Проскурец расхаживал по пустой одиночной камере, заложив руки за спину. Он только что вернулся с допроса, который ему очередной раз учинил дотошный Омельченко. На этот раз следователь не выглядел таким тактичным и манерным, каким пытался казаться в стенах прокуратуры. К сегодняшнему допросу можно смело прибавить приставку «с пристрастием». Омельченко уже не вытягивал из Проскурца необходимые ему сведения, а без малого выколачивал. Складывалось такое впечатление, будто Омельченко ведет последнее в своей жизни дело, а от его исхода зависит вся его дальнейшая человеческая судьба. Проскурец ничего толком не понимал. Улик, способных загнать его в острог, у следствия навалом, но неугомонный Омельченко роет все глубже и глубже, будто желает раскрутить дело на полную катушку, а раскрутив, отыскать такие факты, о которых даже Проскурец не имеет ни малейшего представления.

Глядя на серые стены камеры, Виталий Федорович представлял себе предстоящий разговор — теперь уже с адвокатом Гордеевым.

Но Гордеев почему-то отсутствовал и не торопился навещать своего клиента. И Проскурец уже невольно подумывал о том, не ошибся ли он с выбором защитика. Еще совсем не поздно призвать на помощь кого-то более надежного, например того же Константина Булгарина, о котором хорошо отзывается Михаил Федотов.

На время ареста Проскурец оставил Михаилу все бразды правления «Интерсвязью». А если ему вдобавок ко всему припечатают срок, то Федотов автоматически превращается в генерального директора компании. Собрание же акционеров никогда не станет возражать против его кандидатуры. Подобная перспектива почему-то отдавалась в сердце Проскурца нестерпимой болью. При всем уважении, с которым он отзывался о Михаиле, он все же чувствовал по отношению к нему какое-то потаенное недоверие. И это чувство недоверия находилось скорее всего на уровне подсознания, поэтому объяснить его логически он был не в состоянии. До тех пор пока Федотов был все время на виду, Проскурец не считал его опасной фигурой. Но теперь, когда впереди зияла пропасть длительного тюремного заключения с полной конфискацией имущества и невозможностью вернуться на прежнее место работы, его душа не находила себе места. «Федотов погубит «Интерсвязь», — думал Виталий Федорович.