От короткого рассказа, которым поделился Гордеев о совсем еще свежих своих приключениях, у Лены Волковой случился легкий эмоциональный шок. Именно легкий, потому что за короткое время она выработала в себе такой характер, позволявший ей находиться рядом с этим человеком, который называет себя адвокатом, без опаски обеспечить себе устойчивый психоз.

Она заварила свежего чаю, и теперь, сидя на диване, глядела на Гордеева, этого горе-адвоката, с плохо скрываемой радостью. Цел, жив — вот и славненько. Чего еще можно пожелать в этой непростой жизни? А Гордеев, прихлебывая чай и жмурясь от удовольствия, то и дело посматривал на дверь, ведущую в соседнюю комнату, где Денис пытался наладить телефонную связь с интересующими их лицами.

— Петр Алексеевич? — спросил Денис в трубку. — Это Денис. Вы себя не бережете. Говорю, не бережете себя. В смысле работаете на износ. Что? Говорите громче, тут со связью какая-то лажа. А, понял, срочные дела. А у кого они не срочные? Чего звоню? Да вот тут такое дело: мы тут с Юрком двум операм из вашего окружного управления немного циферблаты подрихтовали. Дубову и Серову. Да, этим двум обалдуям. Вам еще не доложили? Значит, доложат. У них там с собой один очень интересный предмет, который они, вероятно, будут выдавать за вещдок, найденный в квартире Гордеева при обыске. Это пакет, полный кокаина. Не мешает его хорошенько проверить на предмет отпечатков пальцев. И еще: кто именно снабдил Дубова и Серова информацией о Гордееве. О Гордееве, говорю. Так… Так… Я, конечно, догадываюсь, что это за источники, но все равно, мне нужно знать точно, кто именно. Конкретно — имя, фамилия, отчество, подробные координаты. Ага. Ну все, пока. Звоните мне на мобильный. На мобильный, говорю, звоните.

Денис положил телефон в карман и вошел в комнату.

— Так вот, голубчики, — сказал он, обращаясь к Гордееву и Лене, которые сидели на диване, о чем-то мило перешептываясь, — на них гнет спину какой-то дивный стукач, который знает все и вся. На самом деле ни о каких секретных документах, переданных Проскурцом, речи не шло с самого начала.

— Выходит, я был прав, — мрачно сказал Гордеев.

— С самого начала Дубов и Серов шли к тебе, Юрок, искать именно кокаин. Эта их собака натаскана строго на наркоту, к другому виду вещдоков она совершенно индифферентна.

— И кто же этот таинственный незнакомец? — спросил Гордеев. — Я имею в виду стукача.

— Завтра.

— Что завтра?

— Завтра Петр Алексеевич сделает персонально для меня благородный жест — выдаст всех, кто так или иначе к этому делу может быть причастен. Ты же знаешь, как у них только при одном упоминании дяди Славы очко играет.

— У Дениса дядя — начальник МУРа, — пояснил Гордеев, поймав вопросительный взгляд Лены.

— Короче, сплошная коррупция сверху донизу, — не без гордости произнес Денис.

И только в девять вечера следующего дня в его кармане раздался звонок мобильника.

— Алло, да, готов, записываю, — сказал Денис, раскрывая записную книжку. — Ага, ага. Это все? Спасибо, Петр Алексеевич. С меня магарыч. Я дядьке своему уже позвонил, так что он в курсе… Ну вот, — сказал Денис, выключив телефон. — Некто Смага, зовут Максим, Северный бульвар, 19. Твоих пальцев, Юрок, как и ожидалось, не обнаружено. Зато имеются его.

— Может, прямо сейчас? — с азартом спросил Гордеев.

— Что «сейчас»?

— Едем к этому Смаге прямо сейчас.

— На чем? На метро?

— Да хотя бы. Не важно совершенно.

Денис посмотрел на часы.

— Только вдвоем? — спросил он.

— А зачем нам еще кто-то?

— И то верно. Ладно, уговорил. Едем сейчас, но, чур, на такси.

— Без разницы, — сказал Гордеев.