? — Это прозвучало так по-домашнему, что Лида осеклась и забыла заранее приготовленный ответ. Только отрицательно покачала головой. — Мы все исправим, — продолжал Кравцов. — Я обещаю. У нас все получится.

— Но я тебя больше не люблю, — справилась наконец с чувствами Лида. — Не люблю, понимаешь? И все твои немыслимые богатства не заставят меня чувствовать иначе. И потом…

— Что? — с замиранием ердца вымолвил Кравцов.

— Понимаешь, Сергей, я встретила человека.

— Ну и что?

— Он другой. Не такой, как ты. С ним хорошо.

— Какого еще человека? — опешил Сергей. — Я что-то не пойму… У тебя есть кто-то?

— Да, есть! — призналась Лида.

— Вот как… — только и сказал Кравцов.

— А что в этом удивительного? — пожала плечами Лида. — Я, по-твоему, должна сидеть у окошка и тебя дожидаться? Да, у меня есть молодой человек. И, кажется, я его люблю.

— Что значит «кажется»? Тут люблю, тут не люблю?

— Мы не слишком давно знакомы, — отвечала Лида. — И я пока не могу быть ни в чем уверена да и не хочу ничего загадывать на будущее. Просто первый раз за долгое время мне действительно хорошо с человеком.

— И кто же он? — тихо спросил Сергей. Лиде даже показалось, что он сейчас заплачет. Ей стало жалко бывшего мужа, но останавливаться было поздно.

— Он адвокат. Мы работали вместе над одним делом. Он талантливый. И добрый, и вообще необыкновенный.

— Понятно. Можешь не продолжать. Мне совсем не обязательно выслушивать твой монолог о достоинствах нового любовника, — прервал ее Кравцов.

— Но ты сам этого хотел, — возразила Лида.

Кравцов посмотрел на часы. Золотой «ролекс» сверкнул из-под рукава дорогого пиджака.

— Все, я уехал. Вернусь поздно, если не будешь спать, зайду к тебе.

— Не надо ко мне заходить!

— Почему?

— Потому что это все бессмысленно…

— Но я все-таки попробую, — сказал Кравцов, направляясь к двери.

— Отпусти меня, а? — попросила вдруг Лида. — Ну зачем я тебе здесь? Отпусти. Я обещаю, что мы встретимся как-нибудь и обо всем поговорим.

— Где?

— Ну, например, в Москве.

— Нет, извини, но я не верю тебе. Если я сейчас отпущу тебя, то больше никогда не увижу, я это знаю. И снова придется тебя похищать. Пойми, я вовсе не хочу делать тебя пленницей. Мне нужно только, чтобы ты выслушала меня и поняла.

— Я тебя уже выслушала!

— Но не поняла. Может, если ты меня поймешь, то не захочешь уходить.

— Захочу, — упрямилась Лида.

— Тогда уйдешь, — вздохнул Сергей. — Я тебя отпущу.

— Тогда я могу уйти прямо сейчас, потому как со временем ничего не изменится.

— Ты просто невозможна. Для тебя не существует никого, кроме себя, любимой.

— Тебя для меня точно не существует, — отрезала Лида.

— Перестань грубить. Я, кажется, не делаю тебе ничего плохого, — обиделся Кравцов.

— То есть, по-твоему, держать меня взаперти — это в порядке вещей? Я не могу больше сидеть в этой комнате. Я задыхаюсь. Чувствую себя собакой в конуре, — негодовала Лида.

— Хорошо, я распоряжусь, и ты сможешь ходить по всему дому и саду. Только потерпи немного, нужно провести некоторые приготовления.

— Какие? Поставить на окна железные решетки, пустить электричество по колючей проволоке и устроить по периметру контрольно-следовую полосу? — насмешливо спросила Лида.

— Именно. — Кравцов быстро вышел, щелкнул замок.

— Скотина! — крикнула Лида вслед, впрочем, уже без особой злости.

Полчаса спустя дверь открылась. Вошел Гриша — один из охранников Сергея. Впрочем, он выполнял различные функции: от походов по магазинам до мытья хозяйского автомобиля.

— Добрый вечер, Лидия Андреевна, — учтиво поздоровался он.

— Привет-привет. А стучать, перед тем как войти, тебя не приучили?

Гриша нахмурился, видимо вспоминая, давалось ли ему такое указание.

— Ну ладно, — махнула рукой Лида, — все равно от тебя особой вежливости не добьешься. Как и от твоего хозяина… Тебя прислали приковать меня наручниками к батарее или надеть смирительную рубашку?

— Ну что вы! — пробасил Гриша. — Я пришел, всего лишь чтобы открыть дверь. Вы можете теперь выйти из комнаты.

— Ну и ну! Это что, хозяин распорядился?

— Да.

— Какое потрясающее великодушие! А вдруг я немедленно брошусь названивать в милицию или убегу на улицу? — ехидничала Лида.

— Это невозможно, — серьезно объяснял Гриша. — Все телефоны отключены и спрятаны в сейф, на улицу вы выйти не сможете — всюду охрана.

— Охрану можно обольстить, — Лида быстро подошла к охраннику и провела тыльной стороной ладони по его щеке, отчего он покрылся пунцовыми пятнами.

— Забор… — сдавленно произнес он.

— Что? — переспросила Лида.

— Даже если вы выберетесь из дома, двор окружен высоким забором… Все предусмотрено.

— Я и не сомневалась. Кравцов всегда был жутко предусмотрительным типом. Гад! — вздохнула она. — Просто проверила догадки. Ну ладно, воспользуемся ограниченной свободой. Ты можешь идти.

Гриша с облегчением покинул комнату.

Лида вышла из комнаты, решила обойти дом. Ее охватило странное чувство, что-то вроде ностальгии и легкой тоски. В этом доме она когда-то была счастлива, когда-то пришла сюда хозяйкой, сама обустраивала каждый уголок, старалась для любимого мужа, решала, где будет кабинет, а где детская комната. А теперь она узница в родном когда-то доме, и вообще все идет не так, как мечталось несколько лет назад… И детская комната пуста, а в кабинете Кравцов устроил бильярдную.

Она присела на любимый бежевый диван в гостиной и прикрыла глаза. Воспоминания снова стали появляться в ее памяти яркими живыми картинками. Встал перед глазами их первый Новый год в этом доме, и огромная живая елка рядом с камином, и множество разноцветных шариков на ней, и общая атмосфера праздника оттого, что на улице темнота и холод, крупными хлопьями падает снег, воет ветер и сугробы по пояс, а они вдвоем, в теплом и уютном доме, обнявшись, смотрят на снегопад и на мерцающий огонек свечи, и счастливее на этом свете нет никого.

Лида откинулась на спинку дивана и вдруг почувствовала что-то твердое под собой. Пошарив рукой в щели между спинкой и сиденьем, она извлекла предмет, что мешал ей, и, еще не рассмотрев его, с трудом сдержала крик радости: это был ее мобильный телефон. Вероятно, отключив, один из охранников бросил его на диван, намереваясь потом убрать вместе со всеми Лидиными вещами, но телефон провалился в щель, и про него забыли.

Очень осторожно, спрятав трофей в широкий рукав блузки, Лида пробралась в ванную и, пустив воду, набрала знакомый номер. Она слушала долгие пронзительные гудки, скрестив пальцы, наконец немного хрипловатый и слегка недовольный, но такой родной голос на другом конце провода произнес:

— Алло?

— Юрочка, милый! Это я, Лида.

— Что? — Голос Гордеева ослабел.

— Я, Лида это! Меня похитил собственный муж, я сейчас в его доме, в Андреевске. Вытащи меня отсюда ради бога. Я очень скучаю. И хочу на свободу.

— Боже, Лидка, как я рад тебя слышать…

Они успели переброситься еще несколькими словами, прежде чем в дверь заколотили. Лида нажала на сброс, отключила телефон, быстро швырнула его под ванну, повернула замок.

— Что надо? — грубо спросила она.

— Простите, Лидия Андреевна. — Гриша выглядел смущенным. — Но Сергей Сергеевич просил не оставлять вас одну без присмотра.

— И ты хочешь присмотреть за мной в ванной? — Лида насмешливо смотрела на охранника. — Ну заходи.

Она расстегнула две верхние пуговицы на блузке.

— Я как раз собираюсь принять душ.

От смущения Гриша снова покрылся бурыми пятнами, не знал, что ответить, и только мямлил что-то. Лиде стало жаль бедного парня, тем более настроение ее поднялось при мысли о том, что Гордеев, скорее всего, скоро спасет ее из заточения. Поэтому, взяв Гришу за плечо, она весело сказала:

— Ладно, Григорий, отложим водные процедуры на потом. Пойдем-ка лучше попьем чаю.

Гриша благодарно закивал головой, и они пошли в столовую. Лида была спокойна — Гордеев уже знал, где она находится.