Митинг
Выйдя от следователя, Павлов мысленно перебрал все, что узнал за минувшие дни, и еще более утвердился в мысли, что дом «заказан» какой-то богатой фирмой и его намерены расселить, а затем реконструировать или перестроить – для еще одной перепродажи.
«Попробовать найти эту фирму?»
Нет, Артем не собирался спускать одноухому левше смерть отца, и – да, он прекрасно помнил, что лишь вчера вечером его самого едва не изувечили. Но следствие эти два «совпадения», вкупе с показаниями Штольц и календарем покойного Коробкова, нимало не интересовали, и адвокат просто вынужден был отринуть эмоции и смотреть в корень всего. А в корне всего стояла даже не его персональная квартира, а весь их старый дом.
«И из кого начинать вытряхивать правду? Из Жучкова?»
В принципе, у Жучкова могли быть некоторые связи, но Артем понимал: управдому в одиночку такое колоссальное дело не под силу – должно быть замешано и его начальство.
«И как я узнаю, что там на самом деле?»
Положа руку на сердце, быстро докопаться до истины, шагая от Жучкова и вверх, по всем инстанциям, было нереально. А время поджимало. Надо было шагать через голову.
«И кто поможет? Ковтун?»
Пожалуй, министр строительства был единственным, кто обладал достаточной властью, чтобы просто позвонить и узнать.
«К нему!» – решительно подвел итог сомнениям Артем и в считаные минуты доехал до здания министерства.
Надо сказать, что Министерство строительства занимало целый квартал вдоль Красной площади. Такая близость исторически была связана с тем, что после неудачной попытки разоблачить устаревшие методы работы Политбюро ЦК КПСС Борис Николаевич Ельцин был отправлен возглавлять именно строительную отрасль страны. Став президентом, он не забыл соратников, помогавших ему выжить и окрепнуть, и переселил их поближе к Красной площади. А пост министра строительства с тех пор стал знаковым. Впрочем, эта близость к центру Москвы и сделала министерство заманчивой мишенью для разного рода протестующих. Вот и сегодня парадный вход оказался перекрыт пикетом.
Артем оглядел плотную, сдержанно гудящую толпу. Вот старичок с дощечкой на длинном шесте, и на дощечке черной краской: «ВЕРНИТЕ МОЙ ДОМ!!!» Вот незадачливые инвесторы, типа семьи Губкиных, с наклеенными на транспаранты яркими рекламными проспектами и фотографиями пустырей и котлованов. А впереди всех стояла старушка в облезлой кроличьей шубе, и в руках у нее был маленький рукописный плакатик: «МОЕ ДОСТУПНОЕ ЖИЛЬЕ – ПОДВАЛ И МОГИЛА!» Артем даже вздрогнул от такой пронзительной откровенности.
– Смотрите! Павлов! – мгновенно узнали его в толпе. – Из телика!
– Эй! Господин судья! А почему вы не вызовете на свой суд Ковтуна?! Мы бы дали вам все нужные показания!
– Да он из той же компании! Зачем он, думаете, в министерство идет? Нам помогать? А фигушки!
Пикетчики – все разом – смолкли, и Артем понял, что надо хоть что-нибудь сказать.
– Друзья, я попал в такую же ситуацию, как и вы, – сказал он все, как есть.
– Фью-ю-ють! – присвистнул мужчина в дубленке. – Сапожник без сапог?
– Точнее, адвокат без квартиры, – поправил Артем.
Пикетчики сплотились вокруг почти мгновенно, и Артем, немного сожалея о том, что вообще попал в эту ситуацию, был вынужден рассказывать подробнее.
– У меня недавно умер отец. Оказалось, что он не успел до конца приватизировать квартиру. А я в ней живу много лет. С детства. Теперь меня пытаются выкинуть из отцовского жилья. А дом… дом, как я чувствую, вообще под вопросом.
– А чего ж ты, милый, не прописался-то? – подозрительно спросила старушка в облезлой кроличьей шубе.
Артем понимающе кивнул:
– Справедливый вопрос, матушка. Был прописан. Женился, выписался. Сейчас прописан у жены, теперь уже бывшей. Обычная жизнь. Как у всех.
– Меня тоже моя бывшая турнула, – сочувственно откликнулся молодой толстый парень с пышной бородой, – теперь вот бомжую по друзьям. А может, примкнешь к нам, адвокат? Ковтуна на телесуд перед всей страной вызовешь!
Предложение выглядело столь абсурдным, что толпа дружно засмеялась.
– Давайте к нам!
– Валенки и рукавицы выдадим!
Артем криво улыбнулся, – уж очень время поджимало.
– Мне еще на прием надо попасть, – болезненно произнес он, – если я хоть немного промедлю, я просто потеряю квартиру и наверняка пополню ваши дружные ряды. Поэтому позвольте, я пройду.
И пикетчики, видя, что с ними честны, и прекрасно понимая, что стоит у человека на кону, расступились – без единого попрека.
