23
За решеткой камеры для задержанных только два человека — Гордеев и Грязнов.
Насыщенная событиями ночь перешла в день. Но о них словно забыли. Гордеев с Грязновым позволили себе немного вздремнуть, на какое-то время убрав подальше все мысли, которые терзали их головы.
Около полудня у камеры загремел ключами молодой дежурный и повел Гордеева и Грязнова по длинному коридору. В кабинете, куда они пришли, сидел начальник управления внутренних дел округа полковник Петр Алексеевич Хворостов.
— Задержанные доставлены, — доложил дежурный.
— Вижу, — ответил Хворостов. — Ну, присаживайтесь, орлы. Рассказывайте, как дошли до такой жизни.
— Очень просто, — сказал Денис, подавляя зевоту. — По долгу службы.
— И по зову сердца, — добавил Гордеев, не без труда выдавив из себя усмешку.
— Значит, так, — перешел к делу полковник, — на данный момент имеются изменения обстоятельств, которые вас должны заинтересовать.
— Ага, — произнес Гордеев.
— Какие изменения? — нетерпеливо спросил Денис.
— Подожди, не спеши, дай все объяснить. При вскрытии во внутренностях Смаги, конкретно — в желудке, найден целый рулон магнитофонной пленки, на которой, по всей видимости, записан человеческий голос.
— Голос? — переспросил Гордеев.
— Да, но не старые песни о главном, а именно голос, мужской речитатив.
— Чей? — спросил Денис.
— Судя по всему, хозяина, точнее, бывшего хозяина желудка, в котором нашлась пленка.
— Это что-то новенькое, — закивал Гордеев. — Такого мне встречать не доводилось.
— Что не доводилось? — спросил Хворостов. — Чтобы клиент пленку жрал, ты это имел в виду?
— Ну да, это.
— В жизни всякое бывает. Ты, Юра, просто молод еще. Поработай с мое — и не такое еще увидишь.
— И что это за голос? — не удержался Денис. — В смысле, что он говорит?
— Пленка сильно пострадала, поэтому запись нуждается в тщательной реставрации. Отдали экспертам, но пока никакого успеха.
Гордеев и Грязнов-младший переглянулись.
— Альберт, — громко сказал Юрий Петрович, закивав.
— Какой Альберт? — спросил Хворостов.
Под столом Денис каблуком прижал к полу носок гордеевского ботинка с такой силой, что адвокат едва сдержался, чтобы не вскрикнуть.
— Я говорю, Альберт, один московский адвокат, он в нашей юрконсультации работает, — поправился Гордеев. — У него среди клиентуры есть толковый парняга, который решает всякого рода звукозаписывающие проблемы. Установление подлинности и все такое.
— У нас тоже мастера имеются, — отозвался Хворостов.
— Но вы же сами сказали, что у них проблемы. А этот проблемы решает.
— Мы понимаем, — сказал Хворостов. — И ему можно доверять?
— Вне всяких сомнений! — заверил Гордеев. — Спец экстракласса. К тому же молчун, каких мало.
Денис, улыбнувшись, похлопал Юрия Петровича по плечу и сказал:
— Можно сказать, таких молчунов в природе только два человека: он и еще, кажется, ты, Юрок.
— Не спорю, — кивнул Гордеев. И обратился к Хворостову, произнеся с форсированной настойчивостью: — Господин полковник, дайте нам эту пленку. Она нам позарез нужна, мы из-за нее, можно сказать, едва не лишились карьеры, жизни и всего остального.
Полковник посмотрел на Гордеева и тут же передал ему несколько листов бумаги, на которых лазерным принтером был отпечатан текст.
— Вот то, что нам пока удалось расшифровать, — сказал он. — Тут есть несколько моментов, которые, как мне кажется, представляют интерес не только для вас. Прочитай, прочитай.
Гордеев взял бумаги, быстро пробежал глазами. Это были обрывки на первый взгляд совершенно не связанных между собой предложений, среди которых несколько раз мелькали слова «КГБ», «реванш», «тотальный контроль»…
— Тут что-то серьезное, — прокомментировал Гордеев. — Даже чересчур серьезное.
— По всему видать, этот Смага был не так прост, — сказал Денис, заглядывая в бумаги.
— Вот именно! — кивнул полковник. — Если все это, конечно, не бред сколовшегося наркомана.
— А зачем ему понадобилось запихивать внутрь себя всю эту канитель? — спросил Гордеев. — Если это послание, то не проще было бы отправить по почте?
— Мы на эту тему уже успели поразмышлять, хотя времени на размышления было с гулькин нос, — сказал полковник. — Видимо, на то у Смаги имелись свои причины. Ну, если вы настаиваете на том, что в ваших силах сделать лучшую реставрацию записи, чем наша, то давайте. Я даже распоряжусь, чтобы вам выдали оригинал, мы, так и быть, обойдемся копией.
Хворостов снял телефонную трубку и проговорил:
— Дубов? А где Дубов? Это ты, Серов? Давай, смотайся по-быстрому к экспертам, возьми у них пленку и тащи ее сюда немедленно.
Полковник вернул трубку на рычаг, а через минуту в кабинет влетел Серов. И, увидев Гордеева и Дениса, остановился как вкопанный.
— А эти чего тут делают? — спросил он, обращаясь почему-то к Гордееву.
— Давай сюда, — полковник протянул руку, в которую Серов вложил пластмассовую коробку. — Копию сделали?
— Целых три, — ответил тот.
— Молодцы, — сказал полковник. — Можешь идти. У меня допрос.
— Ага, — бросил на прощание Серов и скрылся за дверью.
— Пользуйтесь, — сказал полковник, показывая на коробку, лежащую на краю стола. — Раз это вашего ума дело, значит, вам с ним и возиться. Как получите новые данные, немедленно доложите лично мне. Ясно?
— Яснее уже некуда, — ответил Гордеев.
— Ладно, пацаны, — сказал полковник, — дуйте до хаты. Приведите себя в порядок — и за дело.
