На следующий день адвокат Гордеев на личном приеме представил прокурору города Москвы подробное и мотивированное ходатайство по делу об убийстве Волкова, в котором содержались неоспоримые доводы, свидетельствующие о полной невиновности подзащитного — генерального директора телефонной компании «Интерсвязь» Проскурца В. Ф. — в умышленном убийстве потерпевшего Волкова В. С., а также о фальсификации доказательств и злоупотреблениях старшего следователя по особо важным делам Омельченко, допущенных при расследовании дела по обвинению Проскурца. Разобравшись с делом, прокурор Москвы отстранил Омельченко от работы и собственноручно вынес постановление о прекращении уголовного дела в отношении Проскурца и об освобождении его из-под стражи.

Гордеев встретил Проскурца возле ворот следственного изолятора, который в Москве называют «Матросская тишина».

Всю дорогу от тюрьмы до самого дома они промолчали, не обменявшись ни одним ст*!*о*!*ящим словом. «Потом, Виталий Федорович, потом», — отмахивался Гордеев, как только Проскурец пытался задавать вопросы.

Перед глазами Гордеева стояло место, где когда-то находился дом, разрушенный взрывом. А теперь будто гигантская бритва срезала его с московского ландшафта. Из личных вещей у Гордеева осталось только то, что было на нем в день взрыва, да несколько рубашек в квартире у Лены.

Теперь Гордеев жил у Лены. Можно сказать, что вез он Проскурца уже к себе домой.

Дома их ждала ставшая уже традиционной утка по-пекински, запотевшая бутылочка «Абрау-Дюрсо».

За столом Проскурец не выдержал:

— Юрий Петрович, нет, вы мне все же расскажите, в чем там соль.

— Ладно, — сказал Гордеев, шелестя фольгой на шампанском. — Сейчас для этого, кажется, самое время.

— Давайте, давайте, не тяните!

— Виталий Федорович, — начал Гордеев, держась официального тона, — вы стали жертвой одного неудачного мирового заговора. В качестве агнца на заклание. Благо, все обошлось не так, как они планировали.

В этот момент раздался хлопок и пробка от шампанского отправилась в потолок.

— Вы шутите? — усомнился Проскурец. — Я и мировой заговор — это какая-то нелепица.

— Ну, это я, конечно, погорячился. До мирового заговора этим ребятам далеко.

— Тогда что же им было нужно?

— Ваша телефонная компания.

— «Интерсвязь»?

— Да, «Интерсвязь». И также все подобные «Интерсвязи» компании.

— Нет, и все же мне решительно ничего не понятно.

Гордеев и Лена переглянулись.

— Нам тоже, Виталий Федорович, не все понятно, — сказала Лена.

— Нам даже известно с достаточно максимальной точностью о том, кто за всем этим на самом деле стоит. Но доказать это нет никакой возможности. Абонент, как говорится, недоступен.

— И кто же эти молодцы? — робко спросил Проскурец. — Я имею в виду — кто заговорщики?

— Мне кажется, что вам лучше этого не знать, — ответил Гордеев. — Ради собственной же безопасности. Из-за подобной осведомленности, боюсь, я сам в ближайшее время не оберусь неприятностей. Денис Грязнов сегодня утром мне сказал, что, в частности, у него неприятности уже начались.

— У Дениса? — спросила Лена. — И что же это за неприятности?

— Сегодня утром в его квартире раздался телефонный звонок. Звонил представитель по связям с общественностью некоего депутата Госдумы.

— Надо полагать, того самого депутата? — спросила Лена.

— Сомнений никаких нет, что звонок был именно от него.

— И что он хотел?

— Представитель предложил некую астрономическую сумму за те данные, что мы извлекли из компьютера Федотова.

— Нет, ребята, давайте-ка все по порядку, — обратился с просьбой Проскурец. — А то у меня голова что-то идет кругом ото всех этих новостей.

— Во-первых, благодаря внедрению в вашу компанию Михаила Федотова им стали доступны полные данные о пользующихся услугами «Интерсвязи». Во-вторых, кроме фамилий, адресов, номеров телефонов и личных переносных станций абонентов они получили также и данные, позволяющие контролировать содержание переговоров. Федотов, кстати, этим с большим успехом пользовался, из-за чего он постоянно уходил из зоны нашего внимания. Как известно, среди пользователей сотовых телефонов — высшие государственные чины, в том числе многие министры, сотрудники аппарата Президента и правительства, Госдумы и, конечно, самих органов МВД. Так что судите сами, зачем заговорщикам понадобился контроль сотовой связи.

— Видно, далеко идущие планы имел в виду тот, кто все это затеял, — вставил Проскурец.

— Не то слово, — согласился Гордеев. — Захват государственной власти просто не может иметь краткосрочных перспектив.

— Захват государственной власти?! — Проскурец чуть не подскочил на месте. — Неужели они так высоко метили?

— И метили, и все у них было для этого самым тщательным образом спланировано. Да, это был жестокий, кровавый план. Один из самых кровавых планов, каких, наверное, история человечества еще не знает.

Дальше Гордеев рассказал обо всем, что с ним и его друзьями приключилось за все то время, пока Виталий Федорович «отсиживался» в следственном изоляторе.

Несколько раз Проскурец останавливал адвоката, уточняя ту или иную деталь.

— Таким образом, после серии террористических актов, которые, по замыслу заговорщиков, должны были унести жизни нескольких тысяч москвичей, у нынешнего правительства просто не осталось бы никакого выхода, кроме введения на всей территории России чрезвычайного положения с тотальным ужесточением режима. И в этот момент должны были выйти те самые «мятежные генералы». У них была своя мощная поддержка в прессе. Они хорошо платили PR-компаниям за создание в общественном сознании образов генералов — спасителей от постигшей Россию беды.

— А что это за данные, которые вы извлекли из компьютера? — спросил Проскурец, когда Гордеев закончил свой рассказ.

— Сами по себе эти данные ничего не доказывают. Но могут послужить неплохим детонатором при расследовании этого весьма непростого дела. А если это все получит должную раскрутку, то мир содрогнется, когда узнает, какую змею пригрел у себя на груди. Кстати, Денис эти данные уже передал в соответствующие органы. Сейчас там над их расшифровкой с утра до вечера трудится Алик Чувашов.

— Алик? — Лена искренне удивилась. — Каким образом он туда угодил? Он же всю жизнь был вольным стрелком.

— Решил-таки выйти из глухого подполья и послужить родной стране.

— Надо же. Действительно, все на свете меняется до неузнаваемости.

— Его семье уже выделили жилплощадь, так что Денис говорит, что в его квартире теперь тихо, как в мавзолее. Правда, Алик в деревне чувствовал себя намного увереннее, чем в городе. Отвык, понимаешь, хотя на самом деле родился и вырос в питерских каменных джунглях.

— А как «красноярцы»? — спросила Лена.

— Нормально. Что с ними сделается? Эти люди выкованы из таких сплавов, что им ничто на свете нипочем.

— Как Пиранья?

— Почти выздоровел, бок уже не беспокоит. По утрам вовсю ходит в гимнастический зал, тягает железо, чтобы не потерять форму. На них вообще любые раны рубцуются, как на собаке.

— А что Смерть?

— Смерть сказал, что поедет к бабушке в деревню отпаиваться козлиным… то есть этим… козьим молоком с медом. Восстанавливать потери нервной системы.

— А Леопард?

— Леопард завтра летит в Лондон на встречу ветеранов арабо-израильского конфликта.

— А он что, в нем участвовал?

— Участвовал. Одним из полевых командиров.

— На чьей стороне?

— На стороне арабов, кажется. Хотя сейчас работает бок о бок с израильтянами.

— Во дела!

— Такова жизнь.

— М-да, весело у вас, — невесело резюмировал Проскурец.

— Да, кстати, Лена, — начал Гордеев.

— Что, Юра?

— Мы завтра тоже летим.

— Куда? Тоже в Лондон?

— Да нет, какой еще Лондон. Что мы там забыли?

— А куда?

— В Карелию. На выходные.

— Зачем?

— Как «зачем»? Рыбу ловить. Озера там просто инопланетные. А какие караси в них водятся, клянусь, ты таких сроду не видела.

— Гордеев, ты что, московской шпаны еще не наловился?

Гордеев показал на кадык:

— Вот тут сидит уже эта шпана. Пусть «важняк» Александр Турецкий и его друг, дядя Дениса — Вячеслав Грязнов со своим МУРом их всех ловят, им это больше к лицу. Я же как-никак адвокат. Мое дело не ловить, а защищать от тех, кто ловит.

— Очухался, что ли? Вспомнил, кто ты есть на самом деле? — спросила Лена, не скрывая насмешки.

— Ага.

— А как же Неаполь? Ты же им всю дорогу бредишь.

— А ну его к черту, этот Неаполь! Там жарища невыносимая. — И, подумав, добавил: — Впрочем, не жарче, чем в Москве.