Корней

Современное отечественное телевидение немыслимо без целого ряда фамилий известных ответственных лиц, приложивших руку к тому, что мы ежедневно потребляем внутрь. Среди них без труда можно опознать: основателей, создателей, строителей, инвесторов, душителей, гонителей, цензоров, производителей и, наконец, хозяев. В разное время во всех этих ипостасях с той или иной долей успеха побывал Корней Львович Фрост. Корней, безусловно, был талантлив и одарен от рождения, однако искренне считал, что талант его не смог раскрыться до конца в условиях современной России. Поэтому тайной мечтой телеолигарха оставался проект приобретения или создания какого-нибудь западного телеканала. Он даже попробовал пару лет назад состязаться в покупке суперпопулярного музыкально-развлекательного американского канала МТВ. Но проиграл более богатому и ловкому губернатору Камчатки. В последний год все усилия Фрост, прозванный из-за столь странной фамилии, гигантского телосложения и некоторых черт характера Холодильником, сосредоточил на строительстве «Медиасити».

Этот проект родился сперва в голове, а затем и на бумаге Иосифа Шлица. Понимая, что подобный гигантский проект в области телевещания в одиночку не осилить, Шлиц сделал ставку на сильнейшего в этой сфере. Помимо высокого роста и профессионализма Корней Фрост отличался колоссальным влиянием на нового Президента. Именно поэтому многие вопросы он решал, едва снимая телефонную трубку.

Завистливые наблюдатели кусали до крови губы и не переставали сплетничать, высчитывая, когда же рухнет странный тандем и кто первым кинет партнера. Но вопреки их мрачным прогнозам и несмотря на полное отсутствие доверия между Фростом и Шлицем, дело двигалось. По самым скромным подсчетам вездесущего «Форбса», уже к началу текущего года 5000 гектаров земли, выделенной для возведения нового вещательного и производственного центра, и появившиеся из-под земли остовы будущих телестанций и медиацентров оценивались в 3–4 миллиарда долларов. Условия сделки держались в строжайшей тайне, а акционерные отношения были замаскированы тройной прокладкой из гибралтарских, кипрских и багамских офшорных компаний. Лишь Фрост и Шлиц знали, что, к глубочайшему сожалению Корнея Львовича, ему пришлось довольствоваться какими-то жалкими сорока девятью процентами. В то время как Шлиц обладал пятьюдесятью одним.

Это однопроцентное неравенство служило постоянным фактором раздражения для телемагната Фроста. И вдруг владельца контрольного пакета акций не стало; он был устранен, а Корней мерил огромными шагами свой кабинет в Останкине. В голову лезли самые разные идеи, но все они, как ни странно, сводились к тому, как быстро и незаметно переоформить оставшиеся после гибели продюсера акции на свои подконтрольные компании. По поводу адвокатов, отвечавших за проведение юридических формальностей в этом глобальном проекте, Фрост даже не напрягался. Он давно прикормил исполнителей Шлица, чтобы те снабжали его информацией. Сейчас нужно было только повысить им ставки и взять к себе на работу. Хоть они и были прожорливы, но обладали достаточной квалификацией по работе с офшорами и никогда лишнего не болтали. По крайней мере, бесплатно.

Задумавшись над судьбой «Медиасити», Корней вдруг осознал, что может прибрать к рукам и остальные проекты убитого Шлица. От такой идеи закружилась голова и пересохло во рту. Помешать могли только два человека: Виктория Медянская, которой, очевидно, сейчас было вовсе не до бизнеса мужа, и Митя Фадеев, правая и одновременно левая рука Иосифа, его карман, кошелек, слуга и ответственный исполнитель. Так называемую «крышу» в лице одиозного цыганского вора-барона Ивана Бессарабского Корней в расчет не принимал. Его «красная крыша» при желании могла в момент разобрать жизнь Бессараба на многочисленные статьи Уголовного кодекса и избавить его от необходимости платить за квартиру и еду на ближайшие лет десять-пятнадцать.

«И с кого начать?»

Пожалуй, сперва следовало проверить, в каком состоянии пребывает после смерти обожаемого хозяина Митя. Корней налил холодной воды и бросил в нее дольку лимона, размышляя, как лучше начать разговор. На столе задудел легко опознаваемой мелодией дорогущий мобильный телефон – фетишистский знак удавшейся жизни. Корней не любил звонков по мобильному телефону, а этот номер Фроста вообще знали лишь несколько человек, включая Президента и Шлица. Корней поморщился и на последнем аккорде платинового трубача ответил:

– Да! Говорите!

– Корней Львович, простите. Здравствуйте!

Этого чуть искаженного телефоном голоса Корней припомнить не мог.

– Ну? Кто это?

Скорее всего, звонил какой-нибудь проходимец, доставший его личный номер у вездесущих папарацци.

– Это Фадеев. Дмитрий. Ну, Митя от Иосифа Шлица…

– Ах, вот как. Да. Здравствуй, Дмитрий.

Корней не верил в телепатию, но был крайне суеверен. Поэтому посчитал такое совпадение на встречном курсе хорошим предзнаменованием. Он и забыл, что этот его номер знает прихлебатель Шлица.

– Вы уже, наверное, знаете про моего босса?

– Да, конечно. Я тебе сочувствую. Жаль, крупный деятель был…

– Да, да. Мне тоже его жаль. Корней Львович, я, может, не вовремя, но у меня вопрос достаточно срочный.

Фрост весь обратился в слух.

– Давай, давай. Чем тебе помочь?

– Я… собственно говоря… ну, в общем, хотел с вами переговорить на предмет возможного сотрудничества… – Митя замялся и умолк, сопя в трубку.

Корней выдержал паузу и довольно холодно переспросил:

– Сотрудничества? Хм. А какое у нас может быть сотрудничество?

– Ну, я имел в виду… работу. Я мог бы работать у вас…

«А ведь тебя припекло!» – подумал Фрост.

– Ах, вот о чем ты. Не знаю… – протянул он и снова сыграл в равнодушного хозяина положения: – А что ты можешь предложить, Дмитрий?

– Я? Я могу. Я ведь все знаю. Ну, как концерт организовать за сутки. Как корпоративы обслужить по высшему классу и такой же цене. У меня вся информация есть по проектам Иосифа Шлица. Да я еще много чего могу… – Митя снова засопел в трубку, и даже через телефонное расстояние чувствовалось, что его кто-то напугал.

«Этот парень готов на все…» – понял Фрост.

Фадеев действительно был готов на многое, ибо теперь, после того что случилось между ним и Бессарабом, возврат к прежнему состоянию стал невозможен. А терять ему, скажем прямо, было что. Помимо очень неплохой зарплаты, шлицевский директор получал регулярные премии и проценты от корпоративов и концертов. И это не считая мелочишки, которая прилипала к его не совсем чистым рукам. Воровать по-крупному Митя считал глупым и бесперспективным занятием, а потому отщипывал остатки, округляя собранные к концу месяца суммы, прежде чем отдать хозяину. Уже несколько лет, после того как восстановились все лопнувшие связи и отношения после дефолта девяносто восьмого года, меньше миллиона баксов в месяц карусель Шлица не приносила. И это чистыми, после всех расчетов с техперсоналом и певцами. Последним в цепочке стоял сам Шлиц, а перед ним – Митя Фадеев, ожидавший своей очереди. Здесь и появлялась возможность «подкорректировать остатки», и пятнадцать-двадцать тысяч шустрому Фадею перепадало всегда.

Шлиц, возможно, и догадывался о таком «крысятничестве», но закрывал глаза. Хотя бы потому, что в критической ситуации, которая дважды случалась с Иосифом за последние три года, именно Митя мог в считаные часы саккумулировать гигантские наличные средства для своего босса. Естественно, хозяин потом рассчитывался и даже всегда давал премиальные проценты, но услуги такого рода Иосиф ценил. По той же причине он строго отчитал Бессараба, который однажды избил Митю. После чего, вопреки всякой логике, стал ему поручать еще более ответственные проекты и дела.

Почти все это было хорошо известно Фросту, который давно и тщательно собирал информацию на всех своих коллег и конкурентов. На сегодняшний день Корней Львович, пожалуй, обладал наиболее полным досье на всех соратников, противников, врагов и друзей. Последних, кстати, у него практически не было, за исключением любимой собаки – йоркширского терьера по кличке Изя.

Вообще-то он хотел назвать свою собаку Иосиф. Это случилось, когда Шлиц в очередной раз выставил его абсолютным идиотом перед важными политиками, бизнесменами и шоу-тусовкой, перехватив акции в недавно организованном и проданном телеканале. «Вольта-групп» и ее бессменный владелец Марк Фрид поиграл чуть меньше года в телемагната, неудачно продюсируя девичью группу «Ляльки», и решил избавиться от «непрофильного актива». Тут Иосиф и подставил Корнею ножку.

Фрост проглотил обиду, но решил завести собаку, назвать ее Иосифом и расстрелять на даче из именного пистолета «ТТ», подаренного бывшим Президентом за лихо проведенную предвыборную кампанию под лозунгом «Голосуй – не проиграешь!». В итоге Корней Львович приобрел единственного преданного друга – малявку Иоську, которого решил звать искаженно «Изька» или «Изя», чтобы избавиться от навязчивого образа Шлица и забыть про свой жестокий план расправы над несчастным «двойником продюсера».

Все это припомнилось Корнею именно сейчас, потому что пришло время торжествовать победу над проклятым соперником. Поистине мудры и правы китайцы, когда советуют терпеть и ждать. Ждать, пока мимо пронесут труп твоего соперника. Вот и приблизилась скорбная процессия. Он кашлянул и ответил измученному ожиданием и страхом «бессарабской расправы» Мите Фадееву:

– Ну что ж. Ладно, приезжай ко мне через два часа в Останкино. Там и поговорим.

– Спасибо! Спасибо, Корней Львович! Век не забуду. Я правда все буду делать…

Фрост поморщился: «Ага, это вы все так сладко поете вначале. А как забуреете, насытитесь – и готовы за спиной меня же и продать. Суки продажные!» А вслух добавил:

– И вот еще что… Дима, захвати-ка все документы твоего бывшего хозяина, пока с ними чего не произошло. Ведь мы же компаньоны с ним были. Негоже, если наше общее дело вдруг пострадает. Неправильно это будет как-то. Понял?

– Все понял. Я все привезу. Все документы в порядке, у меня. Спасибо. Я буду!