Фуфло
Молчание было полным, но недолгим, и уже через мгновение сменилось восторженными возгласами.
– Вот это да!
– Ай да Агушин!
– Молодца стажер! – загалдели сотрудники.
Теперь находку, невзирая на продолжающую разноситься по кабинету вонь, аккуратно по очереди разглядывали все. Даже Моджис не удержался и повертел пистолет в руках, затем брезгливо оттерев их платком.
Агушин торжествующе осмотрел гудящих и обсуждающих его везение следователей и вновь возбужденно обратился к ним:
– Кстати, коллеги, чуть было не забыл! Наша дружная реакция на этот вонючий вещдок напомнила мне еще одно важное обстоятельство…
Все напряженно замерли. Теперь, когда Агушин нашел важнейшую улику – пистолет, практически все еще раз поверили в его счастливую звезду и удачу.
– Так вот, старухи-соседки, нашедшие труп, сказали, что он был еще жив и даже говорил с ними.
Следователи возбужденно зашумели:
– Вот те раз!
– Что сказал-то?
– Прямо сказка!
– Может, он и убийцу своего назвал? Адрес, имя? – Моджис попытался поддеть этого не в меру напыщенного Агушина. Но тот отреагировал на последнее замечание спокойно:
– Именно! Да, Рональд Рональдович. Как это ни странно, но он именно назвал своего убийцу!
Агушин торжествовал, а коллеги восхищенно и завистливо глядели на стремительно восходящую звезду Геннадия Дмитриевича.
– Итак, по показаниям свидетельниц Волковой и Новиковой… – он полистал протокол и, отыскав нужное место, зачитал его вслух: – Так, а вот… «Шлиц на вопрос, кто его убил, ответил фразой, которая звучала следующим образом»… – Агушин сложил губы трубочкой, затем растянул их, пытаясь передать точнее эти звуки: – Фффу-уф…Фффы…Фффа… оффф. Вот так описали этот ответ очевидцы. – Агушин вытер рукой забрызганный усердием рот и вопросительно оглядел притихших сотрудников:
– Какие идеи?
Следователи молчали. И только Рональд Моджис нашелся, что сказать:
– Что ж, плодотворно.
Он встал и, прищурившись, посмотрел на Агушина:
– Только предсмертные стоны выдавать за рабочую версию, на мой взгляд, нелепость!
В кабинете повисла тишина. Их противостояние не было секретом ни для кого в комитете. Все ждали, чем же закончится этот разговор.
– Даже так? – поднял брови Агушин.
– Да уж, – развел руками Моджис, – извините, Геннадий Дмитриевич, но из сказанного свидетелями мне приходит на ум только одна ассоциация. Надеюсь, вы не обидитесь? – Он вопросительно и хитро глянул на Агушина. Тот пожал плечами: дескать, мне все равно.
– Так вот, все эти «эф», «уф», «фу» и «оф» складываются в одно хорошо известное всем нам слово, как нельзя более подходящее для характеристики этих «свидетельских» показаний. И название им – ФУФЛО!
