Глава 16
Когда солнце склонилось к горизонту, черные выгнали всех на площадь перед странным и пугающим сооружением:
– Великое Солнце скажет вам, что и зачем!
Даже детей выгнали смотреть на казнь.
И все вышли. Потому что никто даже и предположить не смел, что это будет не спектакль, не театрализованное представление, а настоящее убийство.
Из окна второго этажа выглянул Минаев.
– Милые вы мои! – гулким басом пророкотал он. – Сегодня трагический день в жизни нашей мирной колонии. Сегодня мы должны очиститься. Освободиться. Каждый организм отторгает от себя больную, гниющую плоть, чтоб не погибнуть. Сами понимаете, дурной пример заразителен... Мы, конечно, имеем право бороться за всеобщее здоровье, тем более за будущее здоровье нашей колонии, наших детей и будущих членов колонии. Мы обязаны поступить твердо и решительно. Любящее отеческое сердце не позволяет нам быть слишком жестоким. Даже в такое время мы трепещем от мысли, что придется видеть страдание человека без надежды. Надежда будет! Мы поступим как велит чувство долга. Но оставим возможность выбора между жизнью и свободой. В этом лабиринте пламени и ловушек можно спастись, выбрав истинную любовь, любовь, которая выше поганой эротики и секса. Только божественная любовь может спасти их...
– Степана вести? – шепнул ему черный из-за портьеры.
– Давно пора! – также шепотом ответил Минаев.
– Минут через десять будет здесь! А бабу?
– Ее попозже, чтоб толпу не волновать, – и продолжил в полный голос: – Мы даровали каждому свою бесконечную любовь и признательность! Свое бесконечное благорасположение! А он предпочел таиться и прятаться! Предпочел подменять божественную любовь пошлостью, слюнявой эротикой, общее великое чувство разменять на мелочь, на мусорные осколки похоти и страсти.
Минут через десять Солнце дал знак подручным, и они вынесли емкости с какой-то жидкостью. Люди встали в очередь, пили и становились агрессивнее. Из толпы слышались проклятия в адрес «согрешивших»... Казалось, толпа готова разорвать их на куски...
В чулане первого этажа очнулась от забытья Антонина, приподнялась, пригладила рукой всклокоченные волосы, прислушалась.
– Потерпи еще немного, – сочувственно произнес охраняющий ее черный. – Для тебя скоро все кончится и будет хорошо.
В деревенском погребе заскрипел засов, дверь раскрылась.
– Вы там спите, что ли? – пробурчала недовольная баба. – Выходите. Тут ваш парень прибегал. Виновника требуют! Говорит, все у них уже готово. Только его и ждут. Истомились, поди.
По лестнице вразвалочку, будто нехотя, поднялся сонный Шурик, жмурясь от света. За ним, подталкиваемый сзади, Степан. Потом показался Ванька.
– Пропесочат тебя, Степка, капитально, – пообещал Ванька. – И за бабу, и за прочие художества.
– Какие еще художества?
– А у тебя что, грехов нету? – заулыбался Шурик. – Ты же не ангел, наверное? Да и ангелы, говорят, тоже спотыкаются.
– Жрать-то мы будем? – сердито спросил Ванька.
– Простоквашу, – буркнул Степан.
– Я те пошучу! – замахнулся на него Шурик. – Молод еще насмехаться над взрослыми.
– Серьезно, Шур, где бы нам червячка заморить?
– Топай, придем, тогда и поднимем вопрос.
Баба закрыла за ними калитку.
А они, словно трое близких приятелей, помогая друг другу, перебрались через большую лужу, что была на дороге напротив дома, прошли мимо развалившихся скотных сараев и углубились в лес.
Прошли по извилистой тропинке, пересекли широкую поляну.
А вот и пруд, подернутый ряской. У дальнего берега в тени свесившихся над водой берез белели восхитительные лилии... Песчаный берег, на котором по утрам собирались для моления колонисты...
Конвойные провели Степана через заросли вдали от людей, вывели из-за дома – к толпе, уже разгоряченной, уже жаждущей крови! Требующей мести!
– Пусть он ответит сполна за предательство светлых идеалов! – грохотал бас Солнца.
– Смерть! – бесновалась толпа.
Степан доверительно наклонился к Шурику:
– Что это тут у вас произошло? Чего это они взбесились?
– Тебя встречают, пацан! – расхохотался Шурик. – Ты че, не догоняешь? Нам нужна жертва, чтоб порядок навести! Чтоб люди вздрогнули и сплотились! Чтоб все кровью умылись. Твоей! Чтоб у всех мозги прочистились. И глаза открылись. Чтоб понимали, кто тут есть кто. И что от них требуется. Забыли вольницу.
– Расчеши извилины, братело! – похлопал Степана по спине довольный Ванька. – Хотя они тебе уже не пригодятся.
– Это еще почему? – удивился Степан.
– Да так, – с презрением, как на идиотика, посмотрел на него Ванька. – Ты что, нарочно притворяешься? Тебя же сейчас казнить будут. Вместе с твоей бабой.
– Как это? – опешил Степан.
Из окна второго этажа басил Минаев:
– Вот он! Трепещет перед вами! Совесть мучает его! Смотрите, у него дрожат колени, он боится! Знает кошка, чье масло съела! Но мы не звери!
– Смерть! Огонь смоет грехи! – бесновались разгоряченные сектанты.
– Тихо, – успокаивал их Солнце. – Мы дадим им шанс! Сейчас мы запустим их в лабиринт! Это лабиринт их заблуждений! Из этого лабиринта есть выход! Он должен быть! И он есть! Этот выход – в рассуждении и велении сердца! Я подскажу его! Это лабиринт абсолютной любви! Светлой и чистой, как само солнце! Если их сердца выберут любовь без пошлого секса, без эгоизма и сладострастия... Они вознесутся выше пламени! Выше бренного мира! И навеки соединятся в любовном порыве очищающего огня!
– Любовь и огонь! Любовь и огонь! – скандировали черные, заводя толпу.
– Огонь! Огонь! – орала толпа.
– Зачем весь этот спектакль? – спросил Шурика Степан.
– Чтобы держать в узде всю эту шваль. Иди, Степа, иди. Это благородная жертва. Для всей колонии. Они будут смирными благодаря тебе.
Но Степан заартачился. Его пришлось волоком тащить на дощатый помост, под которым торчали связки лесного сушняка и хвороста.
– Смерть! – всколыхнулась толпа.
Степан оглянулся, чувствуя, что это приветствуют не его.
Двое черных несли, ухватив за руки, бездвижное тело Антонины.
– Что вы с ней сделали? – истошно завопил Степан и вырвался. Он подбежал к Антонине, подхватил ее на руки...
Черные развернули его, подтолкнули. Получилось, что Степан сам внес свою возлюбленную на костер.
– В сердце каждого запечатлеется этот знаменательный момент! – клокотал бас Солнца. – Погибнет эгоистическая личность! В огне каждый из нас расплавит все то греховное и частное, что мешает объединиться в едином порыве! Стать единым сплавом! Единой душой! С единым сердцем!
– Огонь! Огонь! – скандировала толпа.
– Поджигай. – Шурик заметил, что Солнце подал знак из окна.
Ванька щелкнул зажигалкой, на длинной палке вспыхнула пакля, смоченная в керосине. Ванька подбежал и бросил факел на снопы хвороста.
Тут же с разных сторон побежали и другие черные, горящие факелы посыпались под ноги Степана.
Огонь занялся быстро – загорелся хворост, доски под ногами Степана, жерди и бревна, из которых был сооружен запутанный лабиринт.
– Горит! – крикнули в толпе.
Солнце снова загрохотал из окна:
– Это воля Солнца! Как оно – жаркое и яркое, так и огонь, в который превращаются простые греховные люди! Они превращаются в Солнце!
Степан побежал, натыкаясь на перегородки и ступени. Антонина упала на горящие доски, поднялась и, опаленная огнем, потащила Степана.
Они снова прыгали через мелькающие языки пламени...
– Только любовь! – орал со всей мочи Минаев. – Только милосердие! Ваши сердца навеки будут вместе!
Внезапно рухнуло горящее сооружение – сноп искр, горящие головешки полетели, как от взрыва, во все стороны. Толпа колонистов отшатнулась, одежда на многих из них вспыхнула.
– Дом горит! – крикнул кто-то из толпы. – Дом Солнца горит!
Несколько горящих обломков долетели к порогу дома, светлые змейки огня полезли наверх. К окну самого Великого Солнца.
– Спасайте Солнце! – завопил кто-то из черных.
Окно захлопнулось. Степан пытался потушить на себе горящую одежду.
А колонисты уже бежали врассыпную подальше от рухнувшего пылающего сооружения. У них под ногами горела сухая трава.
– Степа, бежим, – шептала Антонина.
– Ты где? – озирался ошарашенный Степан.
Тонкая рука схватила его за край одежды, потянула в темноту...
Черные старались сбить огонь с горящей стены дома. Это получалось плохо...
Колонисты принялись таскать воду из пруда – заливали дымящиеся крыши своих лачужек.
Степан с Антониной отбежали в сторону и незаметно скрылись в темных лесных зарослях.
– Куда? – спросил Степан. – Куда мы побежим? Нас хватятся, нас догонят.
– Я знаю куда, – Антонина тащила его за руку. – Они мою машину не трогали.
– Твою машину?
– У меня тут была машина... Давай скорее! Очнись, Степа!
И они, взявшись за руки, помчались по лесу, не разбирая дороги.
В доме паника быстро прекратилась. Огонь потушили. Ни одна из лачуг серьезно не пострадала.
В бархатной комнате горели электрические лампочки. Минаев ходил из угла в угол и отдавал руководящие указания:
– Достаньте трупы из костра. Их надо хорошенько сжечь, чтоб не осталось следов. Потом закопаете то, что невозможно сжечь. Быстро, быстро! Бегом! И докладывайте немедленно!
Палками и баграми колонисты растаскивали горящие бревна и доски перед домом Великого Солнца.
– Нету! – голосила женщина. – Они вознеслись на небо! Божественная любовь! Они были не виноваты!
– Они восторжествовали над смертью! – вторила ей костлявая тетка.
– Они нашли выход из лабиринта!
– Ищите лучше, – подталкивал их Шурик.
А Ванька уже докладывал Минаеву:
– Их нет среди развалин.
– Выскочить могли?
– Кто его знает, – мялся Ванька. – Паника была большая. Никто ничего толком не видел.
– Просмотрите все дотошно! До мелкого уголька! – с раздражением произнес Солнце. – А людей отправьте искать в лесу! Они же обгорели! У них должны быть сильные ожоги! Далеко не уйдут. Побегут в пруд охлаждаться! Там и валяются! Не могут они выжить в таком костре! Ищите!
Ванька кубарем скатился с лестницы на первый этаж!
– Ну как? – спросил он Шурика, подбежав к пожарищу.
– Нету, – пожал плечами Шурик. – Не могли же они так быстро сгореть?
– Дурак! – рявкнул на него Ванька. – Солнце велел их в лесу искать! Говорит, что они должны быть у пруда! Собери народ! Ищите в лесу!
– А ты?
– А я? – удивился вопросу Ванька и задумался. – А я побегу в деревню. На всякий случай. Вдруг они к машине побегут?
– Эй, люди! – истошно завопил Шурик. – Берите факелы, берите фонари! Ищите Степана с бабой в лесу! У пруда! Они там прячутся! Найдете – ведите сюда! А мы с Ванькой в деревню сбегаем. Там поглядим!
– Зачем ты всем сообщаешь? – окрысился на него Ванька.
– Теперь уже все равно, – хлопнул его по плечу Шурик. – Побежали!
Антонина перелезла через забор с тыльной стороны двора и побежала к сараю, где она прятала машину. Следом за ней ковылял обессиленный Степан.
Вдвоем они кое-как растащили створки ворот.
– Стоит родная, – обрадовалась Антонина.
И полезла шарить по стенкам сарая в поисках ключей, которые она тут оставила на гвоздике.
– Ключи в замке, – Степан заглянул в салон и увидел спасительную связку.
– Залезай, поехали.
Машина завелась с полуоборота. Антонина включила фары – и они увидели прямо перед собой обескураженного старика в черных сатиновых трусах и в сапогах.
– Куда ж это вы среди ночи? – удивился он.
– Хозяин сарая, – представила Антонина, переключая рычаг на первую передачу.
– Вы же мне еще не заплатили за две последние недели! – старик растопырил руки, стараясь удержать надвигающуюся на него машину.
– Уйди, гад! – заорала на него Антонина. – Где мой фотоаппарат? Ты кому мою машину давал?
– Чего? – не понял старик.
– Мы не уезжаем, – успокоил его Степан через открытое окно. – Вот только за водкой съездим.
– Ах, за водкой! – моментально понял и успокоился хозяин. – Возвращайтесь, я вас ждать буду. Тут недалеко! На трассе ларек круглосуточный есть. Как на асфальт попадете, так сразу вправо! В Москву налево, а вы – правее! Там Лизка работает! От меня привет передайте, она вам продаст хорошую водку!
Старик открыл ворота двора, машина выехала на грунтовку и покатилась по ямам и ухабам.
Когда они наконец выехали на асфальтированную дорогу, Степан, собирая последние силы, произнес:
– В Москву – направо!
Антонина нервно расхохоталась и повернула к Москве.
Ванька с Шуриком бежали по полю и видели, как машина с горящими фарами переваливалась по грунтовке, то и дело ныряя и выскакивая в кромешной темноте, как она вывалилась на трассу и повернула к Москве.
– Шур, – хрипел на бегу Ванька, – да ну их! Что нам теперь, гнаться за ними, что ли? Ночью... Бегом...
– Жми, Ванька! У бабы мотоцикл от сына остался. На мотоцикле мы их в два счета догоним.
– Зачем, Шур?
– Потому что они всех нас заложат! И всем хана! Амбец!
– А мы-то тут при чем? Это дело Миная. Пусть его и крутят.
– Он главный. Он только языком молол. А ты руками делал! Это ты деревенских давил. И этих двоих... Недогоревших... Покушался сжечь живьем. Как сам думаешь, сколько за это по суду положено?
– Шур, нам самим мотать нужно.
– Пешком?
– А как?
– Все равно нам этот мотоцикл надо брать.
– Ну ладно, побежали!
Они прибежали к калитке, за которой им открылась дорожка между кустами георгин, подбежали к дому, заколотили в дверь и в окна:
– Баба Дуся! Открывай!
Старуха ответила не сразу.
– Одурели? – злобно спросила она, припадая замотанным в платок лбом к стеклу окна.
– Мотоцикл давай! – прохрипел ей Шурик. – Быстрее!
– За водярой собрались, – предположила баба Дуся. – Пешком валяйте!
– Чепе у нас! – пояснил Ванька. – Люди обгорели в костре! В город надо! За доктором!
– Боже мой! – подскочила баба Дуся и стала отпирать дверь. – Что ж вы сразу-то не сказали? А я, как дура, еще пререкаюсь перед дверью! Хорошо, что мотоцикл не продала Трофиму, как он ни просил. Вот и пригодился! Доктора на нем привезете. А как обгорел-то человек? – приговаривала баба, открывая сарай.
– Сильно! – Шурик со знанием дела проверил мотоцикл, взгромоздился в седло. – Садись, Ванька!
Взревел мотор.
– А доктор-то где сядет? – крикнула им вслед баба Дуся. – Ванька, останься!
– Я в городе подожду! – пообещал ей Ванька. – Шурик доктора обратно повезет, меня из города и захватит.
– И то правда, – согласилась баба Дуся. – Я и не подумала.
На трассе машина Антонины стала глохнуть и в конце-то концов мотор заглох.
– Долго в сарае без дела стояла, – извиняющимся голосом сказала Антонина.
– Ну и ничего, – зевнул Степан. – Давай поспим в машине. Утро вечера мудренее. Станет светло, машины пойдут. Кто-нибудь поможет.
Антонина с досадой ударила по баранке ладонью. И только тут заметила, что на датчике бензина – ноль!
– Старик бензин у нас украл! – обозлилась она.
– А может, это Шурик с Ванькой. Им для костра бензин нужен был. Ничего. Утром много машин будет на трассе. Мы бензин одолжим, доедем.
– Пока мы тут стоим, нужно момент ловить, – решила Антонина. – Если увидишь кого-нибудь, скажи. Будем проситься либо на буксир, либо бензина до... У нас денег совсем нет. Что мы на заправке делать будем?
– Есть деньги, – Степан пошарил по карманам обгоревшей одежды. – Вот тут целый пакет.
Он вытащил небольшой сверток, перевязанный шпагатом. Перекусил веревку, открыл – там ровными пачками лежала нарезанная газетная бумага.
– Это деньги? – горько усмехнулась Антонина.
– Нет... Вот, – Степан вытащил из потайного карманчика брюк две смятые сторублевые бумажки. – Это экономия. За билеты и суточные.
– Это когда ты ездил?
– Да.
– Что там было?
– Они переправляют наркотики. В Афганистане героин по пятьдесят долларов за килограмм, в Таджикистане уже по двести, – рассказывал Степа, – а у нас в Москве уже по тринадцать тысяч долларов! Представляешь, какой навар?
– Откуда ты это знаешь?
– В Средней Азии рассказали. Вернее, послушал разговоры...
– Ради этого Минаев колонию организовал?
– Там у них тоже филиал. В пустыне, – Степан осматривал свои ожоги.
– Перестань, – Антонина, как заботливая мама, шлепнула его по рукам. – Нельзя ковырять. Сейчас к врачу доедем...
– А я всех там теперь знаю, – похвастался Степа. – И кто через кордон ходит. И кто принимает, куда прячет. Кто в Москву везет. Как они от пограничников прячут. Все знаю. Мы теперь Солнце так за горло возьмем!
– Это правда? – встревожилась Антонина.
– Ага!
– Дурачок ты мой! Так они же нас в покое не оставят! Нам не спать в машине нужно, а стрелой лететь! Жизнь свою спасать!
По ночной трассе мчался с дикой скоростью мотоцикл. На заднем сиденье, прижимаясь к спине водителя, сидел Ванька. Задыхаясь от быстрой езды, он кричал:
– Шурик, блин! Зачем мы за ними гонимся? Давай отвалим в сторону! Мы же их все равно не догоним! Они намного раньше выехали!
– Во-первых, у них скорость ниже! Во-вторых, они дороги не знают, гнать не могут, им приглядываться нужно! И в-третьих, у них бензина нет. Мы же все откачали. На костер!
– Ну, найдем мы их, что тогда? Мочить будем?
– Иначе нельзя! Ванька, ты не бойся. Я все сам сделаю. Ты только бабу подержи. Я ее после Степана зарежу.
– Почему после Степана?
– Потому что он смирным будет, пока она у нас в руках. А если ее сначала, то он взбесится. Мало ли что... Приготовься, догоняем!
Впереди мотоцикла показались красные габаритные огни легкового автомобиля.
– Кто-то едет! – обрадовался Степан, увидев в зеркале заднего обзора прыгающие огоньки фар.
Антонина вышла из машины и вытянула перед собой руку.
– Нас испугаются, – решила она, оценив свои почерневшие, обгоревшие одежды. – У меня в багажнике рабочий халат есть, в котором я колеса меняю. Сейчас переоденусь. Все ж поприличнее, чем из пожарища... Степан, ты пока его тормозни.
Степан послушно вылез из машины и вытянул руку.
Шурик на мотоцикле догонял легковую машину. И при приближении уже видно, что это не та...
– И цвет не такой, и модель не та.
Шурик вышел на встречную, пошел на обгон, но водитель легковушки поднажал и пошел вровень, не давая Шурику возможности вернуться в правый ряд.
– Вот козел! – выругался Шурик и поддал газку.
Но и легковушка пошла быстрее.
– Сто шестьдесят! – отметил Шурик. – А этот гад... Он же развалится...
– Шурик, ну его, пусти, – взмолился Ванька. – У нас серьезное дело, на ста шестидесяти я сам быстрее его развалюсь. У него все-таки кабина... А я тут...
Вдруг легковушка резко затормозила, скрипя тормозами.
В свете фар мелькнула фигура с протянутой рукой.
– Это они! – обрадовался Шурик. – Они голосуют, чтобы бензина попросить!
– Так этот козел им бензина даст!
– Мы подождем. Козел проедет, а мы и...
Шурик выключил все огни и съехал на обочину.
– А у меня тоже шланга нет, – развел руками водитель легковушки перед Антониной, которая уже переоделась в синий рабочий халат. – Бензин – вот он, а достать его нечем.
– Может, вы нас на тросе до заправки дотянете? – спросил Степан.
– У него сильные ожоги, – тихо сказала Антонина. – Пока еще свежие, он ничего... Ему доктор нужен... Я боюсь с ним оставаться.
– Ну ладно, – сжалился водитель легковушки, – цепляйтесь. У вас, барышня, есть опыт езды на веревке? Это дело очень сложное... Медленно ехать я не могу, потому что тороплюсь. А вам тормозить нельзя, потому что буксир порвете. Ну как?
– У нас другого выхода нет.
– Поехали!
Сидя в тихой ночной засаде, Шурик с Ванькой видели, как перед их носом со свистом проскочила машина Антонины на прицепе лихой легковушки.
– Ну и что? – вяло спросил Ванька.
– Пролет, – согласился Шурик. – Сейчас он их дотащит к заправке, там люди. Только после заправки.
– Там гибэдэдэшники.
– Точно.
– Что делать будем?
– Когти рвать, – решил Шурик.
– Вот это правильно. Вот это я одобряю, – обрадовался Ванька. – И без лишней мокрухи. Чинно и благородно. Подальше отсюда!
Через полчаса, уже отцепившись от лихача и заправившись, Антонина въехала через кордон ГИБДД в Москву.
– Остановимся? – спросил Степан. – Может, они нам помогут? Или сопровождение назначат? Чтоб мы быстрее доехали.
– Если сами остановят, тогда все объясним, – сказала Антонина. – А если пропустят, то поедем сразу на Петровку. Там должен быть дежурный.
– В другом месте мы можем запросто нарваться.
– Это уж точно.
По пустынной Москве они, не попав ни разу на красный свет, прокатились до самой Петровки. Нашли местечко у сада «Эрмитаж», перешли пустую Петровку и постучались в светящееся окошко на проходной.
– Извините, что беспокоим так поздно, – сказала Антонина, – но у нас чрезвычайное дело. Вы не посоветуете, к кому нам обратиться?
– А в чем дело? – зевая, спросил сонный милиционер с автоматом в руках.
– Да вот... Дело, собственно, в том, что нас сегодня пытались сжечь. Живьем, – объяснила Антонина. – Как во времена мрачного Средневековья.
– Вот это да! – поразился милиционер. – Сейчас доложу дежурному! Он вас направит, куда следует.
