Проснувшись, Лена нашла на соседней подушке записку: «Это было СУПЕР! Прости, моральных сил разбудить тебя не нашел. Ты давишь клопа, как настоящая спящая красавица. Где ты этому научилась? Не верю, что в Чикаго! Буду вечером, если только дороги не занесет снежным бураном. Навеки твой Гордеев, Esq.».

Прочитав, она заулыбалась и, выбравшись из постели, отправилась под душ. Но не дошла. В квартиру позвонили. Она заглянула в глазок и увидела Михаила Федотова.

— Привет, — донеслось из-за двери. — Я на минутку.

Поколебавшись, Лена все же открыла дверь:

— А ты не мог для начала хотя бы позвонить?

— Не мог. На мобильнике аккумулятор сел. А с автоматов звонить я уже разучился.

— Так ты позвонить забежал, что ли?

— Нет, я к тебе.

— Ну проходи, если ко мне. Подожди только, я умоюсь.

Ополоснувшись по-быстрому, Лена вышла из ванной в халате, в том самом, в котором вчера вечером щеголял Гордеев, прошла по квартире в кабинет отца и застала Федотова роющимся в ящике стола, где хранились всевозможные бумаги.

— Ну и чего ты там потерял?

Михаил испуганно отдернул руки.

— Ничего, — виновато залепетал он. — Просто стало интересно.

— Странно. Мог бы меня из-под душа подождать, я бы тебе сама все показала. Так чего тебе там нужно? — Лена показала на ящик стола. — Постой, а откуда у тебя ключ? Он же был заперт, а ключ только у одной меня. Откуда?

— Лена, не пори ерунду, он же был открыт. Я только хотел…

— Нет, он был заперт, — она твердо стояла на своем. — И я это хорошо помню.

— Ну, подожди.

— Нет, это ты подожди. Мне кажется, это ты ерунду порешь, а не я. Или ты хочешь сказать, что у меня что-то с памятью, да? Зачем тебе это?

Михаил выставил вперед открытые ладони:

— Лена, подожди…

Громко запищал сигнал сотового телефона. Михаил запустил руку в карман, но, бросив на Лену быстрый взгляд, тут же передумал.

— Говоришь, аккумулятор сел? Объясни мне, что все это значит? Бери, бери, а то он будет еще час трезвонить.

Михаил извлек телефон и нажал кнопку выключения. Трель прекратилась.

— Я пойду, — сказал он. — Я заходил, потому что хотел тебя увидеть. Просто увидеть. Неужели не понятно? Ведь я люблю тебя, Лена! Люблю!

— О, боже! — Лена всплеснула руками. — Что это на тебя нашло? И почему в твоих признаниях столько плохо скрываемой фальши? Ты отвратительный актер, Миша.

— Я не актер! — Михаил приблизился к Лене и правой рукой обхватил ее за талию, силой прижал к себе, а левую запустил под махровый халат, принявшись судорожно мять упругую грудь.

— Отпусти! Отпусти меня! Слышишь? Я буду кричать!

— Кричи сколько влезет, мне плевать. Я пришел взять свое — и я возьму свое…

— Ты глухой? Отпусти сейчас же!

— Давай, кричи. Я люблю, когда ты кричишь. Это всегда придавало столько фантастического шарма нашим сексуальным безумствам. Надеюсь, ты их не забыла. Кричи!

— Последний раз говорю — отпусти!

— Нет!

Михаил поволок упрямое, сгруппировавшееся тело в спальню и бросил на кровать. Одна его рука, держа мертвой хваткой Лену за плечо, вжимала ее в мягкую поверхность. Другой он стал расстегивать брюки. Но тут взгляд его упал на подушку, где лежала утренняя записка от Гордеева. Взяв в руки, он с быстротой молнии пробежал написанное широко открытыми глазами, отпустив Лену и уже не обращая на нее никакого внимания.

— Даже так! — злобно бросил он, смял записку и сунул в свой карман. — Посмотрим еще, кто — кого.

Он застегнул брюки и решительно направился к выходу. Лена услышала, как в прихожей несколько раз повернулись замки, открылась и захлопнулась дверь. Она встала с кровати, дошла до телефона и, глотая слезы, стала набирать номер.