Утро

Агушина подняли досрочно – в половине пятого утра. Звонил его хороший знакомый, если не пользоваться термином «информатор», из параллельного ведомства:

– Извините, Геннадий Дмитриевич, за ранний звонок, но дело нешуточное.

– Да, говори, – мгновенно проснулся Агушин.

– В клубе «Гоголефф» случился пожар, и двое погибли. Охранник и…

Агушин вскочил и спустил ноги с кровати:

– «Гоголефф»?!! Шлицевский клуб?! А кто еще, кроме охранника?!

– Похоже, Гарик. Труп сильно обгорел. Но нашли в кабинете Бестоффа. Только-только на труповозку погрузили.

Агушин присвистнул.

– Что еще?

Знакомый из параллельного ведомства кашлянул:

– А, короче, за час до начала пожара спецоперация там прошла.

Агушин подлетел так, что даже разбудил жену, и помчался на кухню.

– А кто? Зачем? Кто спецоперацию проводил?!

Дело об убийстве Шлица вел он, а подобное вторжение чужих на его территорию могло принести сюрпризы. Неприятные, само собой.

– СОБР. Только пустое это дело, по-моему, – отмахнулся знакомый. – Всех до единого отпустили – сразу. Я думаю, там чей-то информатор облажался.

Агушин дослушал до конца все, что счел необходимым рассказать знакомый, бросил телефон в кресло и двинулся умываться. Поплескал в лицо холодной водой, да так и замер перед зеркалом.

«Интересно, а где у нас Бессараб?»

Бывший авторитет, а теперь, после смерти Шлица, даже непонятно кто, уже на первый допрос явился с разбитой рожей. Затем, как докладывали Агушину, Бессараба видели наезжающим на Митю Фадеева – неподалеку от здания следственного комитета. Затем один из соседей показал, что Медянская орала на Бессараба по телефону – да так громко, что во дворе было слыхать. Короче, привыкший к легким деньгам бандит после смерти шефа явно искал нового места в жизни и вполне мог, например, неудачно наехать на Гарика…

Агушин промокнул полотенцем лицо, двинулся на кухню и, лишь взяв телефон в руки, понял, что никому звонить не будет. Такое важное дело, как еще один допрос Бессараба, он собирался проделать сам. Лично.