Враги

Когда ваша жизнь превращается в сплошные перелеты, наступает момент, когда купить собственный небольшой самолет становится дешевле, чем постоянно оплачивать VIP-класс. Фрост летал своим самолетом давно, очень давно. Чаще всего один, хотя на такие вот мероприятия он нередко брал к себе артистов и халявщиков, как их называют, рыб-прилипал. Сегодня за ним увязался только один халявщик – бывший успешный, а ныне спивающийся композитор и продюсер Кузьмин, он же Кузя. Так что Фрост мог спокойно предложить опоздавшему на рейс Павлову одно бесплатное место – рядом с собой.

– И вы зря времени не потеряете, – еле сдерживая кипящую ненависть, процедил он сквозь перекошенные губы, – а заодно и поговорим.

Павлов равнодушно кивнул Фросту, и тот недобро усмехнулся. Ему показалось, что идущий рядом к самолету адвокат уже понимает, что эту схватку проиграл – с треском.

– А где ваша Киссочка? – дыхнул сбоку пивным перегаром Кузя.

Артем, отгоняя духан, замахал рукой, а Фрост брезгливо поморщился:

«Вот уж действительно – сбитый летчик!»

Именно так называла тусовка сошедших с конвейера бывших собратьев по судьбе. Нет, совсем уж в российскую нищету они не погружались. Некогда успешному продюсеру дали возможность представлять интересы таких же, как он, сбитых летчиков типа трио «Поющие соловьи» или певца со звучным псевдонимом Никита Муромец. Какие-то деньги это давало, хотя, положа руку на сердце, остановить однажды начавшееся падение было сложно, и рано или поздно нужда в таких вот Кузях исчезала.

«А он теперь в кино снимается, – жестоко смеясь, говорила о них тусовка, – убитых немцев играет!»

– Ну так, Артем, где же ваша Киссочка? – все не унимался дышащий перегаром Кузя – ни когда они поднимались по короткому трапу, ни когда усаживались по местам.

– Слушай, Нафаня, – уже совсем презрительно, общеизвестной кличкой от имени домовенка Кузи, припечатал его Фрост, – падай в кресло и пей свое пиво. Не мешай людям разговаривать!

Но неугомонный бывший композитор и продюсер поперся в кабину к пилотам, принялся с мазохистской откровенностью объяснять им, что он тоже летчик, только сбитый, и Фрост жестом подозвал стюардессу:

– Алечка, посади его сзади, поближе к туалету, и залей пивом. Пусть захлебнется.

И стюардесса кивнула, а едва дверь хлопнула и турбины запели, Фрост повернулся к Павлову и с наконец-то не сдерживаемой яростью процедил:

– То, что этот Саффиров работает на вас, еще не значит, что…

– Подождите! – оборвал его Артем; он уже уловил эту интонацию и вспыхнул, как сухой порох. – Неужели вы, Корней, так испорчены?! Ну почему вы полагаете, что если кто-то в России поступает по закону, то это означает, что он работает на меня?

Фрост язвительно рассмеялся:

– А как же еще?! Других таких дураков в России нет! Поэтому вы и проиграете это дело, что делаете все строго по букве закона…

Адвокат пожал плечами, но Фрост собирался высказать ему все.

– Помяните мое слово, Павлов! Вы не отыграете из этого наследства ни цента! Вы лишились поддержки Алима ровно в тот миг, как он увидел, какими глазами вы смотрите на Айю.

Адвокат покачал головой.

– А я и не рассчитывал на помощь Алима. И на самом деле это вы, Корней, лишились перспектив, едва Алим устранился от участия в дележе.

Фрост заиграл желваками. Алим и впрямь был значительной фигурой…

– Он не устранился. Он будет участвовать; просто сделает это другим способом.

– Но вам-то его поддержки уже не получить! – развернулся к нему адвокат.

Корней покачал головой.

– Вы не принимаете в расчет главного, Артем. В нашем бизнесе в бумагах светится от силы пять процентов бабла. Все остальное – черный нал. И именно этот черный нал идет на погашение реальных обязательств бизнесмена – за контрабандный пластик для дисков, на премии «крышам», на откаты, мэрам на понты, сенаторам на предвыборные игрища, на банальные взятки, наконец…

– Корней, – постучали сзади по спинке его кресла. – Ты не прав.

– Отвяжись, Кузя! – в сердцах бросил назад Фрост. – Пей свое халявное пиво!

Он уже видел, как помрачнел Павлов, и не собирался его щадить.

– Выиграв наследство, вы получите только легальную его составляющую! А 95 % денег так и продолжит идти мимо вас! И никакой суд вам не поможет! Потому что признать наличие этих денег в своей собственности означает немедленно передать их государству, а самому сесть!

– Корней! – снова постучали в спинку кресла, и за спинкой кресла тут же приподнялась источающая спиртовое зловоние фигура «сбитого летчика» Кузи. – Ты не прав. Вы оба не правы!

– Иди на фиг, Нафаня! – рявкнул Фрост. – Пей свое пиво, блин!

К бывшей знаменитости подошла стюардесса Аля, но вдруг взвизгнула и отскочила, а сидящий сзади бывший муж Виктории Медянской захрустел суставами, тяжело поднялся и, пошатываясь, прошел ковровой дорожкой и встал напротив беседующих бизнесмена и адвоката.

– Вы оба не правы, – процедил он. – Более того, вы оба виновны. И в том, что случилось с моей Викторией, и в том, что происходит с ее законным наследством. Вы оба – преступники!

Фрост раздраженно повернулся к охранникам и увидел, что лица их бледны. И в этот момент Нафаня распахнул полы легкого летнего плаща, и Корней Львович понял, что язык его не слушается.

Вокруг тела Нафани шел «пояс шахида».

– О, нет…

Нафаня покачнулся и ухватился за спинку кресла.

– И я вас прямо сейчас буду судить, а затем приговорю и казню.