Боль

Митя падал и падал. И пропасти не было конца. Только далекий знакомый голос его спрашивал:

– Что же ты наделал? Как тебя угораздило?

Фадеев открыл глаза. От яркого света нестерпимо резало мозг. Он попытался открыть глаза еще раз, и снова вспышка ослепила его. А голос звучал все настойчивее:

– Эх ты, Митя! Бедолага. Что же ты натворил!

– Кк-к-кт-т-то тт-т-ты? – захрипел Митя.

Все болело, но голова – более всего, от света. Митя попробовал прикрыть ладонью глаза и не смог. Руки не слушались. Он попытался перевернуться на бок, чтобы спрятаться от яркого луча и странного голоса, но и этого не смог. Ни ноги, ни тело ему не подчинялись. Он застонал, но даже стон из него не выходил, только сипение и тяжелый хрип. Чья-то рука легла на лицо.

– Фадеев, как вы себя чувствуете?

Незнакомый голос заставил Митю снова разлепить глаза. Призрачный белый силуэт, и рядом еще один, поменьше. Контуры все более определялись, и он разглядел мужчину в белом халате и смешной шапочке. Он показался ему знакомым. Рядом еще более знакомое лицо женщины в таком же халате, но без головного убора. Откуда он их знает? Ах да! Это же вдова Иосифа Шлица.

– В-в-в-вик-к-кто-о-о-ри-и-ия… – выдавил Митя и замолчал.

Не было сил даже назвать ее по отчеству. А кто же этот знакомый мужчина? И что же произошло с ним самим? Попытался вспомнить – не вышло. Только бешеный бег, тень без лица, падение, полет. А теперь осталась только боль. Каждая клетка организма вопила одно-единственное слово: «БОЛЬНО!!!» Митя заплакал.

– Дмитрий! – произнес мужчина. – Вы меня слышите? Вы в больнице. Все в порядке. Не бойтесь. Вас никто не тронет. Вы можете рассказать, что произошло?

Митя всхлипнул и едва-едва пошевелил головой вправо и влево.

– Не можете, – безжалостно констатировал голос.

– Митенька, милый, ну что же с тобой? Кто тебя так? – Медянская, кажется, тоже всхлипнула.

– Виктория Станиславовна! Не мешайте! Вы же видите, идет следственное действие. Я пытаюсь разобраться по горячим следам. А если он… того… не сможет вообще потом ничего сказать? Не лезьте со своими причитаниями. Не время!

– Геннадий Дмитриевич, между прочим, это я вас позвала. Я пришла к нему в больницу. И я за ним ухаживаю.

– Хорошо. Вы. Я не спорю. Но как только я пришел – то все! Теперь я здесь решаю. Понятно?

Теперь Митина голова раскалывалась не только от света, но и от голосов, он попытался попросить не кричать так… и провалился в небытие.