ПОЕДИНОК С БАУЭРОМ
Каждый из сотрудников разведывательного центра «Хорн» представлял для Штангера объект специального изучения. Он старался как можно больше узнать об их деятельности в разведслужбе, о привычках, склонностях и недостатках. Многие из них были хорошими специалистами в области разведки, и поэтому их особенно следовало опасаться. На разведывательный центр работали сотни агентов. Они редко бывали во дворце. Офицеры разведки встречались с ними в других местах. Во дворец имели доступ лишь наиболее отличившиеся и те, кого готовили к переброске через линию фронта для шпионской и диверсионной работы. В одном из зданий, расположенном рядом с дворцом, у них была своя гостиница. Здесь их готовили к очередным заданиям. Это были отборнейшие агенты из тех, какими располагал центр «Хорн». О некоторых из них рассказывали буквально легенды. И вот в разговорах особенно часто стала упоминаться одна и та же фамилия. Наступил день, когда Штангер должен был помериться силами с обладателем этой фамилии — одним из опытнейших агентов «Хорна».
* * *
Размашистым шагом Штангер ходил по кабинету, сжимая пальцами мундштук сигареты. Такого короткого приказа из Центра ему еще не приходилось получать. Он то и дело мысленно повторял его, подобно тому, как иногда навязчиво звучит в нас припев популярной песни. «Обезвредить Бауэра… Обезвредить Бауэра…» И это все. Ничего больше. Никаких подробностей, никаких ориентировок. Штангер закурил неизвестно какую по счету сигарету. Он слишком хорошо знал, кем является Бауэр для немецкой разведки. Штангер познакомился с ним несколько месяцев назад, когда Бауэр вместе с майором Штерном прибыл в Беловеж. Никаких подробностей о прошлом Бауэра Штангер не знал. Бауэр хорошо владел польским, русским и украинским языками. Это был крепко сложенный, сильный мужчина. Говорили, будто он метко стреляет и без промаха бросает нож. Фашист и опытный диверсант, Бауэр по поручению центра «Хорн» выполнял наиболее секретные, жестокие и грязные задания. Штангеру было известно, что летом 1941 года, когда в Беловежской пуще действовал карательный батальон 322, Бауэр помогал унтерштурмфюреру Бертелю проводить казни. Впрочем, Бауэр никогда не упускал возможности, принять участие в массовых убийствах людей.
В Беловеже ходили легенды о его успехах в шпионаже, особенно за линией фронта, откуда он всегда возвращался невредимым. На его счету имелось также несколько успешных разведывательных операций против партизан и подпольщиков. Связь с ним держал непосредственно майор Завелли.
Штангер несколько раз встречался с Бауэром в казино за рюмкой и при этом старался кое-что разузнать у него относительно его работы, успехов и происхождения, однако Бауэр был достаточно опытным агентом, чтобы о чем-нибудь проговориться.
Центр «Хорн» располагал многими агентами, выполнявшими секретные задания, но советская разведка ставила задачу обезвредить именно Бауэра. Значит, Бауэр был наиболее опасным. Над всем этим и размышлял Штангер, расхаживая по комнате.
«Навести партизан на его след… Нет, это не удастся. Никогда не известно, куда он пойдет и пойдет ли вообще… Что же делать? Застрелить его. Но где? Каким образом? Бауэра не удастся уговорить на прогулку или совместную поездку. Даже если б и удалось его уговорить, все равно это — очень рискованное мероприятие. Часовые заметят, с кем выехал Бауэр, и будут знать, что он не вернулся…»
Штангер потушил свет и открыл окно. Ночной ветерок тихо шелестел в кронах вековых дубов. Над пущей стояла тихая ночь. «Обезвредить Бауэра!» — мысленно, вероятно, уже в сотый раз, повторил Штангер. Он смотрел в ночную темноту, на силуэты крон дубов, и где-то из хаоса мыслей начали элемент за элементом, как в детской игре в кубики, складываться отдельные пункты плана. Штангер составлял их, менял местами и начинал все сначала.
«Да, я уберу Бауэра… Нет, даже не я, а они сами устранят его. Я только помогу им в этом. Завелли знает, что из штаба есть утечка сведений. Он лихорадочно ищет: через кого? Надо навести на след… Они пойдут по нему… Без сомнения! Конфликт и конкуренция между гестапо и абвером продолжаются. Да, этим надо воспользоваться…»
Штангер закрыл окно, включил свет. На картоне от сигаретных коробок несложным шифром, разгадать который не представляло особого труда, он набросал длинную шифрограмму. Ее содержание не могло вызывать сомнений относительно того, для какой цели она предназначалась. Затем на нескольких страничках он начертил схему этажей дворца с обозначением рабочих кабинетов соответствующих секций центра «Хорн». Назначение этой схемы также не могло вызывать сомнений. Оттиск печати секретариата Завелли и его факсимиле он должен был получить на днях. Послезавтра в Беловеж приедет Хелен. Она поможет ему в этой операции. Итак, Штангер был готов. Уснуть ему удалось лишь под утро…
Они сидели, почти соприкасаясь склоненными над столиком головами. В комнате охотничьего домика, где обычно останавливалась Хелен во время пребывания в Беловеже, висел густой дым от выкуренных ими сигарет. Несмотря на то что было включено радио, они настолько тихо перешептывались, что только по движению губ можно было догадаться, что они разговаривали. Хелен внимательно слушала Штангера, который подробно излагал свой план.
— Бауэр на днях прибудет в Беловеж. И тогда мы нанесем удар. Теперь смотри. Написанное на этих картонных кусочках ты перепишешь и перерисуешь. Измени почерк. Завтра я заберу их у тебя. Вот тебе черновик анонимки. Перепиши его в Белостоке и жди моего телефонного звонка. Если в ходе разговора я передам тебе «сердечный привет от Иорста», ты отправишь письмо и выедешь в Кенигсберг…
— Нет ли в твоем плане слабых мест? Ты все продумал?
— Сотни раз. Иного пути не вижу. Они пойдут по этому следу. Должны пойти… Клаузер сбился с ног, чтобы дознаться, кто передает сведения партизанам и советской разведке. В данном случае антагонизм между гестапо и абвером сослужит нам службу.
— А если письмо подвергнут экспертизе?
— Гестапо? — удивился Штангер. — Никогда! Они не признают в работе таких тонкостей. Им достаточно любого подозрения, а здесь — такие «улики»!…
— Когда он прибудет?
— К сожалению, этого я не знаю. Об этом, видимо, никто не информирован. Однако есть все основания предполагать, что скоро. Прочитай это письмо и подумай, что в нем можно убрать или добавить.
Хелен склонилась над клочками бумаги, исписанными мелким почерком.
Бауэр должен был появиться в Беловеже через несколько дней. Штангер готовился приступить к осуществлению тщательно продуманного плана. Ему удалось сделать оттиск печати разведцентра «Хорн» и образец подписи Завелли. Таким образом, Штангер располагал всем, что ему требовалось. Теперь предстояло самое трудное — осуществить задуманное. И, как назло, объект, который его интересовал, никак не появлялся в Беловеже.
* * *
Казино гудело от множества голосов. Штангер сидел за столиком и играл с Иорстом в шахматы. За их игрой наблюдал Хайден. Вдруг он встал и, не говоря ни слова, направился к выходу. Штангер проводил его взглядом. В двери мелькнуло улыбающееся лицо Бауэра. «Наконец-то. Итак, завтра-послезавтра все решится».
— Куда это отправился Хайден? — спросил Штангер Иорста.
— Ты разве не видел? Приехал Бауэр. Они пошли к Завелли. Майор устал ждать его. Еще два дня назад я получил шифровку с сообщением о его приезде.
Штангер отодвинул шахматы и наполнил рюмки.
— Выпьем, — предложил он Иорсту. — Что же такое сделал этот Бауэр, если его так нетерпеливо ждали? — как бы невзначай спросил он.
Иорст минуту колебался, а потом сказал:
— Эх, Штангер! Ни я, ни ты за всю жизнь не сделаем того, что уже сделал Бауэр.
— Не преувеличивай, я не люблю, когда рассказывают сказки.
— Что?! Ты полетел бы в советский тыл с диверсантами, чтобы пустить там в воздух какой-нибудь штаб, предварительно забрав из него планы? Ну как, справился бы? Вот то то и оно!
— Не говори так громко, — предупредил Штангер. — И вообще молчи об этом. Не хочу ничего знать. Давай лучше выпьем и закончим партию.
— Штангер, — продолжал Иорст, — ты не знаешь Бауэра. Ему ничего не стоит предать тебя, меня и многих-многих здесь. Если б он участвовал в операции по выброске группы Текстера, они наверняка бы не оказались в ловушке… Знает Россию, работал там еще до войны. — Иорст замолчал, выпил очередную рюмку и склонился над шахматной доской.
«Они верят в него. У него внушительные результаты работы. Если мои "доводы" окажутся неубедительными и вызовут малейшее подозрение, то сразу же будет проведена элементарная графологическая экспертиза», — думал Штангер, посматривая то на шахматную доску, то на Иорста.
* * *
Штангер неслышными шагами шел по пустынным коридорам. Кабинеты были закрыты. Офицеры либо отдыхали, либо пили в казино. Он осторожно поднялся на второй этаж, где находился кабинет Завелли. Недалеко от него, в углу коридора за портьерой, была ниша, в которой размещался умывальник. Штангер отодвинул портьеру. На причудливой вешалке из оленьих рогов висели несколько прорезиненных плащей, забытая кем-то фуражка, предохранительные очки для мотоциклистов, накидка и куртка с капюшоном.
«Значит, он у Завелли…» — подумал Штангер и так же тихо, как и пришел, скрылся в лабиринте коридоров дворца.
Хелен занимала один из номеров «люкс» в гостинице «Ритца». Она каждый раз останавливалась здесь, когда служебные дела вынуждали ее приехать в Белосток. Официально она занималась вопросами, связанными с белостокскими лесами. Вопросы эти решались в отделе лесного хозяйства управления гаулейтера Эриха Коха.
На следующий день после возвращения из Беловежа Хелен не выходила из номера. Она вызвала по телефону врача, которому пожаловалась на мигрень, высокую температуру и другие недомогания, связанные с простудой. Врач выписал лекарства и рекомендовал несколько дней полежать в постели. Хелен позвонила в институт в Кенигсберге и сообщила, что ее возвращение в связи с болезнью на несколько дней задерживается.
Лежа в постели она от нечего делать просматривала иллюстрированные журналы и думала о Штангере. Все его поручения она выполняла со скрупулезной точностью. Теперь ее электризовал каждый телефонный звонок. Она ждала сигнала, чтобы выполнить свое задание и выехать в Кенигсберг. Прошел первый день, второй, третий, а звонка, которого она ждала, все не было. Это ее все больше тревожило. Десятки раз мысленно она возвращалась к содержанию переписанного ею письма. То казалось, что удалось все сделать с большим мастерством, то вдруг начинали одолевать сомнения. Однако было уже поздно что-либо подправлять, перерабатывать. Штангер мог позвонить в любую минуту. Из этих раздумий ее вывел настойчивый телефонный звонок. Дрожащей рукой Хелен сняла трубку:
— Алло!
— Соединяю вас с Беловежем, — услышала она голос телефонистки.
— Да, слушаю, — ответила Хелен. Некоторое время трубка молчала.
— Пожалуйста, говорите, — услышала она тот же голос,
— Добрый вечер, это ты, дорогая? — Хелен узнала голос Штангера.
— Я, я ждала…
— Что с тобой случилось? Ты что, серьезно заболела?
— Немного.
— Смотри, будь осторожна. У меня нет времени навестить тебя. Но завтра я позвоню. Обязательно позвоню.
Хелен напряженно ждала пароля. Напрасно! «Сердечного привета от Иорста» Штангер не передал. Он только дважды напомнил ей, что завтра обязательно позвонит, что постоянно думает о ней. Это означало, что Бауэр прибыл в Беловеж и Штангер приступил к операции.
Два следующих дня Штангер наблюдал за Бауэром и установил, что тот бывает у майора Завелли всегда по вечерам, после восьми часов. Решающую часть операции с Бауэром Штангер наметил на сегодняшний вечер. Проверил оба пистолета, приготовил иглу и нитки.
Пробило восемь часов вечера, но Бауэр во дворце не появлялся. Не было его также и в казино на ужине. «Если он уехал, то я переиграл, опоздал, и нет мне оправдания ни перед Центром, ни перед самим собой!» — думал Штангер, который вот уже два часа стоял у окна кабинета, наблюдая за входом во дворец.
— Наконец-то! Есть! — прошептал он, увидев Бауэра. Теперь Штангер мог приступать к операции.
Темные коридоры, крутые лестницы, ниши в стенах дворца — везде затаились мертвая ночная тишина и опасность. Штангер крался так же осторожно, как и тогда, когда пробирался в шифровальную комнату. Ступеньки, коридор, еще один поворот, ниша за портьерой. Остановился и прислушался. Тишина.
Проскользнул за занавеску. Куртка и шапка висели на вешалке из оленьих рогов. Штангер бритвой слегка отпорол подкладку на куртке, заложил под нее свернутые тонкие листки бумаги и схемы. Дрожа от волнения, попадая иголкой в пальцы, он спеша начал пришивать подкладку. Еще несколько стежков. Все. Наконец-то. Ничего не заметно.
Со стороны кабинета Завелли послышались шаги. Штангер сжал рукоятку пистолета и наклонился над умывальником. «Если это Бауэр, буду стрелять!» — молнией пронеслось у него в голове.
Нет, не он. Шаги удалялись и уже слышались на лестнице. Кто-то спускался па нижний этаж. Штангер перевел дыхание, покинул нишу и, никого не встретив, прошел в свой кабинет. Оглядел себя в зеркале: бледное лицо, на лбу бусинки пота.
Он вышел в парк. Постоял несколько минут, глубоко вдыхая холодный ночной воздух. Проветрившись, прошел в комнату дежурного офицера, чтобы позвонить Хелен.
* * *
Вечерние часы тянулись очень медленно. Хелен пробовала отвлечься и начала читать книгу, но ничего не могла понять из прочитанного. Ей казалось, что Штангер не позвонит. Часовая стрелка перешла цифру «10». Хелен погасила свет и лежала, охваченная тревожными мыслями. Десятки дел торопили ее возвратиться в Кенигсберг.
Было уже почти одиннадцать часов, когда раздался телефонный звонок. Штангер спросил о здоровье, самочувствии. Однако Хелен уже с первых слов поняла: время настало! В конце разговора Штангер вдруг добавил, будто вспомнив:
— Да, Хелен, Иорст просил передать тебе сердечный привет. Сердечный…
— А, спасибо… Спасибо. Передай ему тоже мой привет. Пока, дорогой.
Она положила трубку и стала быстро одеваться. Извлекла письмо, спрятала его в одежде, надела пальто и спустилась в холл.
Она быстро прошла улицы Жвирки и Вигуры, свернула на Варшавскую и сразу же на повороте наткнулась на жандармский патруль. Ее остановили. Фонариками осветили лицо. Она предъявила документы. Их внимательно проверили, спросили, откуда и куда идет. Хелен объяснила, что живет в гостинице «Ритца», что вышла перед сном прогуляться, так как у нее разболелась голова. Ее отпустили.
Улица была пустынна. Впереди замаячило здание почты. Вот и почтовый ящик. Достала письмо и опустила его. Спокойно вернулась в гостиницу. Ее роль в операции была закончена. На следующий день она могла ехать в Кенигсберг.
Дежурный офицер гестапо подобострастно вытянулся. Оберштурмбанфюрер СС доктор Герберт Циммерман ответил на его приветствие и вошел в свой кабинет. Сразу же явился с докладом дежурный. Шеф гестапо выслушал рапорт, составленный из донесений, полученных ночью, и приказал принести корреспонденцию. Через минуту на его столе лежала объемистая папка.
Циммерман просмотрел донесения руководителей районных служб гестапо, корреспонденции из Управления имперской безопасности, инструкции, распоряжения. Среди этих бумаг он увидел серый конверт, на котором характерным женским почерком было написано: «Господину шефу гестапо в Белостоке, Эрихкохштрассе, 15, лично».
Циммерман разрезал конверт и извлек из него лист бумаги. Письмо было написано по-польски, и он отложил его. Просмотрев оставшуюся корреспонденцию, вызвал переводчика Иогера. Когда тот вошел, подал ему отложенное письмо и приказал перевести.
Иогер прочитал:
«Глубокоуважаемый господин начальник! Я верю Вам и поэтому после долгих раздумий осмеливаюсь посвятить Вас в один секретный вопрос. Возможно, он покажется Вам пустяковым и недостойным внимания. Прошу, однако, терпеливо прочитать мое письмо до конца. Мною не руководит чувство мести, ибо оно мне чуждо.
Я хочу помочь Вам обезвредить одного скрытого врага Третьего рейха. Им является Пауль Бауэр, с которым я нахожусь в близких отношениях. Если Вам эта фамилия ничего не говорит, то я сообщаю, что Бауэр выполняет какую-то мне точно неизвестную работу в Беловеже. Иногда он пропадает там целые недели. С некоторых пор я заметила, что Бауэр ведет двойную игру. Он выставляет себя горячим приверженцем Третьего рейха, но теперь я заметила, что он имеет подозрительные контакты с людьми из так называемого бандитского движения Сопротивления и даже с бандами из пущи. Так, однажды мы шли с ним на прогулке. Дело было вечером. Из пущи к нему вышли два вооруженных человека. Бауэр попросил у меня извинения и отошел с ними в кусты. Когда он спустя продолжительное время вернулся и я спросила его, что все это значит, он сказал, что это его служебные дела. Ночью я проверила его куртку. В ее карманах оказались коммунистические листовки, какие-то бумажки, испещренные цифрами. Однажды, будучи довольно пьяным, он заявил, что только дурак может верить в победу Третьего рейха и что мудрые люди уже сегодня готовятся к другому развитию событий. Я боюсь этого человека. Возможно, этим письмом я приговорила себя к смерти. Однако я верю, что все, о чем я пишу, будет известно только Вам. Письмо по известным причинам я не подписываю. Если Вы используете его — хорошо, а если нет, то пусть Бауэр продолжает свою враждебную работу. Хайль Гитлер!»
Циммерман, попыхивая трубкой, внимательно выслушал все, что прочитал Иогер.
— Какая почта проштемпелевала конверт?
— Белостокская.
— Хорошо. Напечатайте его на машинке в нескольких экземплярах.
Иогер вышел. Час спустя переведенное и напечатанное письмо оказалось на столе Циммермана. Он вызвал в кабинет Гаусмана — начальника III отделения, Шмидта — шефа отделения разведки гестапо и Хаймбаха — начальника IV отделения. Циммерман вручил им копии письма, а когда они прочитали его, спросил:
— Кто из вас слышал что-нибудь об этом человеке?
— Я, — ответил Шмидт. — Разрешите, я позвоню своим людям и выясню более подробные данные о нем?
— Пожалуйста. — Циммерман указал на телефон.
Не прошло и четверти часа, как в кабинете Циммермана появился Гольдхаммер и вручил Шмидту лист бумаги.
— Герр оберштурмбанфюрер, это человек абвера. К тому же пользуется там большим доверием, — добавил он.
— Тем хуже для них! — заявил Циммерман.
— Он используется для разного рода разведывательных операций, и даже за линией фронта…
— Где он и был перевербован! — вставил шеф.
— Это не исключено, — поддакнул Шмидт. — Больше в данную минуту я о нем ничего не знаю.
— Достаточно! Что вы скажете по этому поводу, господа? — Циммерман взглянул на Хаймбаха и Гаусмана.
— Я давно считаю, что в абвере вьют гнезда наши враги. Их агенты уже не однажды работали на обе стороны. Об этом свидетельствует случай с Бланке, которого накрыли и ликвидировали в шифровальной комнате, Завелли и Фриватт думают, что они собаку съели в разведке. А каково их мнение о нас, об этом как нельзя лучше говорят донесения Клаузера. Эта зазнавшаяся шайка офицеров слишком много о себе возомнила!
— Вы правы, герр гауптштурмфюрер! — подытожил Циммерман. — Ваши предложения.
— Арестовать, и немедленно! — заявили все разом.
— Да, арестовать, — подтвердил Циммерман. — Мы утрем нос этим спесивцам! Докажем, чья разведка работает лучше. И этим еще раз скомпрометируем абвер. Не лишним будет узнать мнение капитана Клаузера об этом Бауэре. Операцию поручаю вам! — обратился он к Хаймбаху.
Поздним вечером к резиденции центра «Хорн» в Беловеже подкатил черный лимузин. Из него вышли Хаймбах, Махоль и Кёниг. Сначала они направились к унтерштурмфюреру Киллеру — шефу представительства гестапо в Беловеже, где их уже ждал капитан Клаузер. Прибывшие вручили ему копию анонимки и поинтересовались его мнением, Клаузер заявил, что он тоже подозревал Бауэра, и уверен, что содержание письма соответствует действительности. Клаузер подозревал здесь каждого и, стремясь угодить своим шефам из гестапо, готов был предать весь личный состав разведки в Беловеже. Хаймбаху, однако, было достаточно его мнения. Они направились во дворец.
В секретариате майора за столом сидел Хайден и печатал на машинке. Увидев Хаймбаха и других вошедших гестаповцев, он вскочил с места.
— Хайль Гитлер, герр лейтенант!
— Хайль Гитлер! Слушаю вас, господа.
— У нас срочное дело к майору Завелли, — сказал Хаймбах.
— Герр майор очень занят. Он предупредил, чтобы никого не принимать. Разве что но вопросам чрезвычайной государственной важности…
— Именно по такому вопросу мы и прибыли! — заявил Хаймбах, с иронией взглянув на Хайдена. — Прошу доложить о нас. Есть ли кто еще в кабинете майора?
— Да, конечно.
— Кто?
— А это уж личное дело майора Завелли, кто у него там находится, — холодно ответил Хайден. Хаймбах уничтожающим взглядом пронзил адъютанта Завелли.
— Прошу доложить! Это приказ, а не просьба! — тоном, не терпящим возражений, проговорил Хаймбах.
Хайден открыл массивную, тщательно пригнанную дверь и исчез в кабинете шефа. Спустя минуту из кабинета вышел сам Завелли.
— Хайль Гитлер, герр майор! — приветствовал его Хаймбах. — Мы к вам.
— У вас что-нибудь очень важное ко мне, господа?
— Да.
— Можно попросить вас, господа, подождать часок-другой? Может, пройдете в казино? У меня сейчас действительно важное и неотложное дело.
— А если у нас еще более важное?
— В таком случае слушаю вас, господа.
— Здесь? — Хаймбах выразительно посмотрел на Хайдена.
— У меня нет секретов от моего адъютанта.
— Но зато у нас есть, — едко, растягивая слова, произнес Хаймбах.
— Хорошо. — Завелли развел руками. — Прошу вас, откройте малый зал заседаний, — обратился он к Хайдену.
Едва они вошли в зал, Хаймбах с нескрываемой резкостью в голосе обратился к Завелли:
— Герр майор, вам известно, что из вашего штаба есть утечка информации к противнику?
— Да, я располагаю такими данными.
— У вас есть кто-нибудь конкретно на подозрении?
— Мы постепенно сужаем круг подозреваемых нами лиц, — ответил Завелли и, не теряя самообладания, надменно посмотрел на гестаповца.
— Тем лучше. А вот наша разведка располагает неопровержимыми данными, что у вас в штабе действует советский агент.
— Я с интересом выслушаю вас, господа, — скривился в улыбке Завелли.
— О, несомненно! А что вы скажете по поводу того, что в эту минуту в вашем кабинете находится советский шпион?
— Я не люблю подобные шутки! — резко ответил Завелли.
— Мы тоже! Но я повторяю еще раз: в эту минуту в вашем кабинете находится советский шпион!
— Вы с ума сошли?! — крикнул Завелли.
— Нет, герр майор! Не слишком ли вы самоуверенны?!
— Я не хочу вас слушать!
— Кто у вас в кабинете?
— Там находятся Бауэр — наш лучший разведчик, полковник Данц и капитан из «Валли I». Уж не считаете ли вы кого-нибудь из них советским шпионом?
— Да, герр майор, советский шпион это… Бауэр. — Хаймбах нарочито медленно произносил слово за словом, не спуская глаз с Завелли, наблюдая за тем, какое они произведут на него впечатление.
— Герр гауптштурмфюрер!
— Повторяю еще раз: Бауэр — советский шпион! Мы располагаем неопровержимыми доказательствами!
— Но, герр Хаймбах…
— Прошу не прерывать меня! Здесь было совершено несколько диверсионных акций. Вы своими расследованиями ничего не выяснили. Мы тоже проводим расследование, но с другими результатами…
Завелли, как и подобает опытному разведчику, слушал собеседника с непроницаемым лицом.
— Мы взяли на подозрение нескольких ваших сотрудников, — врал напропалую Хаймбах. — Однако вскоре мы поняли, что находимся на ложном пути…
— Хорошо, но на каком основании вы подозреваете Бауэра?
— Не спешите, герр майор, дойдем и до этого. Мы совершенно точно установили, что в районе, где совершались диверсии, обязательно перед этим появлялся Бауэр. Это вам ни о чем не говорит?
— Абсолютно! Как сотрудник разведки, он имеет право бывать везде и всегда. Особенно там, куда мы его посылаем.
— Тем хуже, что вы так считаете, герр майор. Бауэр уже несколько дней находится в Беловеже. Наша разведка следит за каждым его шагом! — продолжал врать Хаймбах. — У него много подозрительных контактов.
— Герр гауптштурмфюрер, вы проявляете излишнюю подозрительность. Он контактирует только с личной агентурой! — с возмущением отпарировал Завелли.
— По-вашему, вооруженные бандиты из пущи — это тоже агенты Бауэра? Поздравляем вас, господа, с такой агентурой!
— Но где же, господа, доказательства? Где доказательства? Я слышу от вас одни общие рассуждения.
— Мы представим вам доказательства. Сейчас нам нужен только Бауэр.
В этот момент в зал, где между Завелли и Хаймбахом разгорелась словесная перепалка, отворилась дверь и вошел какой-то человек в штатском. Даже не взглянув на гестаповцев, он обратился к Завелли:
— Герр майор, не слишком ли долго длится ваша болтовня? Мы ждем. Нам с Бауэром пора выезжать, а вы здесь устроили дискуссию, — недовольно произнес он.
— Герр полковник, это не болтовня. Это вопрос государственной важности…
— Что?
— Господа из гестапо утверждают, герр полковник, что… Бауэр советский шпион, — медленно, все более понижая голос, процедил Завелли.
— Вы с ума сошли или вы пьяны, майор?
— Никак нет, герр полковник! Минуту назад я то же самое сказал господам из гестапо. Они уверяют, что располагают неопровержимыми доказательствами…
— Бауэр — советский шпион? — Полковник Данц резко обернулся к Хаймбаху.
— Так точно, герр полковник, шпион! — ответил тот, с вызовом глядя ему в глаза.
— Я позволю себе повторить вам то, что услышал сам, — сказал Завелли, шаря по карманам в поисках сигарет. Хаймбах протянул ему свою пачку. Завелли кратко изложил полковнику Данцу все, что сказал Хаймбах. Данц, кусая губы, смотрел то на Завелли, то на гестаповцев и наконец спросил:
— Вы его заберете?
— У меня такой приказ от доктора Циммермана.
— А если мы не отдадим Бауэра, а попросим у вас доказательства и сами займемся расследованием?
— У меня приказ шефа гестапо, и никакая сила не заставит нас отказаться от ареста Бауэра, — твердо ответил Хаймбах и, выразительно положив руку на кобуру с пистолетом, многозначительно взглянул на Махоля и Кёнига, — И еще одно. Мы должны произвести обыск в помещениях, где работал и жил Бауэр.
Завелли посмотрел на полковника Данца и развел руками.
— Идемте! — резко произнес он.
Они вошли в кабинет Завелли. Бауэр сидел в глубоком к|>есле и беседовал с сотрудником из «Валли I». Увидев входивших гестаповцев, которых не знал, он с удивлением взглянул на них.
— Бауэр, эти господа к тебе, — сказал Завелли и застыл на месте.
— Руки вверх! — крикнул Хаймбах, направляя на Бауэра пистолет.
— Как это понимать, господа? — спросил Бауэр, удивленно глядя на Завелли и офицеров из «Валли I».
— Руки вверх! — повторил Хаймбах, приставив к груди Бауэра пистолет.
Бауэр положил сигарету и медленно поднялся с кресла, поднимая руки. Махоль извлек у него из кармана пистолет, тщательно обыскал его одежду и защелкнул на запястьях наручники.
— Что это значит, герр майор? — выдавил из себя опешивший Бауэр.
— Господа тебе объяснят. Это не наше дело… — ответил Завелли.
— Веди нас к себе! — приказал Хаймбах.
* * *
Хайден вошел в казино и заказал бутылку коньяку. Затем он подошел к столику, за которым сидели Иорст, Шмидт и Штангер. Хайден молча наполнил стакан, залпом выпил, скривил физиономию; выдохнул, закурил и, не говоря ни слова, обвел взглядом уставившихся на него, ничего не понимавших офицеров.
— Что вы так смотрите? — спросил он.
— Что с тобой, Ганс? — поинтересовался удивленный Штангер.
— Ничего! — ответил он и снова потянулся за бутылкой.
— Чем ты так расстроен?
— Чем? Эх вы… Минуту назад арестовали Бауэра… —
— Как это арестовали? Кто? — в один голос спросили они.
— Гестапо, — ответил Хайден и потянулся к наполненному стакану.
Штангер взял стакан у него из рук:
— Успокойся и объясни по-человечески, что произошло.
— Гестапо арестовало Бауэра. Разразился большой скандал. Шеф не хотел его им выдавать, требовал оснований…
Трое офицеров разом наклонились к Хайдену. Посыпались вопросы, на которые тот не мог ответить. Хайден рассказал, как приехали гестаповцы, как разговаривали с Завелли и полковником Данцем, как потом надели на Бауэра наручники и пошли делать обыск помещений, где он спал и работал.
— Как же это? Бауэр? — заговорил Иорст. — Столько работал, такие имел заслуги!… А может, действительно что-то в этом есть? У них ведь тоже есть разведка, и неплохая.
— Вот видишь, Иорст, видишь! А ты еще совсем недавно до небес превозносил заслуги этого Бауэра! — промолвил Штангер.
Хайден, которому выпитый коньяк уже ударил в голову, схватил Штангера за руку.
— Штангер, ты веришь, что Бауэр виноват? Иорст, ты тоже такого же мнения? — Хайден смотрел на них затуманившимся взглядом, лицо его пылало румянцем. — Это они сводят счеты с нами! Они, как могут, ставят нам палки в колеса. Разведкой занимаемся мы! Мы! Понимаете? Сегодня взяли Бауэра, а завтра их жертвой может стать любой из нас!
— Замолчи и отпусти мою руку! — резко сказал Штангер.
— Как бы не так! Не буду молчать! Пусть занимаются бандитами, подпольщиками, но пусть не ищут врагов среди нас! Эта авантюра с Бауэром у них не выйдет! Тут они обожгутся! Завелли этого так не оставит! Это был его лучший разведчик! Кельнер, коньяк для всех! — все громче кричал Хайден.
Штангер сидел взволнованный и счастливый, он понимал, что судьба Бауэра предрешена.
Циммерман ждал возвращения Хаймбаха из Беловежа. Донесения, полученные им от капитана Клаузера, агента СД в центре «Хорн» в Беловеже, убедили его в том, что анонимка не является фикцией. Клаузер сообщал несколько фактов, которые подтверждали, что кто-то из работников абвера сотрудничает с партизанами и советской разведкой. Клаузер не располагал материалами непосредственно против Бауэра, но в то же время и не исключал, что именно он связан с партизанами. В дверь постучали.
— Войдите! — сказал Циммерман.
— Герр оберштурмбанфюрер, прибыл гауптштурмфюрер Хаймбах, — доложил дежурный офицер.
— Пусть войдет.
В дверях кабинета показался Хаймбах и вскинул руку в нацистском приветствии.
— Герр оберштурмбанфюрер, приказ выполнен! Бауэр находится в наших руках.
— Что говорил Завелли?
— Он разъярился, как дикий зверь. Не верит нам.
— Ничего, поверит. Что показал обыск?
— На месте найти ничего не удалось.
— А самого его обыскивали?
— Тщательно — нет. Не было времени.
— Хорошо, введите его.
Хаймбах открыл дверь и кивнул Махолю и Кёнигу. Они ввели Бауэра. Циммерман с интересом рассмотрел арестованного, а затем спросил:
— Ты знаешь, где находишься?
— Знаю, но, герр оберштурмбанфюрер, это ошибка. Это ужасное недоразумение! Я работаю в разведке Третьего рейха уже больше десяти лет.
— Это нам известно, но сейчас нас интересует не это. Я задам тебе лишь один вопрос. Ответишь откровенно, это облегчит твою участь. Завербован ли ты советской разведкой и сотрудничаешь ли с бандитами?
— Нет! Никогда! Я — разведчик абвера. Только абвера!
— Хорошо, — ответил Циммерман. — Снять наручники, обыскать одежду, допросить.
Махоль и Кёниг донага раздели Бауэра. Обыскали его белье, брюки, пиджак, шапку. Оставалась куртка и некоторые мелкие вещи в карманах. Их осматривал Хаймбах. Махоль тщательно проверял куртку.
— Здесь что-то есть, — шепотом сказал он Циммерману. — Здесь, под подкладкой…
— Отпори, — приказал Циммерман.
Минуту спустя Махоль извлек из-под подкладки три небольшие сложенные бумажки и подал их шефу. На маленьких листочках оказался план дворца в Беловеже, были обозначены кабинеты офицеров разведки, а также оттиски на картоне печати и подписи Завелли и какая-то длинная шифровка. Циммерман положил все найденное себе на ладонь и подошел к Бауэру и сунул ему под нос:
— Что это такое?
Тот стоял будто громом пораженный.
— Я спрашиваю, что это такое?! — крикнул Циммерман.
— Герр оберштурмбанфюрер, это провокация, фальшивка! Я ничего не знаю. Я не виноват.
Хаймбах ударил его кулаком в челюсть. Бауэр упал.
— Возьмите его к себе на допрос, — приказал Циммерман Хаймбаху. — На настоящий допрос! — многозначительно добавил он. — Утром представите мне протокол.
* * *
Совещание приближалось к концу. Его проводил капитан Клаузер. Остались только объявления. Майор Завелли, до сих пор сидевший с отсутствующим выражением лица, обратился к собравшимся офицерам:
— Я позволю себе, господа, сообщить вам чрезвычайно важную информацию, которая имеет далеко не последнее отношение к нашей работе. Ни для кого из вас, господа, не секрет, что несколько дней назад гестапо арестовало Бауэра. Многие из нас были застигнуты этой вестью врасплох. Во время обыска у Бауэра обнаружили план дворца с указанием секретных кабинетов, описание сигнализации и другие материалы. Найдены также документы особой важности, которые он хотел передать в руки советской разведки, но не успел. Следствие выявит его связи с разведкой противника и бандитами из пущи. Нам всем надо сделать из этого выводы. Добавлю только, что гестапо нас опередило, хотя я и сам был уже на верном пути к разоблачению Бауэра, — хвастливо заявил Завелли. — Надеюсь, что подобная история больше у нас не повторится. Бдительность, и еще раз бдительность!…
Через несколько дней Штангер передал в эфир четыре слова шифрограммы: «Операция "Бауэр" закончилась успешно».
